– Когда тебя это останавливало?

– Ничего я не буду делать. Если только им мост не понадобится вдруг – уж тогда-то я змеей закручусь.

На самом деле она обожает такие беседы. Я слишком хорошо ее знаю. Ей нравится время от времени разминать мозги. Женщинам в Темах не дозволяется занимать офицерскую должность, но слишком многие башковитые мужи из Зеленых проводили часы в «Собачьем дуэте», болтая с хозяйкой, – и, бывают же такие совпадения, Зеленые впервые за последний век забрались высоко.

Погодите-ка, вы, наверное, не очень много знаете о Темах. Это понятно, если вы не горожанин. По верхам-то, наверное, слыхали – есть на Ипподроме две враждующие клики: у одной фавориты – Синие, у другой – Зеленые. И каждая клика болеет за своих в боях на мечах и гонках на колесницах. По крайней мере, так все начиналось. Потом, около четверти тысячелетия назад, Синие организовали фонд помощи для вдов и сирот своих бойцов. Само собой, Зеленые учредили то же самое. Немногим позже они расширили фонд, чтобы присматривать еще и за иждивенцами участников Тем: платишь несколько трохи каждую неделю в банк, и, если наступают трудные времена – получаешь небольшую помощь, пока снова не встаешь на ноги. Столь благое намерение, конечно же, не могло не пойти в гору – равно как и не могло в итоге не вымостить дорожку в ад. Вскоре казначеи Тем контролировали гору активов, инвестированных в судоходство и производство – простолюдины не могут владеть землей. Деньги принесли власть, которая не всегда использовалась мудро и честно. Затем Зеленые начали организовывать рабочую силу в доках, Синие сделали то же самое в перевозках и на госслужбе среди низших чинов. Вскоре правительство, устрашившись этакой третьей силы, попыталось взять ситуацию под контроль, что и привело к Бунту Победы – двадцать тысяч человек погибло тогда на Ипподроме, когда вмешались войска префекта. С тех пор Темы залегли на дно. Держать фонды и своих людей на разных местах им строго запрещено, но с каких это пор запреты мешают какой-либо деятельности? Кроме того, если вы заболеете или сломаете ногу, вас либо выручат Темы, либо вы подохнете с голоду. Отец Айхмы сделал много хорошего и много плохого, был попечителем фонда Зеленых и довольно весомой личностью – до самой своей смерти на Ипподроме. Я наивно полагал, что он заработал достаточно, чтобы обеспечить свою дочь на всю жизнь, но оказалось, что он спустил всё состояние так же быстро, как и заработал: еле-еле хватило купить ей «Дуэт». На самом деле и на него бы не хватило, не приди на помощь полковой фонд. Деньги, выделенные на покупку трех тысяч лопат, тихо канули в неизвестном направлении, но кому эти лопаты нужны, их у нас навалом. Кстати, я всегда был за Синих – пока не познакомился с отцом Айхмы. Так что, читатель, люди порой пересматривают свое мнение даже по самым фундаментальным вопросам совести.

С фальшивомонетчиками я встретился следующим днем, и мы обстряпали хорошую сделку. В чем преимущество Старого Цветочного рынка над монетным двором – с ним можно договориться. Правительство утверждает, что за один гистаменон нужно давать сто шестьдесят торнезе, но в реальном мире их мнение не имеет большого веса – важно лишь то, что правительственное золото имеет девяносто седьмую пробу, что добавляет мне веса в переговорах. Мои деловые партнеры были слегка на взводе в тот день – надо думать, потому, что инцидент в Классисе беспокоил людей из поставок, а золото – лучшее на свете успокоительное. Я заимел с ними уговор на двести шестнадцать отменных, во многих отношениях лучших, чем настоящие, серебряных торнезе, за один мой золотой легальный гистаменон, тем самым заимев солидный люфт в полковой фонд – так, на черный день. О том фонде никто, кроме меня, не знает. Вот почему я могу перекупать услуги других подразделений, платить своим ребятам, когда казначейство конфузится, носить хорошую обувь, прошитую нитками, которые не рвутся, когда снабжение уходит в экономический «запой». Так можно завоевывать себе расположение в армии, когда ты не чей-то племянник и хронически болен не тем цветом кожи. В этой игре я хорош, так что жаловаться ни на что не собираюсь.

