Они оба замолчали на какое-то время. Юрка чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, но упрямо гнал их от себя. Он не хотел плакать, он никогда, черт возьми, не плакал!
— …Зачем им это? — с трудом скрывая дрожь в голосе, спросил он.
— Ему, — отозвался Хрис, запрокидывая голову и глядя в потолок. — Здесь один хозяин — Амир. Он нас держит в качестве домашних животных.
У Юры внутри все скрутилось узлами от страха. Он закусил губу изнутри, чтобы убедиться, что не спит и не бредит. Нет, не сон, но оставалась надежда, что все это последствия удара. Он мечтал очнуться в подвале, связанным по рукам и ногам и с грязной тряпкой в качестве кляпа во рту. О да! Он бы мирно дожидался, пока отец заплатит выкуп и вернет его домой…
…Но надежда, что его схватили ради выкупа, медленно угасала.
— Он насильник? — прямо спросил Юра, комкая пальцами свою футболку. Футболку? Черт, даже одежда не его!
Хрис хмыкнул, скосил на него глаза и протянул:
— Не-ет, вовсе нет. Тебе ничего не грозит, не бойся. Тебя Амир не тронет.
— Тогда что ему нужно?
Широкая безумная улыбка на лице Хриса не предвещала ничего хорошего. Он промолчал, хотя, очевидно, знал ответ, и только спустя какое-то время, проведенное в безмолвии, выдохнул:
— Ему нужно твое повиновение. Будь хорошим мальчиком, и с тобой не случится ничего плохого. Конечно, кроме того, что от изоляции, безделья и отчаянья у тебя поедет крыша. Ты будешь маяться от скуки, изучив каждый угол в этом доме, а потом… потом сам поймешь, что я — твое единственное спасение. Твой единственный друг.
***
— Уверен, что не хочешь попробовать черничный пирог? Очень вкусный, Эля постаралась на славу, — Хрис наколол на вилку целую ягоду черники и зыркнул на Юру из-под ресниц.
— Как ты вообще можешь тут есть, пить, спать?.. — устало выдохнул парень, отодвигая от себя нетронутый пирог. Пасту с беконом он съел, поскольку практически ничего не смог запихнуть в себя за завтраком и обедом, а вот пирог…
Юрка кинул взгляд на тощего забитого пацана, сидящего на другом конце стола. Тоша. Замученный, испуганный Тоша, который шарахался от любого громкого звука и спал не на кровати, а забившись в угол между шкафом и столом. Тоша, которому, по словам Хриса, осталось недолго.
— Как я могу есть, пить, спать? А что мне еще остается? — мужчина криво улыбнулся и взял в руку маленькую кофейную чашечку.
Проследив за его тонкими пальцами, Юрка, метнулся взглядом вверх по крепким рукам, выглядывающей из до неприличия растянутой майки мускулистой груди с проколотыми сосками, по шее, к которой с щек и подбородка спускалась темная щетина…
Нет, все равно, вряд ли Хрису было больше тридцати. Он явно моложе, чем казался, а возраста добавлял этот взгляд обжигающих холодом ледяных глаз.
Юрка подпер голову рукой и без энтузиазма уставился на кусочек пирога с шариком уже подтаявшего мороженого. Кормили здесь просто отменно, да и к тому же всегда можно было заказать поварихе Эльке что-то эдакое. Но он не хотел ничего заказывать.
— Десять лет… Я бы уже выпилился, — пробормотал Юра и услышал одновременный смешок Хриса и нервный всхлип Тоши.
— Ну так выпиливайся, — с нескрываемым злорадством оскалился мужчина, — давай, вперед, раз ты такой слабак, что начинаешь ныть и думать о смерти всего после недели заключения.
— Ты не понимаешь!.. — попробовал объяснить Юра, но ему и слова сказать не дали.
— Я был здесь один, понимаешь? Целый год я был один! Со мной не разговаривали охранники, Эля, а Амир заезжал так редко, что я начал радоваться его визитам. Прикинь? Радоваться тому, кто запер меня здесь!
Хрис помолчал, мрачно глядя в пустоту, а потом вдруг с силой смахнул свою тарелку и чашку со стола, так что они улетели в стену, оставляя кляксы на белых обоях. На грохот прибежала Эля, схватилась за голову, но не стала возмущаться, а просто пошла за совком, чтобы собрать осколки.
Она даже ничего не сказала, видимо, привыкла к его выходкам, а может, просто он был неприкосновенной… собственностью?
