Ромал замер, а Артур широко улыбнулся и выпалил:

– Мне это снится.

– Почему снится? – не понял Даня. – Я действительно могу…

– Да это выражение такое. Нам крупно повезло! Ты хоть понимаешь, во что мы ввязываемся, вортако? – Арт повернулся к другу. – Ты немного псих, мы это и в первый день уяснили, хотя идея мне правда нравится. Почему бы не заступиться за Олю? Или не защитить Машу? Тем более что мы можем.

– Мне очень жаль этих девушек. И, если вы намерены помогать им, я с вами. – Даня на полном серьезе кивнул. Он до сих пор помнил, как ребята ушли из комнаты на стрелку и оставили его одного. Давно он так не страдал от бессонницы. – Друзья ведь всегда друг за друга стеной, да? Я плохо понимаю, что означает эта фраза и при чем тут стена, но моя мама часто ее повторяет. Значит, в ней есть смысл.

– Есть, Дань. Хорошая фраза.

– Вы должны уяснить, что мы осознанно подписываемся на это дело, – проговорил Костя и уставился на соседей, – никаких поблажек не будет, если нас поймают или что-то пойдет не по плану.

– Мы ведь не планируем ничего плохого, – нахмурился Селиверстов, – не нагнетай.

– Грань тонкая.

– Не будем ее переходить. Слушайте, пойдемте в столовую. Маша нас ждет.

– Точно. – Ромал кивнул. – Только нам не стоит искать ее дневник в открытую.

– Не понял.

– Говорите поменьше, я сам подведу Машу к нужным вопросам и ответам. Сколько времени уйдет на создание сайта?

– Примерно двадцать шесть часов, тридцать одна минута и…

– Не надо так подробно, Даня.

– А, ну тогда чуть больше суток.

– Отлично. – Ромал покосился на Арта. – Начнем сегодня.

Костя не скучал по прежней жизни. Единственное, что связывало его с трущобами и металлическими заборами, с лабиринтами веревок, на которых сушили одежду, и доверху забитыми мусорными баками, – мама. Ромал не забывал о прошлой жизни из-за нее.

Анна Ромал не поощряла выбора сына. Какое-то время она злилась вместе с родными и отказывалась общаться. Но вскоре Анна смирилась. Пусть он учится, пусть уезжает, она молилась только об одном: лишь бы Костя нашел свое счастье. Немного холодная, скупая на слова, но любящая, она всегда поддерживала Ромала.

«У каждого из нас своя клетка» – так она говорила. Каждый сам выбирает, из-за чего он будет страдать, с чем он будет мириться, за что будет бороться. Угодить всем нельзя. А расставить приоритеты можно. Главное – не ошибиться, потому что, в отличие от родителей, незнакомцев, друзей или любовников, сами себя мы редко прощаем.

– У нас недели через две будет выходной в пятницу, – сообщил Костя и сжал телефон в пальцах, – я хочу приехать. Ты не против?

– Приезжай, если считаешь нужным.

– У тебя голос уставший.

– Я недавно вернулась с работы. Сейчас придет отец.

– Ясно. – Ромал прислонился лбом к холодной плитке. На кухне готовили, в комнате отдыха болтали студенты. Косте пришлось пойти в душевую, чтобы поговорить с матерью без свидетелей. – Ты в порядке?

– К чему эти вопросы? – поинтересовалась Анна. – Если ты…

– Непривычно беспокоиться на расстоянии.

– Я не собираюсь повторять то, что уже говорила. Ты в университете, вот и заботься об учебе. Мэ шукар[16]. Не нужно лишних слов.

– Причем тут лишние слова?

– Мэ кхранио[17].

– Хорошо, отдыхай. Тебе точно ничего не нужно? Может, приехать раньше или…

– Сейчас придет отец, – с нажимом повторила Анна Ромал, и Костя замолчал. Он так глубоко втянул прохладный воздух, что легкие сжались. – Ты злишься, – вдруг сказала Анна. – Ты всегда злишься. Что бы ни случилось, это твоя защитная реакция.

– Нет у меня никакой защитной реакции.

– Не притворяйся, что все в порядке.

– Это я-то притворяюсь? – недовольно спросил парень. – Ты не отвечаешь на мои вопросы, переводишь тему и повторяешь, что все отлично. А я домой не могу приехать без предупреждения.

