Когда он оказался уже совсем рядом, шёпотом произнесла всего лишь:

– Привет, – а что ещё сказать будущему мужу, с которым говоришь впервые?

Ну если считать тот случай, когда мы столкнулись в доме моего отца, то второй раз. Тогда я сказала то же самое. Но жених даже не кивнул, просто встал рядом. Ммм… И что это за финт ушами?

– Меня тут твой брат спрашивал, не угрожали ли мне, чтобы вышла за тебя. Вот смотрю сейчас на тебя, и возникает тот же вопрос… – ну не удержалась.

Я его точно не заставляла. Не хочет жениться – пусть всё отменяет хоть сейчас. Ему же лучше. А мне… я переживу уж как-то. Хотя волчица внутри так и навострила ушки и повела носом. Надо же, проснулась. Так редко её чувствую, а тут вон – оживилась.

Окинув меня уничижительным взглядом, жених снова промолчал. И вот как бы он мне там ни нравился, спустить ему такое поведение – значило позволить обращаться с собой как с тряпкой. Я не такая. И не позволю.

Тем более уже знаю, каким он может быть, если захочет. Видела своими глазами.

– Тебя не учили здороваться? Если не хочешь этого всего, я могу уйти. Давай остановим?

Однако схватив меня за руку (как в тиски, честное слово), он заскрипел зубами:

– Ты же знаешь, что я не могу.

– Я вообще о тебе ничего не знаю, – прошипела в ответ. – И будь осторожней, дорой муж, ты мне руку сломаешь, а вашей регенерации у меня нет.

На мгновение его вид стал озадаченным. Даже хватка ослабела. Он не знал, что у меня нет волчицы? Сюрприз. Что тут скажешь.

– Луна, – стал ещё более недовольным он, – они мне подсунули бракованную девицу.

– Не так, – возразила я, – девица не бракованная, волчица – немножко.

Если бы взглядом можно было открутить голову, то моя бы уже лежала прямо у алтаря. Вот только оскорблять я себя не позволю никому – ни моей семье, ни… мужу.

– И будь добр, сделай хотя бы вид, что тебя не тошнит, а то гости разбегутся с несварением желудка. Вон у того добротного мужчины явно от твоего кислого вида разболелся живот, нам же не нужен его конфуз прямо тут?

– А кого-то не учили хорошим манерам, я смотрю? – продолжал наш мини-пикет «счастливый» жених. – Я тебе запрещаю мне грубить.

– Аналогично, – не осталась в долгу и, вырвав ладонь из его захвата, расслабленно положила её ему на локоть. Я тут значит его стаю спасаю, а он…

Потянулись длинные очереди поздравляющих. Так как истинной парой мы друг другу не были, то расписались как обычные люди. Точнее нас расписали. Документы были готовы ещё ранним утром. И вообще-то я уже несколько часов как его официальная жена. А вот торжество идёт с опозданием, просто чтобы показать всем добрую волю двух «нашедших друг друга в бескрайнем океане чужих людей любящих сердец» (я слышала, что такую речь говорят в ЗАГСе).

И вот сейчас в моём муже не было и грамма от того сияющего счастьем мужчины, которого видела на его первой свадьбе. Закатывать ему скандал и предъявлять претензии, что не рад на мне жениться – весьма глупо. Вряд ли он делает это по доброй воле. Но что бы не предложила ему моя стая (моя почти бывшая стая, теперь я – часть его), он согласился на это сам. Возможно даже торговался. А значит, какие ко мне претензии? Никаких, правильно!

Однако дежурно улыбаясь всем и каждому, именно я пыталась играть в настоящую невесту. А жених всячески демонстрировал отстранённость и холодность.

Нет, на радушный приём и радость я и не рассчитывала, но мог бы, не знаю… Да хоть что-то сделать тоже! Я так нервничала сейчас, а ему вообще всё равно.

В какой-то момент почувствовала, как он чуть отодвинулся от меня, стараясь быть дальше. И по инерции потянулась за ним. Как бы он на меня не злился, рядом с ним мне было менее волнительно, чем без него. Но заметив его пренебрежительный взгляд, отошла сама на полшага. Будто его раздражало моё желание быть ближе.