Юра посмотрел на сжавшегося в комочек Тошу, перевел взгляд на едва ли не рычащего от злости Хриса и тихо спросил:
— И что, ты ни разу не думал о смерти?..
— Нет! — рявкнул мужчина, сжимая кулаки. — Я сильнее всех этих чертовых тюремщиков, сильнее Амира и не собираюсь подыхать! Я хочу жить! Я хотел жить когда меня по кругу ебали во все дыры на том сраном недострое, я хотел жить когда Амир запер меня здесь и до сих пор, блять, я хочу жить!
Он дернулся, будто пытаясь встать, но силы покинули его, и он устало откинулся на спинку стула, а Юра… Юра не мог пошевелиться. «По кругу ебали во все дыры»? Кто? Когда? Что с ним, блять, случилось?!
Стало вдруг стыдно за свое упадническое настроение. Действительно, с ним еще не случилось ничего фатального. Да, заперли здесь на неопределенный срок, но ведь это еще не конец. Руки-ноги целы, почки не отбиты, честь не пострадала.
Юра посмотрел в пустые глаза Хриса и едва ли не захлебнулся в той боли, что плескалась в этих голубых омутах. Он протянул руку, накрыл бледную ладонь мужчины своею и с силой сжал его пальцы.
— Мы справимся, — с улыбкой произнес он, понимая, что и сам начинает в это верить.
***
— Руки убрал! — зарычал Юрка, отталкивая от себя тяжелого, как бетонная плита, охранника, что прижимался к нему со спины, будто желая втиснуть его в свой каменный торс.
— Да чего ты ломаешься? — прошептал тот, продолжая тискать парня, зажимая в угол. — Давай по-хорошему? Пососешь и…
— Сам пососи! — взвыл парень, дергаясь, как пойманная в силки птица. — Я не педик!
Охранник рассмеялся, а потом положил свою лапу Юрке на пах, сжимая член до ноющей надоедливой боли. Юрка такого терпеть не стал. Не хватало еще, чтобы его всякие грязные извращенцы лапали. Он с силой ударил охранника в бок локтем и, видимо, совершенно случайно удачно попал. Тот охнул и, разозлившись, впечатал кулак в бок парня.
— Отпусти! — уже всерьез заорал Юра, не понимая, почему не начал орать раньше. Может, потому что в подобную ситуацию никогда не попадал… — Блять, отпусти! Отпусти меня!
Где-то на первом этаже хлопнула дверь, и на лестнице раздались торопливые шаги.
— Что случилось? — встревоженно спросил Хрис.
Охранник зарычал и со злости ударил Юрку кулаком под ребра еще раз, вышибая дух. Парень упал на пол, кашляя и задыхаясь, но Хрис уже был здесь, а значит…
— Какого хера, Иван?!
— Замолчи, шалава! — зашипел охранник и вдруг…
Юрка заморгал, пытаясь прогнать пелену с глаз, но все равно скорее услышал, чем увидел, как Иван ударил Хриса по лицу. Мужчина отступил назад, прижимая ладонь к щеке, во все глаза глядя на разъяренного охранника.
— Ты охуел? Кто тебе дал право меня бить?! — прошипел он, хватаясь рукой за стену, будто его ноги не держали. — Да Амир…
— Давай, иди, жалуйся своему ебырю! — ухмыльнулся Иван, но, впрочем, попыток приблизиться не делал. — Ты же ему задницу подставляешь ради этого? Ради защиты? Неужели так круто сосешь, что он готов терпеть все твои выебоны?
— Замолчи! — взвыл Хрис и, схватив парня за руку, помог подняться. — Ублюдок!
Только когда они вдвоем закрылись в своей спальне, и Хрис обессиленно повалился на кровать, остановившимся взглядом пялясь в потолок, Юра тихо спросил:
— Ты расскажешь ему? Ну, хозяину?
— Нет, — прошептал в ответ мужчина. — Он убьет придурка за то, что тот поднял на меня руку.
Они замолчали, думая каждый о своем. Во дворе залаяла собака, потом раздался звонкий щелчок открывающегося замка на калитке, а значит, пришла ночная смена.
Юрка так глубоко погрузился в свои размышления, что и сам не заметил, как произнес с несвойственной ему жестокостью:
— И пусть убьет…
Хрис, кажется, совсем не удивился.
— Я тоже желаю им смерти, но уже на моей памяти Амир убил достаточно людей. Некоторых лично. Каждое новое убийство, особенно, если оно является импульсивным решением, приближает его к тюрьме.