Адмирал Зонарас скорее откусил бы себе одно ухо, чем признался, что слушал меня, так что, должно быть, это было совпадением, что Первый флот был снят с охраны пролива и отправлен в устье Шельма. Там они никого не застали – все мелкие рыбацкие деревушки обезлюдели, лодки и неводы канули, загоны для скота опустели, и даже ни одна псина там не тявкала. Имперцы подожгли несколько плетеных сараев, что, я полагаю, не хуже любого другого способа убедить непросвещенных дикарей в превосходстве нашей культуры и образа жизни, а затем вернулись домой. По дороге чистое невезение – шторм потопил три корабля и разметал остальные. Флоту потребовалась неделя на перегруппировку, еще неделя – на латание дыр, и они отправились прямо в Залив. Я улучил момент поговорить с мичманом на одном из головных судов эскадры, и он сказал мне, что вблизи мыса Суидас его команда наблюдала поднимающийся в воздух дым.

Раз этот дым шел вверх – значит, безветрие. Значит, кому-то сильно не повезло, что штиль наступил прямо у мыса – такое бывает, никто не знает почему. Тут вот какая загвоздка: Первый флот – в основном галиоты и дромоны, дюжие громадины с акрами парусов, быстрые и проворные, но только когда дует ветер. Шердены, напротив, пользуют утлые маленькие галеры, по двадцать весел на один борт, с одним большим квадратным парусом: когда нет ветра, они запросто могут грести. Именно на веслах они и проплыли прямо мимо Флота, а тот был не в силах остановить или догнать их. Человек, с которым я разговаривал, сказал, что он насчитал восемьдесят семь кораблей – все притопленные, груженные до отвала добром, награбленным в сожженном Салпинксе.

Какой же я, черт возьми, дурак. Не утешает и то, что адмирал Зонарас тоже этого не предвидел. Салпинкс служит – служил, извините, – единственной цели: там разгружаются идущие с Излучины крупногабаритные баржи с углем. Каждый месяц – тысячи тонн для снабжения кузниц и литейных цехов Арсенала. Понятно, почему дым стоял коромыслом – так, что видно было издалека. Очевидно, шердены там не особо торопились – загружали свои маленькие корабли до отвала, затем поджигали то, что осталось, и спокойно делали весла. Удача была на их стороне. Если бы не шторм и последовавшее за ним затишье, они бы наткнулись на имперский флот у Колонн – и делу край. Предполагаю, что тот, кто планировал операцию, рассчитывал на то, что ребята Зонараса приложат немного больше усилий, чтобы найти кого-то, кого можно убить в устье реки. И все же фортуна благоволит храбрым.

К этому моменту я был сыт по горло Городом. Я нанял три большие повозки, чтобы отвезти мое сомнительное серебро обратно в Какодемон, где располагался штаб полка, – можно было и по морю отправить, но что-то я засомневался в разумности такого способа доставки. Хотелось убраться из Города раньше, чем Приск созовет Совет еще раз, поэтому я поймал попутку с Эйнаром, королем металлолома, до Лусо и нанял лошадь в «Единороге». Ненавижу ездить верхом – не саму езду, а день после, – но что-то подсказывало мне, что нужно вернуться к своим людям и найти какое-то занятие на некоторое время, желательно – где-то далеко, куда весточки доходят не сразу.

Я коплю работу на черный день как раз для таких случаев. Примерно девять месяцев назад какой-то паршивец из Академии затребовал, чтобы мы построили ему мост в Зубовных горах, на полпути к Излучине. У меня были дела поважнее – таскаться по горным тропам, волоча следом дивизион на тот же манер, на какой улитка волочит за собой раковину, как-то не улыбалось, – и я написал ему в ответ, что график у нас плотный, а вот как выдастся лишний часик – так мы сразу и нагрянем. Что ж, часик выдался. Парни не были в восторге от перспективы из благоустроенного Какодемона двинуть надолго в гористую глушь, но у меня случился один из моих спорадических приступов глухоты, и мы отправились в путь.