– Разберемся! – прищурился Соловьев.

– Олег, ну скажи, пожалуйста, нам очень важно это знать, мы успели с ней подружиться, она такая славная девушка была, – попыталась было я растопить лед сердца Соловьева. Но следователь был тверд, как скала.

– До вскрытия делать какие-либо выводы считаю абсолютно бесполезным, – безапелляционным тоном произнес Батон, – но, учитывая наше прошлое, так сказать, сотрудничество по некоторым вопросам, – при этом он недобро взглянул на меня, – так и быть, обещаю вам сказать причину смерти вашей подруги. Кстати, откуда вы ее знаете?

– Да здесь же и познакомились, – ответила я грустно. Я вообще сначала приняла ее за совсем юную девушку, еще подумала, ну зачем ей с такими тетками, вроде нас, тут прыгать под музыку? А потом, рассмотрев ее поближе, поняла, что она наша ровесница, вот только выглядит в сто раз лучше.

– Ну, сейчас, я думаю, это мнение можно оспорить, – грустно улыбнулся Олег. – Ладно, «зульфии», шлепайте-ка домой, там вас наверняка Димка ждет. А вечерком и я забегу, если будет время.

– Ой, приходи обязательно, я грибной супчик приготовлю специально для тебя! – залебезила я перед Батоном, надеясь, что тот к вечеру уже что-то разузнает о погибшей при таких странных обстоятельствах Милене.

Поздно вечером, после программы новостей на Первом канале, когда синоптики в очередной раз, растерянно улыбаясь, констатировали продолжение дождливой погоды, в дверь позвонил Олег Соловьев.

– Маргоша, открывай скорей, Олег пришел! – рявкнула, а сама понеслась на кухню разогревать любимый грибной супчик Батона.

Войдя в квартиру, Батон радостно поздоровался за руку с Димкой, хитро подмигнул ему, а нам сказал:

– Сперва я хочу немного поболтать со своим старым армейским другом, надеюсь, возражений не будет?

– Если это не займет у вас много времени, – пробурчала я.

– Это уж как получится, – с улыбкой произнес Димка, раскупоривая бутылку дорогущего коньяка, преподнесенную ему сотрудниками к Новому году.

Посмеявшись, друзья пошли на кухню. Изредка оттуда слышался довольный мужской смех.

Мы же страдали… Сидели на диванчике и страдали от отсутствия информации.

Примерно через полчаса в комнату вошел довольный, улыбающийся Батон и плюхнулся рядом с нами на диван. Следом за ним с большим подносом в руках вплыл виновато поглядывавший на нас Димка. На подносе стояло четыре чашечки дымящегося кофе и блюдечко с кешью и вишней в шоколаде.

– Ну, простите нас, – голосом Елены Воробей произнес муж и, поставив поднос на журнальный столик, тоже уселся на диван.

– Давай, Олег, не томи, – сердитым голосом произнесла я, не обращая внимания на «реверансы» супруга.

Батон чуть не расплескал себе на брюки кофе, и с укором посмотрел на меня. Но поняв, наконец, что я и Маргоша с нетерпением ждем новостей о сегодняшнем происшествии в клубе восточных танцев, он начал рассказывать все, что считал нужным нам открыть.

В целом ситуация складывалась следующим образом. Милена Шумская, москвичка в четвертом поколении, на момент своей гибели была не замужем, детей у нее тоже не было. По паспорту ей было 39 лет.

Обстоятельства, при которых она погибла, до сих пор до конца не выяснены. Близких друзей и подруг у нее фактически не было. И хотя со многими она была в хороших отношениях, но о ее личной жизни никто ничего не знал. Поэтому и понять, где она могла съесть или выпить что-либо, начиненное ядом весьма сложной формулы, оказалось проблематично.

– Ядом? – удивилась я. – Кто же мог ее отравить в клубе восточных танцев? Мы ведь там ничего не едим и не пьем. Очень мне кажется это все странным и неправдоподобным.

– Мне пока тоже, но ничего, – вздохнул Олег, – будем работать, разматывать клубочек. В лаборатории сейчас пытаются определить, что за хитрый такой яд попал в ее организм. Как поймут, сразу же сообщат. Думаю, что если яд окажется довольно редким, то и человека, который им пользуется, будет не сложно вычислить.

