Алихан заморгал и замер. Взгляд злато-карих глаз был настолько зверский, наполненный животной яростью, что ему на мгновение стало не по себе. Но он был счастлив, потому что больше всего на свете боялся, что его друга сломали. Но нет, Лари не выглядел сломанным, загнанным или запуганным. Он сосредоточенно смотрел в багровеющее лицо хрипящему, задыхающемуся Тимуру, и дрожал от напряжения вместе с ним, трясущимся в предсмертной агонии. Он отпустил его только когда тот окончательно затих.

Повисло такое гробовое молчание, что Алихану казалось, он слышит последние звуки биения сердца ублюдка, который их едва не погубил.

Лари наконец облегченно выдохнул и ногой оттолкнул от себя синеющий труп.

— Дальше что? — вымученно, загнанно зашептал он, прикрыв глаза.

Алихан зарычал, вновь попробовал подцепить пальцами батарею, а потом, наплевав на эти попытки, попросту принялся тянуть руки вверх, приподнимая…

— Надеюсь, в ней нет кипятка, — прошептал обессиленно Лари, но Хан его не слушал. Еще один рывок, пронзающая боль в запястье, и батарея снялась с крюков.

— Нет, она холодная — процедил Алихан кое-как разминая руку, чтобы уменьшить сковавшее браслетом напряжение.

Теперь нужно было сломать трубу…

Не чувствуя уже ни усталости, ни мигрени, ни тошноты, Алихан, окрыленный надеждой на спасение, сел поудобнее, уперся ногами в стену и оттолкнулся.

Труба оказалась прочнее, чем он думал изначально. Он давил и давил, но она все никак не хотела ломаться. Хотя и не гнулась, что радовало.

Он зажмурился, невольно вспоминая, как этот ублюдок насиловал Лари, наслаждаясь его беспомощностью.

А еще вспомнил, как много лет назад Лари учил его стрелять из пистолета.

Хану отец оружие брать в руки тогда еще запрещал, но он утащил ТТ из сейфа и принес на стройку, чтобы пострелять по банкам.

Пистолет тогда казался очень тяжелым и неимоверно холодным. На улице был стойкий минус, патроны упрямо не лезли в магазин.

Лари подошел ближе. Ледяной ветер трепал его длинные, собранные в низкий хвост волосы, уносил прочь облачко дыма, а сигарета, зажатая в зубах, тлела и гасла.

— Не так, — прошептал он, становясь сзади. К шестнадцати они были уже одного роста и комплекции, качаясь наперегонки, но никогда серьезно ни в чем друг друга не обгоняя. — Держи палец вот тут, а не на курке. Не трогай курок. Он от малейшего нажатия сработает.

Голос Лари казался интимным, нежным, как и его прикосновения. Между пальцев небрежно зажата сигарета…

Он коснулся своей рукой ладони Алихана, прижимаясь к его спине грудью, и парень вздрогнул.

Отдача от выстрела толкнул в плечо. Дуло повело куда-то в бок, и Хан даже сквозь свист ветра услышал, с каким противным скрежетом пуля чиркнула по ржавому металлическому листу.

— Давай еще раз, — улыбнулся Лари, опалив дыханием его покрасневшее ухо…

Воспоминания нахлынули внезапно и так же внезапно рассеялись, будто туман под ярким солнцем.

Алихан рванул сильнее, и труба глухо хрустнула. Сперва верхняя, потом нижняя.

Подхватив тяжелую батарею, мужчина наконец-то поднялся на ноги и, пошатываясь направился к креслу на котором лежал пиджак Тимура.

Придерживая столь неудобный в транспортировке предмет, он принялся шарить по карманам, но так ничего полезного и не нашел.

— Хочешь сказать, что в этой комнате тайника с оружием нет? — хрипло поинтересовался Лари, вновь предпринимая попытку сломать столбик изголовья.

— Почему же? Есть, — кивнул Алихан, подтаскивая батарею к кровати. На обнаженного друга он старался не смотреть. — Только хуй нам чем поможет автомат.

— Я тоже так думаю, — серьезно кивнул Лари, наблюдая, как Хан открывает тайник под кроватью. — Что делать будем? Есть идеи?

— Есть, — вздохнул мужчина, раскладывая по матрасу оружие и магазины. — Накрыть тебя одеялом, пройтись очередью по верхам изголовья, потом вручить тебе автомат встречать врагов, а самому… блять, я не знаю, как перепилить металл. Отстрелить не вариант. Без пальцев останусь.

