– Нет, – признался парень. – Просто не люблю, когда меня трогают.

– И как с такими загонами ты… – Артем замялся, пытаясь подобрать щадящую формулировку, – «находишь общий язык» с клиентами?

– Чтобы качественно выполнять работу, достаточно быть пылким, сообразительным и… уступчивым, а любить то, чем занимаешься, совсем не обязательно, – пояснил Егор. – Из-за травмы я стал заторможенным, поэтому не успел справиться с эмоциями и повел себя опрометчиво и невежливо, при другом раскладе я бы показывал клиенту лишь то, что он хочет видеть.

Слова гостя заставили художника задуматься. Артему в голову пришла идея, интересная и рискованная:

– Будь самим собой. Захочется нагрубить или посостязаться в остроумии, не сдерживайся, гни свою линию.

***

Егор пересек порог студии: «Звукоизоляция? Он писать картину собрался или песни петь?»

– Долго же вы трепались! – возмутилась женщина художника, Диана Иртышева, развязывая пояс короткого шелкового халата. Пеньюар соскользнул на пол, на женщине осталось лишь черное атласное белье. Иссиня-черные волосы Дианы доходили почти до поясницы, фигура напоминала песочные часы, а грудь третьего размера бросала тень на плоский живот.

Гость, до этого мгновения не знавший, что еще способен испытывать смущение, отвел взгляд и спросил:

– Что эта женщина здесь делает?

– Она, как и ты, часть композиции, – объяснил художник.

– Лучшая часть! – промурлыкала Диана. Она опустилась на находившуюся в центре помещения двуспальную кровать, подхватила с металлического подноса, стоявшего на стеклянном кофейном столике, бокал белого вина и, сделав глоток, наградила Артема томным взглядом.

– Рядом со мной любая утонченная дама, пышущая высокомерием, протрезвеет и почувствует себя посредственной и зачуханной домохозяйкой! – не согласился Егор.

– Это вызов? – Диана рассмеялась.

– Нет же, – парень медленно подошел к кровати, застыл возле потягивающей вино особы, оторвал две крупные красные виноградины от кисти, покоившейся на подносе, и зашептал с придыханием: – Я вне конкуренции! Но должен признать: ты в моем вкусе. Когда смотрю на твое роскошное тело, возникает непреодолимое желание…

– Договаривай, раз начал! – женщина вновь поднесла бокал к губам, Егору удалось заинтриговать ее.

Парень дождался подходящего момента, а после выдал, сжав виноградины в левой руке:

– …запачкать тебя!

Сок забрызгал грудь и шею Дианы, она всплеснула руками, вскрикнула и закашлялась.

– Подавилась, потому что я тебе не по зубам! Еще сомневаешься в моем превосходстве?! – Егор продолжил вгонять женщину в краску.

«Ирония как средство защиты. А он занятный, но… то, что этот человек еще дышит, лишает меня шанса на нормальное существование. Мальчишка болен и нестабилен: новый день для него – борьба с самим собой. Отголоски чувств, которые он испытывает, раздавят меня или толкнут в пропасть. Если "гангрена" начинает разрастаться, нужно ампутировать конечность. Я должен избавиться от мальчишки, пока не поздно», – руки Артема слегка подрагивали, художник безучастно смотрел на препирательства Дианы и натурщика. Артему хотелось пустить все на самотек, но он прекрасно знал Иртышеву, если не вмешаться сейчас, пока она не прокашлялась и не ответила на выпад парня, женщина устроит грандиозный скандал, поэтому художник решил разрядить обстановку, заметив:

– А вы неплохо ладите! Так увлеклись друг другом, что позабыть успели о том, для чего мы здесь собрались. Мне не терпится сохранить возникшее между вами напряжение на холсте.

***

Артем бегло объяснил натурщикам, что делать. Диана и Егор забрались на кровать и встали на колени. Женщина прильнула к груди парня, он запустил левую руку Иртышевой в волосы и аккуратно потянул их, заставив Диану отклонить голову назад.

Художника интересовало самочувствие Егора:

– Ты сможешь простоять в этой позе несколько часов?

– Постараюсь, – ответил парень неуверенно.

