Сняв с него все путы, устроилась неподалеку с трясущимися поджилками, вся в испарине, влажными волосами и с солёным конденсатом, который разъедая глаза, стекал с кончика носа. Всегда "мечтала" стать хирургом-портняжкой, пережимая обшивку и сшивая, без ассистента, стежками разрезанные и распоротые прорехи. Сидела, щурилась, пистолет из рук не выпускала, но точно уверена, что никогда не выстрелю в самца, ни при каких обстоятельствах.

Почему?

Фиг его знает!

Детёныш продолжал завывать на все голоса. Я решила вывести Тома, чтобы он успокоил безустанного горлодера. Держа его за ошейник, открыла дверь. Отпустить или рано? Отпускаю. Знакомьтесь, товарищи своеземцы! Они не бросились навстречу, не стали обнюхивать друг друга, просто стояли молча, опустив вниз головы. Подобающее приветствие для диковинных уникумов. Малыш подошел первый, ткнулся лбом Томычу в заднюю ногу. Полное признание!

Это девочка, ясельной группы. Они внешне очень похожи, только у неё изумрудные глаза и на носике жёлтые крапинки, как на крыльях у "божьей коровки". Насчитала девять кружочков. Сразу придумала удлиненной мордочке имя Зея. Её собрату, неизвестного рода-племени-Зевс. Том прилёг, пигалица из кургузого помёта рядом. Больше волноваться за неё не стоит. Принесла вторую миску с едой, однако к еде никто не притронулся.

Я вернулась в подвал, там все без изменений: неподвижное, еле дышащее тело. У него очень горячие подушечки лап и на носу выступили красные капельки жидкости, похожие на кровь. У Тома иногда вырисовываются такие же, только бесцветные. Взрослая особь немного отличается от молодняка. И ухо с подпалиной, оно чуть светлее основного окраса.

Диковинные создания!

Просто диковинные, не больше. В моей теперешней жизни всё могло быть намного хуже и малоприятнее. Как в кошмарно-жутких ужастиках.

Да я нескончаемая счастливица!

Воспользовавшись удобным случаем, откатала пальчики Зевса и малявки, сравнивая их с четырьмя оттисками Тома. У таинственных пришельцев, как и у людей, ни одной похожей конфигурации на гравировке подошв, ни одного дубликата. Можно составлять опознавательную картотеку нездешних протекторов иноземных лап.

Я поднялась на крышу, стая не возвращалась, восемь тел продолжают бездыханно лежать и гнить. Никаких передвижек вокруг. Весь день бегала по дому, вверх, вниз, осуществляла присмотр за происходящим. Уже пошли вторые сутки, кроха ничего не ест, пробовала разные продукты и не могу понять, в чём причина отказа, ведь Том всеяден. Потом сварила жидкую манную кашу на сухом молоке. Запеленала её как ребенка, чтобы не извивалась и через шприц стала выдавливать дробными подачами в рот похлебку. Иногда вливала разведенные сливки и воду. Сначала маленькая капризуля выталкивала моё варево, потом приноровилась насыщаться. Том вел себя достойно и в принудительную кормежку не вмешивался.

Понимашка моя!

Двух несовершеннолетних в подвал к травмированному не пускала. На четвёртый день, прежде всего, стянув самцу колюще-режущие части тела, сняла повязку с раны. Разрез совсем затянулся. Срезав и вытащив нитки, не могла наудивляться. Может вообще ничего и не надо было делать? Может они сами себя регенерируют и обновляют? Кожное повреждение волшебно зажило в короткий срок, как на собаке.

К вечеру обнаружила, что Зевс оправился. Он полулежал, уставившись на меня, в его груди нарастало клокотание, а шкура пошла рябью. Оскалил пасть, показывая необычные зубищи в два ряда.

Ну ты и невидаль монстровидная!

Феромоны бури сердитости так и прут из него. Не делая резких движений, я попятилась назад, так и поднялась наверх. Думать нечего, раз ввязалась в крупную ораторию с разветвленным сюжетом, надо идти до конца, полумера здесь не к месту. Немного отдышавшись и взяв на руки детёныша, спустилась обратно к своему потерпевшему в самопальный лазарет. Опустила малышку на пол и та подбежав к лежачему сородичу, легла прямо на него. Мне тепло и приятно от трогательной встречи. Том стоял рядом со мной, склонив голову.

