© Агишева Н., 2022

© Vostock Photo, изображение, 2022

© Бондаренко А.Л., художественное оформление, 2022

© ООО “Издательство АСТ”, 2022

События, о которых пойдет речь, происходили очень давно, и хотя в то время многие герои этой книги были хорошо известны, более того – считались властителями дум просвещенной Англии рубежа XVIII–XIX веков, сегодня их имена почти забыты. Они мало что говорят современному читателю, который к тому же легко может запутаться в непростых матримониальных отношениях членов семьи Годвинов и Шелли. Поэтому мы предваряем повествование краткими сведениями о том, когда жили и кем были главные действующие лица этой захватывающей и трагической истории.

Мэри Уолстонкрафт (1759–1797) – одна из первых европейских феминисток, автор знаменитого труда “В защиту прав женщин” и множества книг и философских трактатов. Бурные события ее личной жизни – два романа (с художником Генрихом Фюсли и американцем Гилбертом Имлеем) и брак с философом и писателем Уильямом Годвином – до сих пор вызывают едва ли не больший интерес, чем ее творчество. У Уолстонкрафт было две дочери – Фанни (от Гилберта Имлея) и Мэри (от Годвина); последняя тоже стала писательницей и обогатила мировую культуру историей о Франкенштейне. Уолстонкрафт умерла спустя десять дней после рождения Мэри.

Уильям Годвин (1756–1836) – философ и писатель. Автор “Исследования о политической справедливости”, ставшего настольной книгой для просвещенных и демократически настроенных соотечественников, и скандальных мемуаров о своей первой жене Мэри Уолстонкрафт. Прославился тем, что добился оправдания в британском суде своих товарищей, поддерживавших идеи Французской революции. Написал три романа и несколько пьес, занимался книгоизданием. В 1801 году, будучи уже вдовцом, женился на своей соседке Мэри Джейн Клэрмонт, которая привела в дом двух своих детей, – таким образом, со временем Годвин оказался ответственным за семью с пятью детьми, включая двух дочерей Мэри Уолстонкрафт и их общего с Мэри Джейн сына. Прожил долгую жизнь, к финалу которой во многом изменил свои взгляды на человека и общество.

Фанни Имлей (1794–1816) – незаконнорожденная дочь Мэри Уолстонкрафт и Гилберта Имлея. Когда ее мать умерла, Фанни было три года, и всю свою недолгую жизнь она провела в доме Уильяма Годвина, далеко не сразу узнав, что он ей не родной отец. Покончила с собой, отравившись опиумом, 9 октября 1816 года в захолустном уэльском городке Суонси в возрасте двадцати двух лет.

Мэри Шелли (1797–1851) – английская писательница, дочь Уолстонкрафт и Годвина, вторая жена поэта Перси Биши Шелли. Родила ему четверых детей, из которых выжил только один сын – Перси Флоренс. Автор бестселлера всех времен – “Франкенштейн, или Современный Прометей” – и многих романов, статей и воспоминаний. После трагической смерти мужа преданно занималась его литературным наследием.

Клер Клэрмонт (1798–1879) – незаконнорожденная дочь второй жены Уильяма Годвина, Мэри Джейн Клэрмонт. Была подругой Шелли и Байрона, от которого родила дочь Аллегру. Никогда не была замужем и всю жизнь работала компаньонкой и гувернанткой, в том числе в России в двадцатых годах XIX века.

Гарриет Шелли (1795–1816) – первая жена поэта Перси Биши Шелли. Мать двух его детей – Ианты и Чарльза. Покончила с собой в декабре 1816 года, утопившись в пруду лондонского Гайд-парка.

Перси Биши Шелли (1792–1822) – знаменитый поэт, гениальный представитель английского романтизма. Автор множества поэм и стихотворений, ставших литературной классикой. Он исповедовал радикальные политические и атеистические взгляды и всю жизнь боролся против тирании во всех ее проявлениях. Борис Пастернак называл его “заклинателем стихий и певцом революций”. 8 июля 1822 года Шелли незадолго до своего тридцатилетия утонул в Лигурийском море неподалеку от итальянского городка Виареджо, когда его яхта “Ариэль” попала в шторм.