Женщина охотно позировала, изящно выгибала спину, не жаловалась на то, что мышцы сводит, не просила прерваться. В этот момент Егор, для которого часовое бездействие было в новинку, завидовал выдержке Дианы.

Женщина заметила, как натягивается ткань джинсов парня, и попыталась смутить натурщика:

– Это комплимент?

Но тот охладил ее пыл:

– Нет, это физиология. Не принимай на свой счет!

Прошло часа полтора, Артем ссутулился и выронил кисть. Его кожа покрылась испариной, он отстранился от мольберта и присмотрелся к натурщику: «Еще чуть-чуть и мальчишка отключится».

Веки Егора затрепетали, перед глазами появились темные пятна. Парень пошатнулся и по инерции оперся на правую руку, острая боль привела его в чувство, он выпрямился и задышал тяжело. Это не на шутку испугало Диану, она бросила встревоженный взгляд на Артема, тот спокойно произнес:

– Сделаем перерыв.

«Его морозит», – художник вышел из студии.

Голова шла кругом, поэтому Егор лег на спину. Диана сидела рядом и молчала. Вернулся Артем, он принес толстовку парня и укрыл его.

– Спасибо… – пробормотал Егор, а потом он перестал что-либо понимать.

***

Волны холодной энергии затронули Егора, воздух стал плотным и удушающим, парень дернулся и пришел в себя, сердце отчаянно колотилось в груди, пульсация в правой руке усилилась. Егор приподнялся на левом локте и осмотрелся: «Здесь нет окон. Откуда сквозняк?»

Художник сидел на стуле рядом с кроватью, наблюдал за натурщиком и размышлял, окончательного решения он так и не принял. В серых глазах Артема больше не было и намека на доброжелательность, художник перестал скрывать враждебный настрой.

– Я долго спал? – спросил парень аккуратно, он пока не мог понять, почему клиент раздражен.

– Два часа, – сдержанно ответил Артем.

– Что?.. – Егор отыскал в кармане толстовки телефон и проверил, нет ли пропущенных от Игоря: «Он не просматривает мои сообщения, как я и полагал, поэтому не бьет тревогу и не ждет меня». Парень повернулся к художнику и пообещал: – Я отработаю то время, что бездействовал.

– Да, ты задержишься, – голос Артема потерял краски.

– А твоя подруга?..

– Ты уснул, она заскучала и ушла, – объяснил клиент.

– Прости.

Художник рассмеялся и поинтересовался, склонив голову набок:

– Почему ты извиняешься?

– Я все испортил, – ответил Егор.

– Разве? Если бы я хотел, то разбудил бы тебя, – заметил Артем.

Парень насторожился; не делая резких движений, он изменил положение, чтобы при необходимости оказать сопротивление, и мельком глянул на дверь: «Готов поклясться, что она заперта».

– Обычно я не показываю незавершенные работы, но… для тебя сделаю исключение! – продолжил художник. Он подошел к мольберту и опрокинул его.

Егор увидел картину и оцепенел: никаких набросков, имеющих хотя бы условное сходство с простоявшей больше часа без движения парой, на ней не было, только геометрические фигуры, которые Артем рисовал от скуки.

– Зачем ты нанял меня? – парень посмотрел на художника в упор.

– Это продиктовано необходимостью. Я хочу разорвать возникшую между нами связь, – Артем стянул свитер и бросил его в угол, чтобы не запачкать.

– Что за бред ты несешь? Меня с тобой ничего не связывает! – огрызнулся Егор: «У нас одна весовая категория, даже в таком состоянии я смогу его вырубить, а после отберу ключи и свалю отсюда». Парень и шага не успел сделать по направлению к художнику, так как его пробрал озноб, а правое плечо вновь обожгло болью. Егору показалось, что поврежденная кожа начала плавиться. Он рухнул на колени и закричал. В голове зазвучала странная мелодия – размеренный стук. Парень осознал, что слышит удары сердца бездушного человека, застывшего напротив него: «Я чувствую художника кожей. Его сердцебиение убаюкивает меня. Не понимаю!..»

«Смерть от удушья или кровопотери? Медленно и чисто или быстро и грязно? Позволить ему выбрать или… как получится?» – Артем схватил Егора за волосы, заставил его поднять голову и, изучая искаженные ужасом и злостью черты, прошептал: