– Это я. Не бойся, – обернулся обратно, опускаясь рядом с ней на колени.

В перепуганных глазах сверкнуло узнавание.

– Сейчас будет больно. Он уже запустил одно из своих щупалец. Если резко дернуть, оно оборвется, и тогда конец. Его кровь тебя изнутри сожжет, – предупредил ее, пытаясь просунуть руку между гладкой девичьей кожей и черным пульсирующим комком. – Я сейчас аккуратно стяну. Ты только не кричи. Иначе еще появятся. Готова?

Она закусила губы, зажмурилась и быстро закивала.

– На счет три. Раз. Два. Три, – сжал тварь так, что она забилась, зашипела. Смял, чувствуя, как отвратительное тело дрожит, сочится слизью. Мне все-таки удалось протиснуть руку к самому рту, усыпанному зубами, и нащупать тот отросток, что впивался в Киару. Перехватил поудобнее, стиснул и аккуратно потянул.

Девушка едва слышно застонала и зажмурилась еще сильнее. Я снова потянул.

К счастью, мильган не успел пробраться глубоко. Я вытащил его за пару секунд и тут же прикончил, проткнув клинком.

– Ты как?

– Больно.

– Терпи. Сейчас отнесу тебя в лазарет, – дернул ее за подол, отрывая его почти до самого пояса, – надо перетянуть рану. – Как ни странно, пока я колдовал над ее ногой, она не плакала, не ныла, не стонала. Только морщилась от боли, но не издавала ни звука. – Все будет хорошо, – ободряюще улыбнулся, – теперь все будет хорошо.

Киара покорно позволила взять себя на руки, и даже когда я снова обратился в боевую ипостась, не стала вырываться. Только обреченно глаза прикрыла и затаила дыхание.

– Прости. Я знаю, что зрелище не для слабонервных. Но так будет быстрее, – пояснил ей на ходу, уже направляясь обратно в лагерь.

Перед самым куполом я снова стал самим собой, чтобы лишний раз не наводить шороху в лагере. Вид боевого джина с окровавленной девицей на руках – зрелище не для слабонервных, тем более на ночь глядя. Переполох поднимется, Овеон опять лютовать начнет. Нет, нам этого не надо.

– Ты как? – слегка встряхнул Киару, чтобы не засыпала.

Она была бледна, как смерть, и отчаянно кусала потрескавшиеся губы, но держалась, как стойкий маленький солдатик. Тряпка, которой я перетянул ногу, уже намокла от крови. В воздухе чудился ее сладковатый аромат, заставляя трепетать мою вторую ипостась, которая была бы очень не против продолжить начатое – вернуться в долину и рубить тварей всю ночь напролет. Странный всплеск кровожадности меня не смутил. Бывает. Входишь в раж – и весь мир сводится к острию клинка, но сейчас есть вещи поважнее.

– Я очень устала, – тихо призналась рыжая.

– Спать нельзя! Почти пришли.

Впереди уже маячило двухэтажное здание, в котором обосновался лазарет Дестины. Второй этаж был полностью погружен во тьму, а на первом настороженно светились несколько окон, сообщая, что целители не дремлют и даже в столь поздний час готовы принять нуждающихся.

Я взбежал по ступеням, плечом толкнул дверь и ввалился внутрь. Маленький колокольчик тихонько звякнул, сообщая о моем вторжении, и в дверях тут же появился Бэн – седовласый суровый лекарь с длинной бородой и черными, словно ночь, глазами.

– Сюда, – едва заметив мою истерзанную ношу, он распахнул дверь в первую попавшуюся палату, – клади ее.

Киара испуганно озиралась по сторонам и непроизвольно цеплялась в мою рубашку. Этот неосознанный жест почему-то отозвался в душе тоской.

– Все хорошо. Сейчас тебе помогут, – улыбнулся ей через силу и бережно опустил на койку.

Бэн уже выставлял на столик несколько разномастных бутылочек.

– Выпей это, – щедро плеснул в стакан янтарно-желтой настойки.

Девушка метнула на меня быстрый взгляд, будто ожидая совета, а потом приняла стакан и сделала глоток. Наверное, это была жуткая отрава, потому что Киара сморщилась, словно сухофрукт, закашлялась, и из глаз градом покатились слезы.

– Что стряслось? – лекарь тем временем ловко срезал наскоро сооруженную повязку.

– Мильган присосался. Я его снял.