Когда вымученные поздравления обеих стай закончились, и я только выдохнула, какой-то умник догадался крикнуть «горько». Это подхватили и все остальные. Хотя нужно отметить, что кислым лицо было у большинства членов стаи серых. Очевидно, первая жена моего мужа пришлась им по душе больше, чем я. Да и все понимали, что происходящее – всего лишь фарс. Однако глупое слово выкрикивали.

Как же неловко.

И всё же, вспомнив все свои мечты и фантазии, я повернулась к собственному мужу и, привстав на цыпочки, потянулась к его губам. Он же не двинулся ни на миллиметр. Зато посмотрел мне в глаза почти что со злой насмешкой. Да что не так с этим волком?!

Но решив не пасовать перед ним и быстро чмокнув его в жёсткие, словно из камня выточенные губы (а как ещё можно было выкрутиться из этой ситуации?), сделала вид, что всё нормально и вновь просто встала рядом. Хотя и почувствовала, как на щеках выступил румянец. Я впервые поцеловала мужчину. Эмира. Сама. Первая. И ещё ощущаю вкус его неподвижных губ. И как бы он не был груб, но это приятно. Очень.

– Понравилось? – надменно уточнил он.

– Ага, – подтвердила я, глядя ему прямо в глаза, чем кажется заставила почти смутиться.

Что, не ожидал? Знаю я вас таких. Только откровенной честностью и можно как-то обескуражить, начнёшь юлить – всё, пиши пропало.

– А если бы ты попробовал, и тебе бы понравилось, – заявила, набравшись наглости.

– Даже не мечтай, ущербная, – практически прорычал он.

– Какие мы нежные, – мягко улыбнулась я, скрывая нанесённую обиду.

Это было… больно. Даже в моей стае, хоть все и знали о моём недуге, никто никогда не смел сказать в открытую. А он…

До конца торжества я больше ни разу не смотрела на своего молодого мужа. Даже поймала себя на желании расплакаться и убежать, но разве можно так поступать сейчас, при всех? И тем более – при нём. Вот останусь одна, и реви – не хочу, а здесь никак не покажу своё слабое место.

Ближе к вечеру, когда гости разделились на группы, обсуждая «важные» дела, всеобщее внимание к нам спало. Никто тут не считал это мероприятие радостным праздником. Но смотреть как морщатся члены наших стай, глядя друг на друга, было особенно неприятно. Мы все должны быть вместе, а не вот так, словно враги. Как было бы отлично, объединись и правда две стаи снова в одну… Но разве ж мой отец даст им нормально жить. Кстати, о нём.

Мало мне было того, что «счастливый жених» терпеть меня не может и всячески это демонстрирует, так после того, как папа отвёл моего мужа в сторонку, что-то коротко ему сказав, Эмир вернулся злее втрое. Хотя до этого я думала, что предел достигнут. А нет. Резерв злости у него ого какой.

Я же свои наставления от старшего родственника получила заранее, поэтому мне не досталось даже дежурных поздравлений или хоть капли внимания. Казалось, моей семье вообще всё равно, что будет со мной дальше. Не скажу, что это меня особенно тронуло. Привыкла быть пустым местом. Была в своей стае. Буду и в этой, судя по взглядам. Ладно.

Зато немного остыв, прикинула, что моему мужу сейчас тяжелее. Меня ему навязали. И он скорее всего прекрасно понимает, что доверять стае чёрных нельзя, ищет подвох во всём. Нервничает… Поэтому заметив, что Эмир за весь день не съел ни крошки, взяла его тарелку и положила всего понемногу. Вовсе не из желания обратить на себя его внимание. Нет. Просто беспокоилась. Видела, что его что-то грызёт изнутри. Почти осязала, как ему непросто. И так хотела хоть чем-то помочь… Даже злость прошла на его слова.

Но получила лишь тот же полный неприязни взгляд. Интересно, ему когда-нибудь надоест так на меня смотреть?

Тут мой живот издал голодную трель, выдавая, что вообще-то я тоже не ела и не пила ничего с самого утра. Отвернувшись от мужа, теперь положила салатика и себе.

Несмотря на голод, кусок в горло не лез. От его близости, от его потрясающего запаха меня вело. От того, как сидит на нём этот помятый классический костюм с белоснежной рубашкой, и мыслей, что может находиться под ним, изнутри обдавало жаром. Меня тянуло к нему даже после откровенно хамского поведения. Но, разумеется, я старалась не выдавать своего интереса, позволяя себе бросать короткие взгляды на мужа только украдкой.