Доверие? Почтение? Угождение? Подчинение? Кто ж разберёт устройство звериного общества с идеями равенства?

Я принесла еду и свежую воду, близко не подходила, чувствовала, что лучше держаться подальше. Они здесь почти неделю, каждый день приношу пищу, меняю питьё. Для Зеи кашу и молоко. Плохо, что у меня в запасах нет молочной смеси для младенцев, ей бы понравился доброкачественный прикорм. Ест только девчушка, старший отстраняется от всего.

Самец и его воспитанница относятся ко мне без враждебности, но дистанцию соблюдаю, притом приличную, не перехожу границу дозволенного. Хотя Том тоже держится от них на расстоянии, они всегда на связи, она у них особая. Они свои. Я сняла со своего друга ошейник. Кожаное кольцо теперь уже никчёмный и неуместный атрибут. Взрослый потихоньку встает, знакомится с помещением. Чувствую, что ему наше жилище не нравиться, но он не покидает убежище. Возможно ещё не совсем окреп, а может есть и другая причина.

Бордовая атака застала меня, как всегда, неожиданно. Я перебралась в подвал. Животины чувствуют себя прекрасно, а мне приходится активно физкультурничать. В привередливые дни занимаюсь либо на тренажерах, либо ритмично выкаблучиваюсь. Это обязательная трудотерапия, если не хочешь корчиться всем телом, а потом лежать в бессознательном состоянии с водяночными ногами и артритными суставами рук. Да и вязкость крови сразу улучшается. Я села на велосипед и включила музыкальный центр.

Ужели? Не ведала. Привезенные постояльцы умеют танцевать. Участвовал в подтанцовке только Зевс. Ну и дела! Обрядное покачивания на прямых ногах в такт мелодии, с глазами, светящимися рубиновыми кристаллами. Сильно! Человеческая хореография в ответ несмело жмется за театральными кулисами!

Глаза воспылали не только у него одного, у молодняка тоже. Семейственность! Колдовской магнетизм происходящего обвил и поглотил меня с головой. Затянул в зримые блики света с расплавленным заревом багрянца. Хотела подойти и составить побратимскую компанию его малопонятным "па", только желающую, покружиться в хороводе исключительного волшебства, не подпустили. Инородная чужачка. Надеюсь Том когда-нибудь станет моим партнером в сказочных, танцевальных заездах.

Незабываемый, красочный момент. Где ещё можно увидеть трех терминаторов из метрики захожего, иного пространства?

После бордовой ночи самец окреп полностью. Через два дня гости ушли.

Том за ними не последовал.

Ушёл на следующий день.

Не останавливала и не препятствовала. Имеет право. Он предпочёл родных соумышленников и так будет лучше для всех. Я ожидала дрянную развязку, давно ожидала, обдумывала потерю и боялась предстоящей утраты. Надежды, что вернется, не было. Теперь я почти одна. Наедине с собой. Варвара иногда ненадолго заходит в дом, направляется ко мне, стоит рядом несколько минут и неизменно разворачивается клювом обратно в природу.

Мне очень плохо, очень плохо. Очень плохо. Ужасно.

Невыносимо!

"От судьбы всё равно не уйдешь; поэтому человек должен уметь применяться к обстоятельствам и всё время помнить, что в любой момент они могут измениться"-стоит прислушаться к Эзопу и пора начать мириться с ситуацией, приноравливаясь к новому положению.

Но это всё только чужие советы. Я тоже могу втюхивать теоретические рекомендации нуждающимся многострадальным горюнам. А надо? Успокоятся они? Вряд ли! Пока лично, в одиночку не поимеешь вдоль и поперек всеми невообразимыми позами бедственно-забитый мыслительный процесс, пока не вымучаешь его, перепробовав всю камасутру собственного реагирования и самостоятельно не распутаешь сцепление внутренних противоречий, толку от рефлексии не будет. Просто не вытянешь наворотную, материалистическую превратность.

Кто пишет разные, образцово-мудрые наставления, обязательно должен добавлять в свои обороты такие слова: не так скоро, не один год, может быть, когда-нибудь и НИКОГДА. Как пристойно и безупречно должно быть в ароматной, розово-цветочной, конфетно-пряничной идеальной идиллии, сама знаю. Как и что получится в тлетворной, явной реальности-понятие отвлеченное, растяжимое.