Джордж Гордон Байрон (1788–1824) – еще один великий английский поэт-романтик, создатель поэмы “Паломничество Чайльд-Гарольда”, после появления которой в Европе началась мода на байронизм. Много путешествовал, вел скандальный и экстравагантный образ жизни. В 1821 году, когда началось восстание в Греции, Байрон на собственные средства купил бриг, оружие и снарядил полтысячи солдат – но его планам помощи грекам помешала лихорадка, от которой он умер 19 апреля 1824 года в возрасте тридцати шести лет.

Один поэт, говорят, легко переплывал его весь (9 километров), другой – в нем утонул, и тело его было выброшено на итальянский берег. Лигурия, Байрон и Шелли. Два века тому назад. Первые романтики и демонические красавцы. Кто сегодня читает их поэмы? Кажется, никто. Но многие знают, что один боролся за освобождение Греции и имел преступную любовную связь с сестрой, а другой был атеистом и увел из семьи дочь своего учителя и кумира. Мифы живут дольше стихов. Как и образы, созданные воображением: горящие глаза, кудри, белые рубашки с отложным расстегнутым воротом. Поэты и любовники далекого времени. Что нам до них? Но почему щемит сердце, когда находишься здесь и глядишь на это бесстрастное море, одинаково прекрасное всегда и для всех? И ищешь глазами на горизонте хрупкое суденышко, парусную шлюпку “Дон Жуан” (так ее назвал Байрон, Шелли хотел – “Ариэль”), которая вот сейчас, возвращаясь из Ливорно в Леричи, попадет в страшный шторм и утонет. Тучи уже собираются над Кастелло Сан-Джорджо, каменной крепостью на высокой скале, закрывающей Залив поэтов с юга, запирающей его на замок, кажется, навсегда, чтобы никто никогда не узнал правды о том, что произошло здесь 8 июля 1822 года.

…Мы приехали на этот берег в феврале 2020 года, за месяц до того, как мир погрузился в пандемию и был уже не в состоянии думать ни о чем другом, кроме нее. Как будто призрак смерти юного Перси Биши Шелли шел за нами по пятам и напоминал о том, что все на самом деле очень хрупко и коротко. Правда, пока на это намекали лишь разрозненные группы китайцев в масках и с испуганными глазами. Они что-то уже явно знали, но не спешили этим знанием ни с кем делиться. Мы же азартно фотографировали со всех сторон белую виллу на набережной, на месте которой, как гласила табличка, стоял некогда в рыбацкой деревушке Сан-Теренцо дом, где и жили тем роковым летом семьи Шелли и их друзей Уильямсов. Рядом находилась небольшая, очень скромная (она и сейчас такая) католическая церковь Рождества Богородицы (1619). И я все гадала, посещала ли ее Мэри Шелли – она, в отличие от мужа, не была атеисткой, но, конечно, исповедовала англиканскую, а не католическую веру. “Неужели Мэри ни разу сюда не зашла? – думала я. – Ведь церковь совсем близко от дома, рукой подать. И ее колокола наверняка будили их с Шелли по утрам, когда по виа Маттеотти, а если ее тогда не было, просто по дороге, ведущей вверх от моря в горы, на мессу шли рыбаки, торговцы и их семьи. И раздавался ли здесь похоронный звон, когда неподалеку, в Виареджо, Байрон стоял на берегу возле костра, в котором сжигали тело его несчастного друга? На том самом берегу, где, как писала Ахматова, “мертвый Шелли, прямо в небо глядя, лежал, – и все жаворонки всего мира разрывали бездну эфира и факел Георг держал”. Мы с мужем заговорили о том, кто был Георг (конечно, Джордж Гордон Байрон), и не заметили, что в этот самый момент у церкви стал собираться народ. Все были в черном. Через несколько минут из храма вынесли гроб, и процессия двинулась вверх, на кладбище. Еще один знак. Мы его не распознали – просто пили кофе на набережной. Но один эпизод заставил меня насторожиться.