Мария лет двадцать не слышала этой кодовой фразы-конструктора. Популярная песня "Урагана" прекрасно подходила для кодирования, и они, работая в русскоязычной среде, когда-то воспользовались ею. Расшифровка была проста: моя(его, Джорджа) тень(tactical elements not identified − сленговое прозвище прежней профессии в тот месяц, когда они ударно учили английский) играет ("играет" − работает по задаче по своим нотам. Не "упадает в ад" из другого куплета, что означало бы "их накрыли" − и нужен срочный уход и выживание) завтра (скоро) блюз (в оригинале "джаз" − новая задача, но здесь "блюз" − что-то старое, отложенное: события, люди).
Мария поставила чайник, покопалась в ящиках в поисках чая, выглянула наружу. "Женсовет" общины в ее отсутствии переплелся руками, движениями тел изображал волны. Ну что с них взять, обожаю. Пока закипал чайник, она закурила. Опять? Ладно, Джордж, он тянул дольше. Да и сейчас поддерживает связи, кого-то встречает-провожает, секретничает. Наверняка, по старой привычке подобрал пару официантов-музыкантов, которые что-то могут и верны ему. Возможно, он даже знает, гнездится ли на островах "тень". Но они, загнанные клячи, рваные ноздри? И еще. Почему не использовал рабочую испанскую кодировку, совсем старые хвосты, ностальгические? Мария смотрела как порывы ветра раскачивают ветви акаций и перебирала в памяти места тайников по острову. Снова бежать? Опять спина к спине и три последние обоймы на двоих, что за напасть? Может, обойдется?
Перкинсы вернулись на Ибицу десять лет назад. Где все началось, там должно и заканчиваться. Когда-то они входили в единую группу, тянули весь спектр: связь, проверки, сопровождение, вербовочное, ввоз-вывоз, акции. И много чего еще по обеспечению − рабочие лошадки разведки. Но годы идут. Лучшие, дерзкие и незабываемые, долг, азарт, рок-н-рол. После десятка "колпаков", пяти экстренных эвакуаций и четырех "моя тень упадает в ад", в результате которых погиб Карл и пропала Рита, их списали из "тени".
Дочь не играла в эти игры, она вообще ничего не знала о "родителях-музыкантах". Рита пала в результате "пересечения". Тень тогда в ночи неслась в аэропорт. Без багажа, выбрасывая из окошек все компрометирующее железо: накопители, оружие, и уничтожая в такси документы. Ирма − командир была плоха, в авто ее накололи, остановили кровь, запудрили. И сейчас тащили к гейту. И вдруг "Мама! Вы в Неаполе?! Куда так бежите?" На контроле махали билетами: "Сюда, скорее!". Они ничего не могли поделать. Этого оказалось достаточно, песочные часы их Риты перевернулись.
Прошли годы. Серия нервных срывов у жены, завал в тестах − стрессы, возраст. Они пожизненно остались в составе иностранной агентуры, но все поручения теперь были, и редки, и 2-3 контура. Что только радовало супругов, позволило выдохнуть и жить, наконец, своей жизнью. Мария целиком погрузилась в обустройство дома, дела общины, книги. А Джордж вернулся к музыкальному амплуа − отбивал свои лучшие ритмы в клубе "Этно" на джембе, пау-вау и других барабанах. Отбивал успешно, участвовал в концертах на континенте, давал уроки и интервью. Семдесят ему никто не давал: ни "бродячие" хиппи, ни новые барабанщики. Ни пляжные волоокие девицы, что бродили по рамблам и гирляндами рассиживались на ступеньках все того же "Этно".
Генуя, Рафаэль. Рафаэль Дору дочитал сообщение, блаженно растекся по креслу. "Уважаемый господин Дору!" И дальше. Дело вовсе не в этикете, Рафо достал коробку дорогих сигар, выбрал одну, обрезал и раскурил. В последние тридцать лет "уважаемый" означало именно уважаемый. С Большой буквы, и большие деньги. Дизайнерская сеть с уклоном в ландшафт процветала, средства, влитые в бизнес давно, сработали. Его всегда тянула эта стезя: архитектура, парковые зоны, земляные работы, обустройство прудов и фантанов. Уже давно не молод, и подряды и союзные договоренности их группировки с разведками, политиками и рядом частников, передал племянникам. Сейчас он не прятал имени, лишь немного пластики на лицо, да покинул родную Кампанию. Много ли осталось врагов, имеющих к нему счеты, способных разобраться, распознать и достать? Ведь меры по обеспечению безопасности и в первую очередь информационной Дору всегда считал ключевыми. Собственная версия омерты исправно работала, оставляя отступникам лишь один исход − смерть.
Рафо покосился на портрет Эволы. Здесь, в смежном, внутреннем кабинете − "норе" не бывали посторонние. Юлиус, выписанный тонко, с любовью, источал мягкий внутренний свет, улыбался. Рафо с духовным лидером всегда находил общий язык. Со стен смотрели и Дуче, Боргезе, дедушка Тьери − кагуляр.
Из одной из юбок, гаде, Рафо сам − он же дизайнер, как-то сделал панно в виде складчатой бордовой окружности. На панно он закреплял сердечки − свои мужские победы. А за всегда прикрытой тяжелой гардиной было размещено другое изделие ручной работы. Из пенопласта и дорогого черного с красным бархата был выполнена одна из "их" рун. На ней закреплялись латунные крестики − победы иного рода. За крестиками стояли убитые политики, карабинеры, журналисты, коммунисты и левые активисты, бойцы красных бригад, неудачливые бизнесмены, тиффози, гангстеры и мафиозо. А также члены их семей, случайные прохожие, свидетели и заложники − кровавые версты Италии 70-90-х. Рафо точно знал, что за последние годы количество сердечек обогнало те многочисленные крестики.
Рафаэль вернулся к сообщению. Очередные миллионеры хотят арендовать виллу на Болеарах, и им приглянулась одна на Ибице. Но у людей имелся список претензий, вот и приглашали фирму, и его лично разобрать проект, выполнить экспресс-оценку сроков и стоимости работ. И хорошо платили за "хлопоты по выезду". Такие предложения поступали каждый квартал, и ничуть не удивляли − его имя теперь гремит на итальянском рынке. А обращаются все, даже канадцы − у неаполитанцев прекрасный вкус! Рафаэль затянулся...
Ибица. Пальма горит желтым. Рафаэль Дору не любил, когда его встречают незнакомые люди. Однажды встретили... Поэтому еще из здания аэровокзала высмотрел предоставленный клиентом лимузин. Все как надо, машина припаркована по его условиям, нет толпы, чего-то подозрительного. Шофер-блондин в белой сорочке пялился в гаджет облокотившись о капот, его внешность соответствует описанию. Дору отправил сообщение о прибытии в фирму. "Пошли", − вместе с секретарем − Франческой двинулись на выход. Вот и стоянка, представительский мерседес под навесом. У бетонной опоры навеса под аляповатым баннером "Ибица у каждого своя" крутятся две девицы с чемоданами и телефонами, прыгают, визжат. Дору проводил их боковым зрением. Шофер представился, открыл дверцу машины. Вдруг одна из девиц, та, что говорила по мобиле, отошла в их сторону. Рывком сдернула с себя футболку. "Hola, Ибица! Я здесь! В отрыв!", − и давай танцевать, размахивая над головой футболкой. Ну и бюстом. Вторая со смехом принялась снимать видео.