– Мильган? Где она его нашла? В лагере? – он аккуратно отогнул ткань от раны, и меня передернуло от открывшейся картины.

Казалось бы, просто окровавленная дыра. Если бы я увидел такую на ком-то из войнов, сказал бы подтереть сопли и терпеть, но на тонкой девичьей ноге это выглядело чудовищно. Темная кровь мазками покрывала светлую кожу, создавая причудливые узоры. Рваные края местами потемнели и запеклись, но сердцевина раны продолжала сильно кровоточить.

– Нет. За его пределами, – пришлось сознаться в том, что мы покидали Дестину.

– Что она забыла ночью за куполом?

Киара беспомощно уставилась на меня, не зная, что ответить.

– Она не местная, хотела прогуляться, – соврал, глядя ей в глаза.

– Нашла время для прогулок, – проворчал Бэн и налил в стакан еще одно снадобье. В этот раз темно-зеленое, – пей!

Рыжая с обреченной покорностью приняла лекарство и, зажмурившись, проглотила его, после чего затрясла головой в тщетной попытке продышаться.

– А теперь будет больно, – предупредил строго целитель, – я должен убедиться, что в ране не осталось ничего постороннего. Держи ее.

Да чтоб тебя!

– Давай-давай, держи. А то дергаться начнет – еще больнее будет.

– Погасите ее боль, – я сам не понял: то ли попросил, то ли потребовал.

– Хельм, не тупи! Ты же знаешь, что нельзя никакой магии, пока не убедимся, что в ране нет остатков Запределья.

Я прекрасно это знал.

Не сосчитать, столько разорванных парней я приносил на своих плечах из долины в лазарет. Видел тысячу раз, как действуют лекари. Знал каждый их шаг и никогда не вмешивался.

Но с Киарой не смог смолчать. Мне было ее жалко, настолько, что в груди ныло. Это я притащил ее в эту дыру, из-за моего недосмотра она сбежала.

– Держи! – скомандовал Бэн, подступая ближе.

– Прости, – я обхватил ее за плечи, придавливая так, что шевельнуться не могла. Она смотрела на меня, широко распахнув глаза, и в них плескался такой ужас, что я кожей его чувствовал.

Бэн сдавил ей бедро, провел, сильно надавливая пальцами вокруг раны, прощупывая, проминая, пытаясь найти что-то чужеродное. Киара тихо стонала, не подозревая, что это только начало. Когда пальцы лекаря коснулись краев раны, она вздрогнула, тяжело задышала, и на ресницы снова навернулись слезы.

Я продолжал держать и смотреть на нее, не в состоянии хоть чем-то помочь. Бен тем временем добрался до центра – наполненного кровью отверстия, которое проделал мильган. Замер на секунду, с сожалением взглянул на Киару, и запустил палец в рану.

Она все-таки закричала. Во весь голос. До визга, до хрипоты. Забилась в моих руках, пытаясь освободиться. Но что может хрупкая девчонка против здорового мужика? Это же борьба мышонка с барсом.

– Тихо. Тихо. Сейчас все закончится, – беспомощно повторял я, продолжая держать и чувствуя себя в этот момент полнейшим козлом. – Долго еще?

– Не торопи. Я должен проверить, – Бэн сосредоточенно прощупывал рану изнутри.

Киара уже рыдала в голос, захлебываясь криком и слезами.

А я все держал. Мне казалось, прошла целая вечность, но на самом деле всего пара минут, не больше. Бэн действовал быстро, осторожно, профессионально. Никто бы не смог провести осмотр лучше него. Я знал, что он делал все возможное, но хотелось заорать, чтобы шевелился быстрее.

Истошный крик оборвался на середине. Киара закатила глаза и обмякла, потеряв сознание.

– Все, – лекарь вынул палец, и следом за ним из заново развороченной раны начала толчками выплескиваться кровь. – Чисто.

Лишь убедившись в том, что ничего постороннего в ране не осталось, Бэн начал лечить ее по-настоящему. Руками. Он приложил ладони к худой ноге с двух сторон от раны, и теплое свечение начало расползаться по коже.

Я выпрямился и отупил от койки, чтобы ему не мешать, а потом и вовсе плюхнулся на старый стул, стоявший у окна. Такое чувство, что за эти пять минут пропотел от макушки до пяток, поседел и вообще чуть с ума не сошел.

– Можешь идти, – тихо произнес Бэн, не отрываясь от пациентки, – с ней все будет хорошо. Мильган не успел сильно навредить.