– А где Милена работала? Там что, тоже ничего не знают о ее личной жизни? – спросила Маргоша, которая все это время сидела очень тихо и только слушала.

– Работала она, как это ни дико звучит, свахой в одном из столичных брачных агентств.

– Свахой?! – удивилась я. – А что, разве сейчас есть такая должность?

– Э-э, дорогуша, – пробасил Батон, – сейчас в Москве более сотни подобных контор, причем свахами там работают не бабки в цветастых платках, а весьма респектабельные дамочки, большинство из них имеют высшее образование и знают несколько иностранных языков.

– Чудеса в решете, да и только, – произнесла я.

– Ничего чудесного, – пояснил Батон, – знаешь, сколько эти самые свахи зарабатывают? Ты не поверишь, но некоторые из них имеют по несколько тысяч баксов в месяц.

– Марго, – повелительным тоном сказала я, – срочно переквалифицируемся из частных сыщиков в свах. Работенка-то прибыльной оказывается.

– Да, оно конечно, – процедила Маргоша, – если, конечно, не убивают…

– Тьфу на тебя, в самом деле, – разозлилась я, – вечно ты что-нибудь ляпнешь такое, что хочется тебя стукнуть по парику.

– Какому парику?! – взвизгнула Маргоша, – у меня натуральные волосы, на, дерни, можешь проверить! – и она наклонила ко мне свою круглую голову с довольно жиденькой рыжеватой порослью.

– Дамочки, дамочки, – попытался урезонить нас Олег, – если вы не угомонитесь, то я ничего рассказывать не буду. Не терплю шума и женских свар особенно.

Мы немедленно затихли. Исподтишка Марго показала мне кулак.

– Так вот, – продолжал Соловьев, – хотя Милена и имела диплом художника-дизайнера, но вот уже полгода как она работала в брачном агентстве "Любовный камертон".

– Может быть, она пыталась таким образом самой себе найти спутника жизни? – высказала я предположение.

– Все может быть, – согласился со мной Олег.

– А вы уже ездили туда, чтобы допросить сотрудников? – спросила я.

– Пока нет. Когда бы мы успели? – разозлился Соловьев. – Ведь у меня всего три человека в отделе. А уголовных дел на каждом, знаешь, по скольку висит? Что ж, нам, разорваться или бросить все дела и только разыскивать убийцу вашей Милены?

Я тут же начала бубнить:

– Олег, миленький, доверь нам, пожалуйста, хоть что-нибудь с Маргошей. Ну, хотя бы мы могли бы проверить эту, «рабочую», версию, – прорвало меня. – Уж мы постараемся на славу! Я даже готова записаться в это брачное агентство в качестве «невесты», лишь бы что-нибудь узнать!

– Я тебе запишусь, – Димка грозно нахмурил брови.

Соловьев рассмеялся, но ничего не сказал.

– Ну, пожалуйста, Олег. А то твои менты там всех свах распугают. И никто им правды не скажет, ну, я тебя очень прошу, – взмолилась я.

– Ух ты, какая быстрая, не зря носишь фамилию Быстрова, – рассмеялся Батон. – Толкаешь, между прочим, меня на служебное преступление, – как бы размышляя, добавил он. – Нет уж, Ян, давайте сидите вы с Маргаритой пока дома.

– А как же наши удостоверения частных сыщиков?! Зачем мы их так долго пробивали? – возмутилась я.

– Но ведь вас никто и не нанимал пока, – ловко парировал Соловьев.

– А грибочки-то ведь можно и другие в супчик положить, – хитро сощурилась я, и сказала:

– Пошли, Пучкова, нас здесь с тобой никто не любит, никто не ценит. Ладно, сами во всем разберемся.

Обиженные, мы грустно поплелись из комнаты.

– И чтоб мне там без самодеятельности всякой глупой! – крикнул нам вдогонку Соловьев. Ищите потерянных собачек и следите за женами рогоносцев! А в убийства даже и не суйте свои любопытные носы, прищемлю!!!

– А я помогу, – вторил ему Димон. Мужчины дружно рассмеялись.

Нет, все-таки мужики – удивительный народ. Ну почему они считают, что женщины слабее их мозгами, если физически пока уступают им? Кстати, мужчины в большинстве своем не переносят вида крови, страшно боятся высокой температуры. А женщины с температурой тридцать восемь и пять спокойно варят борщ и гладят рубашки «уставшему» после напряженного рабочего дня супругу.