Ввиду того, что Главнаука, ведавшая в то время всеми исследовательскими лабораториями при высших школах, не особенно шла навстречу в те времена созданию промышленных исследовательских институтов, тогда как НТО-ВСНХ был готов в значительной мере субсидировать проектируемый институт и вдобавок представлял большой простор инициативе тех лиц, которые взялись за создание института, решено было организовать этот научно-технический институт при ВСНХ.
НТО через президиум ВСНХ вышел тогда в Совет Труда и Обороны с ходатайством об основании института, и 5 октября 1921 года было принято соответствующее Постановление СТО, коим учреждался этот институт в Москве под названием Государственного Экспериментального Электротехнического института (ГЭЭИ).
11 октября было утверждено коллегией НТО первое положение об институте, а 30 ноября последовало утверждение президиума института в составе директора К.А. Круга и его помощников К.И. Шенфера и В.С. Кулебакина.
Однако первое время существование института протекало в необычайно трудных и неблагоприятных условиях. Институт не имел ни своего помещения, ни своего оборудования, ни достаточного количества сотрудников.
Так как лица, стоявшие во главе ГЭЭИ, являлись в то же время основными работниками электротехнического факультета МВТУ, К.А. Круг был деканом факультета, то институт приютился в и без того тесном помещении старой электротехнической лаборатории МВТУ, помещавшейся в первом этаже физического института на Коровьем Броду, на берегу Яузы.
Вследствие тесноты этой лаборатории первые работы ГЭЭИ пришлось проводить в подвале физического института, заливавшегося во время половодья водой. Оборудование электротехнической лаборатории, предназначавшееся для учебных целей, было мало приспособлено для научно-исследовательских работ.
Необычайно тяжёлые условия жизни в Москве (зима 1921/22 г.), обусловленные общим голодом и топливным кризисом, не способствовали успешному привлечению к научно-исследовательской работе тех немногочисленных научных электротехнических сил, которые имелись в то время в Москве.
Многие смотрели на организацию института как на начинание, не обещающее успеха, и отказывались участвовать в его организации, не веря в будущее института и возможность создания надлежащих условий работы. И требовался необычайный энтузиазм лиц, которые в условиях того периода решились взяться за создание института. Им за неимением аппарата приходилось самим выполнять все работы, вплоть до переписки и разноски пакетов. После долгих усилий и поисков удалось, наконец, получить очень небольшое помещение на углу Бауманской улицы и Бригадирского переулка, которое было занято до этого Керамическим институтом НТО.
Однако сейчас же после переезда в это помещение оказалось, что НТО предоставило то же помещение вновь народившемуся Химико-фармацевтическому институту. В результате долгих споров и пререканий удалось отстоять лишь две комнаты, которые были заняты организованной к тому времени канцелярией института и в которых были сделаны попытки начать исследовательскую работу. Но неприспособленность этих помещений к исследовательским работам, отсутствие энергии постоянного тока и, главным образом, отсутствие отопления делали работу в них совершенно невозможной. Ходатайство о предоставлении мало-мальски подходящего помещения и попытки получения хотя бы элементарного оборудования не имели никакого успеха, несмотря даже на принципиальное сочувствие всех инстанций, к которым обращались автор этих строк и В.С. Кулебакин.
В таком же печальном положении, как и ГЭЭИ, находился тогда и электротехнический факультет МВТУ, который в своём развитии также был стеснён отсутствием помещения. Отчаявшись добиться каких-либо результатов в своих хлопотах по обеспечению вновь созданного института хотя бы примитивными условиями существования, автор этих строк решил обратиться тогда непосредственно к председателю СНК В.И. Ленину, с которым ему приходилось иметь дело по работе в ГОЭЛРО. Владимир Ильич, в то время оправившийся от первого приступа болезни, находился тогда под Москвой, в Горках, и автор послал ему через Г.М. Кржижановского письмо, в котором он просил его содействия как ВЭИ, так и электротехническому факультету МВТУ в их бедственном положении. На это письмо последовала резолюция Владимира Ильича в Малый Совнарком, направленная управляющему делами СНК Н.П. Горбунову для исполнения.
Резолюция В.И. Ленина сразу подвинула вопрос об обеспечении помещением и оборудованием института. Комиссия по разгрузке Москвы стала разыскивать для него помещение, и НТО согласился отпустить на оборудование 100 тысяч золотом из намечавшегося у него неизрасходованного остатка золотого фонда. Однако предлагавшиеся комиссией по разгрузке помещения вроде, например, музея по здравоохранению на Новой Басманной улице не могли быть получены институтом, так как они были ещё заняты намеченными, правда, к закрытию или переводу в другие города учреждениями. По поводу этих учреждений заинтересованные ведомства опротестовывали решения комиссии, и дело, таким образом, оттягивалось дальше. Что же касается оборудования, то для его приобретения автор этих строк был командирован за границу. Ему было поручено заказать там (в Германии) оборудование для института как раз на 100 тысяч рублей, но, приехав в Берлин, он долгое время не мог приступить к реализации заказов из-за того, что в Берлинское торгпредство долго не переводились из Москвы деньги. Впрочем, на помощь институту пришёл здесь В.В. Старков, тогдашний заместитель Торгпредства Берлина. В.В. Старков был участником в работах ГОЭЛРО и потому очень сочувственно относился к идее создания в Союзе научно-исследовательского института. На основании удостоверения он разрешил до получения перевода произвести заказы, и, таким образом, в течение короткого времени удалось при его посредстве заключить договора с заграничными фирмами на поставку институту необходимых машин и приборов (намеченные к ассигнованию суммы в золотовалюте оказались, между прочим, не переведёнными по случаю их израсходования на другие цели, вплоть до конца 1923 года, когда Внешторг заменил их ассигнованными уже для НТО суммами). К этому времени институт оказался перед новой неприятностью. Комиссия по разгрузке постановила и его перевести в Ленинград, и автору, по возвращении из командировки, стоило больших трудов добиться аннулирования этого постановления. Но положение института в смысле помещения от этого нисколько не изменилось. Оно по-прежнему оставалось тяжёлым и печальным, и не оставалось ничего другого, как ходить по Москве и подыскивать другое более подходящее помещение, узнавая, кем, т.е. каким учреждением, оно было занято и нельзя ли его как-нибудь освободить от его обитателей. И вот таким именно образом удалось найти два дома на Гороховской улице, из которых один меньший представлял собой особняк, занятый тогда интернатом выздоравливающих бойцов, а другой – военный лазарет, хотя в отношении этих помещений был ряд других претендентов. И лишь благодаря помощи тогдашнего управделами Совнаркома Н.П. Горбунова, действующего по поручению В.И. Ленина, удалось, наконец, отвоевать эти два здания: одно для ГЭЭИ, а другое для электротехнического факультета МВТУ. Это было в июле 1922 года.
ГЭЭИ не имело тогда своего оборудования, поэтому большее помещение тогда было предоставлено МВТУ, меньшее же институту, но фактическая работа последнего началась с осени, так как до этого времени производился ремонт помещений. Приступив к работе, институт пользовался приборами главным образом МВТУ, ибо НТО из своего общего фонда приборов мог предоставить ему лишь крайне незначительное количество, на рынке же получить их также было невозможно. Насколько примитивно и убого было в то время оборудование ГЭЭИ, можно судить по одному тому, что лаборатория высоких напряжений имела в своём распоряжении лишь катушку румкорфа да рентгеновский трансформатор на 5 киловатт. С ним-то отдел и начал производить опыты по испытанию высоковольтных изоляторов.