– Я говорю то, что должна.

– Ты должна говорить мне правду.

– Моя правда отличается от твоей.

– Дэвэл, мама! К чему этот концерт? Моя правда, твоя правда. Я должен знать, что с тобой, как ты, где ты, я должен знать, что этот ублюдок…

– Хватит!

– Дослушай меня.

– Мне незачем тебя слушать! – с явным акцентом воскликнула женщина. Он появлялся, когда она злилась. – У каждого из нас своя клетка. Я не спасаю тебя из твоей, а ты оставь меня в моей.

– Это нечестно.

– Мне пора.

– Мам, подожди…

Анна прекратила разговор, и Костя в очередной раз застыл с телефоном в руке, слыша на противоположном конце провода лишь длинные гудки. Как же его раздражали традиции и устои давно минувших дней! Он не понимал мать, не понимал отца. Не понимал тот мир, в котором жили его родственники. Может, поэтому он и сбежал? Он был запредельно далек от подчинения априори, от уважения без причины, от любви по разумению, он не понимал, как можно уважать лишь за факт существования; как можно терпеть, когда жжет от обиды и несправедливости; как можно задыхаться в клетке, но не бежать на волю. Откуда взялись эти порядки незаслуженного почтения, признания старших лишь за их годы и опыт, который не всегда применим здесь и сейчас, в наше время? Мир за забором гораздо страшнее, чем отец описывал в своих проклятиях. В нем трудно найти свое место и свое дело, почти невозможно обрести верных друзей, легко обзавестись завистниками и врагами. Мир за забором не определяет, как тебе жить, не рисует карту и не подсказывает, кем ты можешь стать. Так сложнее и рискованнее, но так правильнее. Место Константина определили еще до его рождения. Но почему? Кто дал им право распоряжаться мечтами и надеждами другого человека? Ромал ненавидел почти все, что касалось его семьи. И он не проживал ни дня, чтобы не пожалеть о своих мыслях. Как-никак идти против своей крови в его общине считалось истинным преступлением: не убийство, не воровство, а измена. А он изменил принципам с той самой минуты, как понял, что способен отвечать за поступки самостоятельно, и отказался жить уже кем-то прожитую жизнь.

Ромал вернулся в шестьсот вторую комнату. Даня лихо барабанил пальцами по клавиатуре ноутбука, а Артур, растянувшись на полу, ел пиццу.

– Откуда деньги? – удивился Костя, захлопнув за собой дверь. – Или ты выкрал еду у соседей, пока они прохлаждаются в коридоре? Ты же не потратил нашу тысячу…

– Это подарок, – жуя, заявил Селиверстов.

– И кто такой добрый?

– Скорее виноватый. Алина прислала. В коробке была записка.

Блондин кинул карточку Косте, и тот лениво усмехнулся, прочитав: «Примите дары. И больше не злите меня».

– Милая у тебя сестра.

– Само очарование! – рассмеялся Артур. – Иногда я удивляюсь, как мы с ней вообще родственниками заделались. Алина на самом деле добрая. Наверное, мы и вправду жутко ее выбесили. Ты быстро вернулся, – неожиданно подметил парень, – уже поговорил?

– Ага, – небрежно бросил Костя и сел на кровать.

– Все в порядке?

– Все путем. Что у нас с сайтом?

– Структурирование я закончил, – доложил Даниил, серьезно глядя на парней, – надо бы подумать над дизайном и названием. Есть идеи? Я вас не тороплю, просто описываю план действий. Необходимо придать сайту законченный вид.

– Визуальная составляющая – одна из самых важных, – кивнул Ромал. Он взял кусок пиццы, положил его на тарелку и поставил рядом с Даней. – Не проворонь!

– Спасибо.

– Сайт должен привлекать, удерживать внимание, понимаете? – Костя поднялся. – Любой, кто зайдет на нашу страницу, просто обязан почувствовать как минимум интерес. А что сейчас привлекает людей? Страшилки из реальной жизни. Жесть с улиц. Правда, не прикрытая цензурой.

– Знаешь, – перебил его Арт, – иногда ты меня пугаешь.

– Сайт должен пугать. Люди отчаялись, им нужна помощь. Но кому довериться?