Эта мысль волновала сердце и мешала уснуть. «Наличка», – повторил он про себя. Коснулся пальцем края дивана и теперь тихонько выбивал ритм, похожий на джаз.

Когда Стеффи вернулась домой, все уже отобедали и сидели перед телевизором.

Папа спросил, где она была.

– У друга.

Джулия недоверчиво посмотрела на нее.

– У тебя же нет друзей.

– Да что ты знаешь?

– Ничего. Да мне и все равно. Кроме того, что ты врешь.

– Перестань, – вздохнула мама. – Стеффи, разогрей себе еду. А ты, Джулия, будь добра, сложи свое постиранное белье.

По телевизору показывают знаменитостей, танцующих с профессиональными танцорами. Эдвин лежит на полу и, подражая им, машет руками. Стеффи заходит в кухню, накладывает спагетти с мясным соусом и разогревает в микроволновой печи. Джулия подбирается сзади, как тень.

– Почему ты врешь?

– Я же сказала, что была не одна.

– Ладно, и как ее зовут?

Стеффи молчит. Она стоит спиной к сестре; соус начинает пузыриться в микроволновке.

– Это он! – торжествующе произносит Джулия.

Стеффи не отвечает, и Джулия развивает свою мысль:

– Это парень! Я так и знала! Или на самом деле не знала.

Стеффи вытаскивает спагетти и наливает стакан молока.

– Ладно, – говорит Джулия, – я все равно разузнаю. Все тайное становится явным, сестричка. Это какой-нибудь ботаник, да?

Стеффи ест спагетти, мясной соус немного пролился на стол. Все очень вкусно.

Над Бьорке висит мертвая тишина, но где-то в Стокгольме раздаются звуки джаза. Может быть, даже в Карлстаде.

– Я все выясню, – повторяет Джулия, выходя из кухни.

В гостиной перед телевизором сидят мама, папа и Эдвин. Член жюри разговаривает со звездной парой. Блондинка-танцорша и мужчина, который, по мнению Стеффи, смахивает на известного футболиста.

– Меня впечатлило, что вы осмелились стоять на месте в танго. Не все идут на такой риск.

Эдвин поднимается и упирает руки в бока.

– Я тоже умею неподвижно стоять!

Стеффи проходит в свою комнату. Ставит самую старую песню Повела Рамеля. Сорок второго года, когда Альвар уехал в Стокгольм. Может, ее в то время крутили по радио. Слышатся звуки фортепиано и вокал, а затем, ближе к концу, вступает кларнет, но в ее голове звучит басовая партия.

Она могла бы взять гитару, но не делает этого.

«Альвар не мог взять в руки ни одного инструмента, когда лежал на диване и чувствовал, как джаз заполняет его всего», – думает она и ложится на кровать.

Иногда достаточно просто почувствовать, как сильно хочется играть.

Классного руководителя 9 «В» зовут Сельма, в честь очень известной писательницы, которая тоже жила в Вермланде[13]. Родители другой Сельмы, вероятно, назвали ее так с добрыми намерениями, не подозревая, что она превратится в толстуху, которая будет преподавать в средней школе и получит прозвище «Семла» или в переводе со шведского – пышка, булка.

Пышка стоит перед классом и пытается объяснить важность выбора гимназического направления для дальнейшей учебы. Половина класса уже определилась в пользу автомеханики, программы по рациональному использованию земельных ресурсов или педагогики в Карлстаде, и теперь они шушукаются о резонансном веб-инциденте, в котором замешан чей-то старший брат: парня засняли голым в компании таких же голых людей. Некоторые все же нехотя слушают, что говорит классный руководитель, но только потому, что об этом настоятельно просили родители.

Стеффи тоже слушает, но по другой причине. Это становится очевидным, когда учительница показывает на экране, где нужно нажать, чтобы перейти к национальному допуску.

– Кто-нибудь знает, что означает национальный допуск? – спрашивает она и сама же отвечает: – Это означает, что гимназия может принимать учеников со всей Швеции. Вы можете подать заявку в Гётеборг, Умео, Стокгольм и так далее.

