Он повернул голову и посмотрел Юрке в глаза таким проникновенным взглядом, что тот нашел в себе смелость спросить:

— Ты любишь Амира?

Хрис хмыкнул, закусил губу, а потом резко поднялся с кровати. Сел, уперся локтями в колени, пристально глядя парню в глаза, и задал встречный вопрос:

— Ты гей?

Юрка изумленно приподнял бровь.

— Нет, — осторожно произнес он, присаживаясь на край своей кровати напротив Хриса. — А ты?

— И я не гей. Но здесь нет женщин. Эля и медсестра Ирка не считаются. Я десять лет не видел женщин, прикинь? Я и раньше-то, до «заповедника», с девочками только за ручки держался и целовался в щечки. Мне было семнадцать, когда я… — он вдруг помрачнел, видимо, вспоминая при каких обстоятельствах попал в заточение, — не важно… Я сплю с Амиром и мне это нравится. Вряд ли я смог бы получить подобный опыт, если бы не попал сюда. Но я бы предпочел не попадать, разумеется, только вот… — и он снова ненадолго завис, а потом повторил: — не важно. Забей.

Слабо улыбнувшись его сбивчивой речи, Юрка протянул:

— Ты волнуешься за Амира? Не хочешь, чтобы он попадал в тюрьму?

— Я волнуюсь за себя, — поправил Хрис, — и за тебя теперь тоже. Амир защищает нас, создает нам все условия, но если с ним что-то случится, то нас убьют. Правда, быстро умереть не посчастливится, даже не надейся.

Юра понял и без объяснений. Ему хватило приставаний Ивана, чтобы понять, какие люди здесь работают.

— А Тоша? Он…

— Ему осталось недолго, — спокойно произнес Хрис, не отводя взгляд. — Он слабый и уже на грани достаточно долго. А ты сильный, Юр. Уж поверь, я в этом разбираюсь. Ты выживешь.

***

Порой Юрке казалось, что он сходит с ума, и все вокруг него тоже сходят с ума. Он пытался абстрагироваться, но Хрис не давал ему такой возможности. Его настрой будто катался на американских горках. После приступов уверенности и удовлетворенности жизнью наступала яма, и ее глубина определялась высотой, на которую поднималось настроение мужчины в предыдущую оптимистичную фазу.

После почти недели энтузиазма и вдохновения, за которую Хрис и на гитаре Юрку учил играть, и в саду успел покопаться, и даже начал переоборудовать свою мастерскую, он вдруг резко упал духом.

Все началось со сломанного генератора.

Юрка проснулся рано утром от холода и ощущения чего-то тяжелого на себе.

— Спи, — раздался голос Хриса. — Отопление отключили. Я тебя вторым одеялом укрыл.

Но Юрка уже не мог спать. Он посмотрел на мужчину, мрачно расхаживающего из угла в угол комнаты в забавном зеленом свитере, и неожиданно хриплым голосом спросил:

— У нас же индивидуальное отопление.

— Ага, блять, — прошипел Хрис, пиная ногой валяющуюся на полу маленькую круглую подушку. — Все для нас!

И, гневно бурча что-то себе под нос, он ушел в коридор, а Юрка провалился в сон еще на пару часов.

Следующий раз его разбудила Эля.

— Вставай, умывайся и спускайся к завтраку! — крикнула она, постучав в дверь кулаком.

Вставать категорически не хотелось. Какая-то странная слабость поселилась в теле, и, полежав еще немного, прислушиваясь к себе, Юра вдруг осознал, что и горло как-то побаливает, и в носу чешется, да и голова какая-то тяжелая…

— Этого еще не хватало! — воскликнул он сам себе, откидывая край одеяла. Было все еще холодно, а потому пришлось искать в шкафу теплые вещи.

Когда он спустился вниз, стол уже был накрыт.

Тоша сидел на своем месте, бездумно тыча вилкой в горку политых джемом оладушек, а вот Хрис просто пил кофе, демонстративно отодвинув от себя тарелку.

— Доброе утро, — прохрипел Юрка, опускаясь на стул.

— Ты простыл? — тут же спросил Хрис и протянул руку, коснувшись ладонью головы парня. — У тебя температура, — и, прежде чем кто-либо успел что-то сказать, вдруг рявкнул: — а я говорил, что добром это не кончится! Эля, — черт! — где генератор?! Они обещали купить его и привезти!

— Не кричи! Олег Витальевич съездит вечером! — ответила Эльвира, ставя на стол вазу с виноградом и порезанными колечками апельсинами.

Но Хрис уже завелся.

