— Что-то припоминаю, но смутно, — сказал Джеми. — Мне тогда было семь лет.

— А я очень хорошо помню эти его слова. И у него по-прежнему нет детей.

— Может быть, они появятся позже.

— А может быть, и нет. Есть и такая возможность, и в этом случае…

— Чарли, ты такой расчетливый. Крестный пригласил нас в гости, а ты уже присматриваешься к его Добру.

Чарли рассмеялся:

— В любом случае, об этом не стоит забывать. Однажды это все достанется кому-нибудь.

Оставшись в одиночестве и без определенных планов, Стюарт отправился на прогулку вдоль поля для гольфа. Стюарт редко бывал вдалеке от дома, вдобавок он чувствовал, что сильно отличается от всех остальных крестных детей Маркуса, и поэтому начинал понемногу сожалеть о том, что приехал на Багамы. Он принял приглашение только потому, что это быт единственный шанс посетить тропические острова. И вот вместо бескрайнего синего моря и пиратских пещер он попал в концентрационный лагерь для богатых слабоумных американцев. Он по-прежнему испытывал к Маркусу двойственные чувства. С одной стороны, он презирал Маркуса за то, что он лишил работы столько людей, а с другой — восхищался его жизненной энергией и силой. В присутствии Маркуса Стюарт чувствовал себя крайне неловко еще и потому, что жена крестного когда-то погибла в автокатастрофе по вине его отца.

Казалось, у других крестных детей все отлично. Чарли буквально лопался от снобизма и самоуверенности. Если бы здесь не было Сэффрон, то Стюарт сразу же отправился бы назад в Бирмингем, где его ждал большой список книг для летнего чтения. Сэффрон отличалась от других. Если бы у Стюарта была возможность поговорить с ней по душам где-нибудь вдалеке от всей этой суеты «Лифорд-Кей», то они обязательно поладили бы. А потом, кто знает…

Найдя фен и разобравшись с одеждой, Абигейль размышляла, чем заняться. Вдобавок она снова проголодалась. За обедом она съела только небольшую тарелку салата без соуса и гамбургер без булочки. Вид обнаженной Сэффрон окончательно вывел Абигейль из равновесия, и она решила сесть на «печальную диету». В летнем лагере для полных людей тренеры советовали: «Медленно и постепенно. Никаких резких перепадов в весе», — но им же не надо было состязаться с Сэффрон. С непреодолимым чувством вины Абигейль открыла мини-бар и достала оттуда пакетики с кукурузными и картофельными чипсами и плитку шоколада. До ужина оставалось еще очень долго.

Тем временем Сэффрон докуривала десятую сигарету за этот день и думала, что ей нравится Джеми. Он был забавным. И она совершенно не переносила его друга Чарли, в соломенной шляпе он напоминал ей престарелого чудака. Стюарт неплохо смотрелся в своих очках, только уж больно походил на зануду-ботаника. А что касается крестного Маркуса, то он прекрасно подошел бы ее маме. Амариллис срочно требовался новый папик.

Ровно без четверти восемь к парадному входу подъехали джипы, которые должны были отвезти гостей к зданию клуба. Бартоломью выдал Стюарту шелковый галстук, очень оригинально смотревшийся в сочетании с джинсовой рубашкой. Детей усадили во второй джип, Маркус поехал на первом в компании подозрительно молодой американки по имени Клейборн Дюпуа. Абигейль, которая разбиралась в таких делах, сказала, что та была дизайнером по интерьерам, занимавшимся обстановкой Сэнди-Коув.

— Она тоже симпатичная, — прошептал Джеми своему другу, когда они выехали. — Как думаешь, у них с Маркусом было что-нибудь?

Чарли пожал плечами:

— На его месте я бы не стал рисковать. Ей не меньше тридцати.

Бар и обеденный зал в клубе были набиты битком. Воздух пропитывал аромат «Шанель номер пять», мятного джулепа^[8] и дух настоящих американских протестантов. Мэри никогда еще не видела столько драгоценностей, ее скромный золотой браслет с фигурками пони, мишки и счастливой подковой смотрелся особенно тонким и крохотным. Мать Абигейль Харриет Шварцман, которая никогда не была в «Лифорд-Кей», но читала о нем в журнале «Город и сельская местность», сообщила дочери, что это единственный курорт на Карибском море, где принято одеваться соответственно уровню благосостояния. В результате Абигейль в курортном платье от «Хальстон» оказалась единственной из шести крестных детей Маркуса, кто смотрелся в клубе совершенно естественно.