Стеффи выпадает возможность убраться отсюда, и для нее это очень важно. Она чувствует, как пульсирует кровь, когда переходит на главную страницу.

Вот вкладка

В Стокгольме четырнадцать школ с музыкальной специализацией. Целых четырнадцать! А в Бьорке только продуктовый магазин Ica и забегаловка с колбасой.

У некоторых школ есть даже собственные веб – сайты. Стеффи открывает несколько вкладок в браузере. В одной школе ученики, изучающие эстетику и социологию, учатся в смешанных группах. Говорят, что это способствует развитию «творческой и позитивной атмосферы». А Музыкальная средняя школа предназначена для тех, кто хочет стать профессиональным музыкантом.

Карро и Санджа хихикают над фотографиями учеников на сайте, а Стеффи решает, что поедет учиться именно туда. Стокгольм притягивает ее, словно магнит.

– Я собираюсь в Стокгольм, – сообщает она Альвару, когда менее чем через час они слушают «Счастье скоротечно» у него в комнате.

На пластинке Альвара есть только эта и еще одна песня, и когда она заканчивается, они ставят песни на повтор. Звук потрескивает, как огонь в старом камине.

– А когда?

– Я поеду в Стокгольм, чтобы учиться в гимназии с музыкальным уклоном.

– Так ты переезжаешь туда? В расцвете своей юности?

– Да.

Альвар задумчиво кивает.

– Тогда тебе следует побывать на Осогатан.

– Там, где ты был?

– Да. Несмотря на то, что тетушка Хильда запрещала мне.

Несмотря на то, что тетушка Хильда запрещала, Альвар первым делом решил отправиться туда. Эта мысль сразу же посетила его, когда он встретил свое первое утро в Стокгольме.

Он проснулся с ощущением небольшой тяжести в своих длинных ногах, а тетя Хильда уже варила ему кашу, хотя и дала понять, что на дальнейшее обслуживание рассчитывать не стоит. Она лишь хотела, чтобы он знал, как следует готовить, если вдруг потребуется то же самое сделать для нее. Альвар уже усвоил принципы тетушки Хильды и не возражал.

– Я ведь вчера говорил про талоны, да? Там есть и на кофе… Но они выданы в Бьорке, – сказал он вместо этого. – Думаете, они действительны в Стокгольме?

Кажется, можно было увидеть, как во рту старушки собирается слюна, когда она, жуя воздух, взяла его талоны.

– Это, я полагаю, государственные талоны, а не вермландские. Если повернуть налево у подъезда и пройти мимо большого серого дома, выйдешь на Санкт-Эриксгатан, где есть оптовый магазин. Если там не примут, передай от меня привет хозяину.

– Еще я хочу подыскать работу.

Хильда по-прежнему вкушала свой невидимый кофе, сопоставляя желание с отсутствием денег, а затем строго кивнула.

– Это хорошо. Я поспрашиваю, нужен ли кому-нибудь помощник. Если скажут «нет», спрошу еще где-нибудь. Но только в районах Васастан и Эстермальм.

Хильда немного рассказала о Сёдермальме[14] и о недостатке там культуры, морали и образования. «Сёдермальм», мысленно повторил Альвар, надевая шапку и шарф.

Хильда оглядела его перед выходом из дома.

– Склады, – сказала она, закатывая глаза и завязывая шарф.

– Что?

– Я имела в виду, что спрошу на складах. Нужно говорить правильно, чтобы не вызвать недоразумений.

– Понятно, на складах.

– Тогда увидимся за ужином. Не забудь о кофе.

В оптовом магазине Окессона хозяин долго пялился на Альвара.

– Бьорке. Это не здесь, не в этом районе.

– Это Вермланд.

– Да, точно. Там что, закончился кофе?

Альвар попытался понять, шутит ли он, но лицо мужчины оставалось суровым.

– Нет, просто я только что приехал в Стокгольм. И захватил купоны с собой.