— Нет, надо сейчас! Мы тут все околеем, пока он привезет генератор! Это же не шутки, черт возьми! Юрка заболел, ему нужно тепло! Он, наверное, из-за этой холодины и простыл…

— Заболевают от вирусов, а не от… холода… — пробормотал Юра, но его никто не слушал.

— Я не буду есть, пока не привезут генератор! — прорычал Хрис, еще дальше отодвигая от себя тарелку.

Эля всплеснула руками и вскрикнула:

— Опять начинается?! Чуть что, сразу голодовка! Что за детский сад, тебе сколько лет?!

— Столько, что я половину своей сознательной жизни живу в этом доме! — завопил в ответ Хрис, отшвыривая чашку с недопитым кофе куда-то в сторону.

Раздался звон разлетевшейся на куски керамики, а Юра вдруг отстраненно подумал, что скоро всю посуду придется заменить на пластмассовую, если Хрис продолжит разбрасываться ею.

— Ну и не ешь! — фыркнула Эля, складывая руки на груди. — Ничего с тобой за один день не случится.

— Ах так?! — голос Хриса стал капризным и повелительным. — Я хочу видеть Амира! Немедленно! Звони ему, пусть приедет, посмотрит на этот беспредел!

— Амир Ахматович сейчас не в стране, — уже чуть более миролюбиво произнесла женщина, — он планировал навестить вас через пару недель. Будешь голодать все это время?..

— Буду и дольше, если потребуется! — гордо и величественно задрал нос Хрис и, встав из-за стола, ушел на второй этаж.

Юрка уныло взглянул на свою порцию оладушек. Аппетита не было изначально, а уж после увиденного скандала так и вовсе затошнило, но Эля взирала на него так грозно, что он послушно взял в руку вилку и принялся есть.

Когда он поднялся к себе в комнату, то застал Хриса в обнимку с гитарой. Тот перебирал струны пальцами, наигрывая что-то невыносимо печальное, и тихо подпевая:

«Ты, мой лес и вода! Кто объедет, а кто, как сквозняк, проникает в тебя, кто глаголет, а кто обиняк…»

Он вскинул на вошедшего Юрку печальные потемневшие глаза и чуть громче пропел:

«…кто стоит в стороне, чьи ладони лежат на плече, кто лежит в темноте на спине в леденящем ручье…»

Мелодия лилась через край. Юра присел на кровать, неотрывно глядя на изящные руки Хриса, терзающие струны требовательной любовью.

Он пел и дальше, но парень его уже не слушал, погружаясь в свои невеселые мысли.

***

— Что ты тут делаешь? — Юрка крепче сжал ладонями обжигающе горячую кружку с чаем и посмотрел на Хриса сверху вниз. Тот лежал на полу в гостиной, раскинув руки в разные стороны и пялясь остановившимся взглядом в потолок.

— Мне скучно, — пробормотал он, скосив на Юрку глаза.

Парень сделал глоток чая, поморщился от боли в обожженном нёбе и присел на подлокотник дивана.

— Сколько ты спал?

— Пару часов. Начинаю привыкать к головной боли, — вздохнул Хрис. — Не могу уснуть.

— Не удивительно. Ты четвертый день не ел. Чего добиваешься?

— Хочу, чтобы Амир приехал.

— Соскучился? — ехидно поинтересовался Юрка и тут же прикусил язык, потому что Хрис вдруг резко поднялся на локтях, глядя на него укоризненным взглядом. — Прости.

Он не хотел его задевать, делать больно, оскорблять, но в голубых глазах все равно засверкала обида. Юра пожалел, что вообще рот раскрыл. Они, вроде бы, успели подружиться, так что портить отношения было, откровенно говоря, страшно. Его сосед по комнате действительно был единственным, что спасало от тоскливых мыслей, но он, к сожалению, оказался до крайности обидчивым.

— Я не имел в виду, что ты по нему скучаешь. Вернее, я так сказал, но я не серьезно, я… пошутил… — промямлил парень и удивленно вскинул бровь, замолчав, когда увидел на губах Хриса добродушную улыбку.

— Забей. Ты прав. Я соскучился по Амиру. Он редкостный мудак и беспринципная сволочь, но он фанатично в меня влюблен, и это даже льстит.

— Но…

— Но он мудак, — с нажимом повторил мужчина и нравоучительно пояснил: — Спустя годы понимаешь, что нужно брать от ситуации по-максимуму и не врать себе. Мне и так слишком многое не позволяется, чтобы еще и запрещать себе думать так, как хочется. У меня отобрали все: семью, друзей, свободу, но душу я отдавать не намерен. Я скучаю по Амиру, мне с ним комфортно и безопасно. Понимаешь?