Некоторые из членов клуба откровенно таращились на Сэффрон и Клейборн. Чарли сразу же обратил на это внимание, но Джеми, который всегда инстинктивно определял сексуальную температуру, намертво прилип к Сэффрон. Маркус стоял у стойки бара вместе с Клейборн, положив руку ей на талию. Джеми обратил внимание, что, разговаривая с Клейборн, крестный одновременно успевал разглядывать всех, кто был в зале. Некоторые из старейших членов клуба тайком поглядывали в его сторону, Джеми чувствовал неодобрение, исходившее от них.

У него также сложилось впечатление, что некоторые члены клуба избегали общения с Маркусом. «Если это действительно так, — рассуждал он, — то как крестный вообще сумел попасть в эту компанию?» Комитет «Лифорд-Кей» был широко известен своими фокусами. Не раз они заставляли потенциальных кандидатов ждать десятилетиями, прежде чем отклонить их заявки.

За обедом Маркус пребывал в состоянии раздражительной рассеянности и едва обращал на крестных детей внимание. Мэри, которая сидела рядом с ним и несколько раз предпринимала безуспешные попытки завязать разговор, искренне верила, что в том была ее вина. Чарли спросил Сэффрон, знает ли она кого-нибудь из Шотландии, она сказала, что была там всего один раз с матерью и ее приятелем. В обычной ситуации Чарли воспринял бы это как признак колоссального социального неравенства, но для Сэффрон он был готов сделать исключение. Раз уж все девочки мечтали о шотландском высшем обществе, то он мог стать ее проводником в мир элиты. Чарли предложил ей приехать в Арднейсаг на бал, но Сэффрон не сумела по достоинству оценить оказанную ей честь и ответила, что не имеет особого желания ехать в Шотландию. Стюарт, до того не проронивший ни слова, почувствовал, что его шансы несколько возросли. Джеми, который прочитал где-то, что женщины возбуждаются, если очень долго смотреть на их губы и не заглядывать в глаза, опробовал эту методику сначала на Сэффрон, затем на Клейборн. Оба раза без особого результата.

Все неделя на Багамах прошла так же, как первый день. Джеми и Чарли проводили время за ловлей рыбы или ныряли с аквалангом.

Стюарт, который вскоре начал получать удовольствие от отрицания снобизма клуба «Лифорд-Кей», отказывался подписывать счета за купание в бассейне и плавал в открытом море, каждый день преодолевая все большее расстояние. Он всегда плыл уверенно и спокойно. Да и куда ему было торопиться? Дома его не ждало ничего, кроме идиотских замечаний Чарли Крифа. Он пользовался своим уединением, чтобы подумать о Сэффрон, которая все больше и больше завладевала его мыслями. Она казалась ангелом. Богиней. Не было ни малейшей надежды, что она когда-нибудь заинтересуется простым парнем из Сметика, — но он продолжал верить.

Мэри и Абигейль каждое утро играли в теннис с красивым профессионалом из Дании, но Мэри думала только о Чарли. Услышав, что он пригласил Сэффрон в Шотландию, она поняла, что ее сердце разбито, впрочем уже не в первый раз. Мэри привыкла, что в школе ее никто не замечал. Она всегда оказывалась в тени более симпатичных и популярных девочек, но она не унывала. Добрая от природы, Мэри всегда жила ожиданием того, что в один прекрасный день ее жизнь изменится к лучшему.

Как-то днем, когда солнце еще стояло очень высоко, Мэри бродила по песчаным дюнам, надеясь случайно встретиться с Чарли, и практически споткнулась о Сэффрон. Та вздрогнула и с виноватым видом зарыла сигарету в песок.

— Прости, пожалуйста, — сказала Мэри, покраснев, — я не думала, что тут кто-нибудь есть.

Она не знала, о чем говорить с Сэффрон, которая выглядела как настоящая фотомодель, и решила поскорее ретироваться.

— Не хочешь закурить? — Сэффрон протянула ей пачку.