Лар снова кивнул, а потом покрутил головой, выискивая что-то, что было бы способно защитить его от щепок.

— Я пошутил если что, — буркнул Алихан, а потом подтащил батарею к прикроватному столику и выудил оттуда невидимку.

— Что з бабская херня? — хмыкнул Лари, наблюдая, как Хан сосредоточенно взламывает наручники, сидя на полу.

— Эту комнату иногда использовали как траходром на корпоративах, — отозвался мужчина, очень осторожно поворачивая шпильку в замке. — Весь хлам, в основном, как ты выразился, бабский, потом просто сбрасывали в ящик.

— Забавные у вас дела в офисе творятся, — не без ревности в голосе буркнул Лари, но, впрочем, злость прошла, как только замок щелкнул и открылся.

— Фу-ух, — выдохнул Алихан, снимая наручник с батареи. Со вторым браслетом он возиться не стал, сразу занялся руками Лари.

Едва друг освободился, сразу резко сел на кровати, на мгновение поморщившись, и, брезгливо отпихнув от себя тушу Тимура, принялся торопливо натягивать на себя штаны. Хан на него старался не смотреть. Он вообще не знал куда деться, ведь это все из-за него. Лари предлагал уехать, предлагал убить ублюдка, предлагал пути решения, но Алихан был слишком уверен в себе и неуверен в друге, чтобы послушаться. И вот…

— Прости, — раздался в полной тишине резкий голос Лари.

Хан моргнул, удивленно покосившись на него, не понимая, за что тот извиняется. Это ведь он, Алихан должен извиняться!

— За то, что ты это увидел. Я допустил…

— Блять, Лар! — попытался оборвать его мужчина, но Ларион не слушал.

— …ошибку. Я должен был предвидеть, должен был! Я ведь твой телохранитель… был.

Он вскочил на ноги и заметался взглядом по комнате, выискивая что-то. Так ничего и не нашел, метнулся к окну, и распахнул его, бесшумно повернув ручку. Алихан решил, что разговор этот действительно стоит оставить до лучших времен, когда они оба будут в безопасности. И мысли о том, что произошло, тоже в данный момент лишние.

Островский замер у открытого окна, с жадностью вдыхая воздух, пялясь невидящим взглядом куда-то в пустоту. Его широкие плечи, обтянутые тканью тесной футболки, так и приковывали внимание, и Хан не смог сдержаться, подошел ближе, провел ладонью по его спине, чувствуя каменное напряжение мышц, спустился к пояснице, обнимая.

— Пошли? — тоже выглянув в окно, спросил он приглушенным голосом. Второй этаж, но снизу крыша пристройки. Выбраться вообще не составило бы труда.

Но Лари почему-то не торопился на волю. Он стискивал края подоконника до побелевших костяшек и молчал.

Куда-то подевались его решительность и профессионализм, пусть даже в глазах так же пылал гнев и такая знакомая манящая страсть к… к чему-то, находящемуся за гранью понимания Алихана.

И как бы он ни заставлял себя блокировать мысль о произошедшем, он все равно думал. Думал об этом, когда они выбирались через окно, позорно сбегая из собственного офиса, когда пешком добирались до дома ближайших друзей, и когда уже раздобыв оружие и шмотки, возвращались обратно большим отрядом.

Хан смотрел на друга, улавливая каждое его неловкое движение, каждую гримасу внезапно вспыхнувшей боли. Ведь у него, блять, до сих пор беспощадно болело запястье, и раны от пуль, и теперь еще и между ног тоже.

— Не смотри на меня так! — поднимая с пола чей-то неимоверно горячий и тяжелый автомат, процедил Лари.

Алихан не ответил, только двинулся вперед по коридору, в инстинктивной попытке прикрыть друга. Да, раньше он не вступал в вооруженные конфликты потому что отец был против, но теперь то отца, может, и в живых нет…

Лар, конечно, его инициативу заметил, вскинул автомат выше и пошел быстрее, выравниваясь с ним.

— Это я вообще-то твой телохранитель! — процедил он обижено и глухо.

Нет, Хан не хотел его обижать. Он ни в коем случае не ставил под знак вопроса его навыки, но вот физическое и моральное состояние…

Однако сказать такое вслух означало бы нанести оскорбление. Лари, который скорее руку себе отгрызет, чем будет жаловаться на боль, уж точно не хотел бы, чтобы кто-то жалел его и считал пусть даже временно, но слабым.