− И совершенно точно, раньше там − среди пяти-семи полупрозрачных сосен никого не было!− продолжал свой рассказ Виктор. − Одежда форменная, грязно-зеленого цвета. Детали, понятно, не видны, но у одного голова заметно больше − каска. И они совершенно точно смотрели на меня. Смотрели, трудно объяснить... Понимаешь, тогда я прочел это, их отношение ко мне как тепло, надежду, да − смотрели с надеждой. Они желали мне вернуться к своим, так это понял. Не стал спешить с кустом, отдышался, прикинул "физику и математику" своих действий. Показалось, что еще немного погрузился − надо было действовать. Куст и то твердое на чем он предположительно рос, похоже, были тем самым последним резервом в схватке. Оценив весь расклад, снова посмотрел на солдат. В перелеске движения не заметил, они просто были РЯДОМ. Живые, мертвые, призраки, силуэты той великой войны? Погибли в бою, или ранеными и обессиленными подобрала вас эта самая топь в районе лесистой кочки? Что подвигло подняться, войти в наш предел? Или они присматривают здесь за всем? А может так рады увидеть родненького, своего, потомка? Молодую кровь, человека в сапогах, пилотке, зеленом хэбэ с планшетом. Ради кого в том числе, они когда-то... Остались навечно здесь − слушать перестук дятлов, кваканье лягушек, комариный рой. Это я потом уже все додумывал, позже. Тогда, в молодости ершистый был, да, как и все. Чуть что: "Короче!", " И сам - умный, справлюсь!", "Чё надо?", − Виктор рассмеялся, задумался. − В общем, они ли, те солдаты способствовали моей удаче, или все дело было в кусте, физподготовке и расчете? Покрепче ухватился, потянул − всю молодость, любовь к жизни в рывок вложил, и меньше чем за минуту полностью выбрался. Практически вывернул спасительный куст с корнем. Лежу грязный как свин пузом на твёрдой почве, обтекаю. Вокруг мухи, бабочки порхают, овод ухо жуёт, пахнет не ахти − взболомутил всё то донное. А сам − счастли-и-вый! Такие дела, − Виктор прокашлялся, − извини, отвык долго вещать. Да и тема, сам понимаешь.
Мужчины взяли диалог на паузу. За окном участились разномастные домики, замелькали лоскуты огородов, состав прогрохотал по ухоженному ферменному мосту. На большой огороженной территории горы чего-то черного, бульдозер - угольный склад, котельная с полосатой трубой. Подъезжали к крупному селу.
<p>
</p>
− А дальше что, Вить?
− Когда вылез, они были на месте. Я сразу вернулся на тропу, аккуратнее, чем обычно, конечно. Оттуда осмотрелся, а нет уже никого среди сосен. Наверное, как-то поблагодарил их − за поддержку. Может хоть кивком головы, не помню. Сам грязный, усталый, сердце все еще колотится. Как вернулся к своим, а это минут тридцать по виляющей тропе, не помню. Видок никого не удивил. Каждый четвертый целиком окунался в водоёмы или возвратился хоть раз таким "бармалеем". То был мой последний выход в пустоши. Зарисовки сохранились, и никого посылать, туда вновь не пришлось. Рассказывать детали никому не стал, зачем? Ну а позже всего пару раз, и по поводу. В узком, застольном кругу, в котором выжившие старики вспоминали сражения, горевали по погибшим, пропавшим друзьях. Тогда упоминал солдат на заболоченном лугу. Как умел, передавал весточку, соединял ниткой времени - безвременья единое воинское братство сороковых. Судя по твоему интересу, глазам, видно, и сам с чем-то столкнулся. Так что, сидим двое "внуков войны" в купе, и ... Впервые об этом с ровесником.
<p>
</p>
− Скажи, Витя, ты ведь не случайно к 9-му мая хотел оказаться в городе, подгадал? Я-то нет. И по делам часто, но на Мамаевом буду.
− Все верно, Лёня, подгадал. Родню проведать надо − сын осел в Волгограде. Но и Курган в планах, стараюсь посетить Такие места. А в городе впервые. Какие мы с тобой м-м донельзя правильные?
Поезда иногда творят какие-то свои чудеса, перемешивая людей в своих колодах судеб и нежданных встреч, откровенных разговоров без обязательств. А иногда и с обязательствами.
−"Правильные", говоришь? Интересно. У меня, друг, все иначе, складывалось, не как у людей, − Леонид уселся поудобнее, продолжил. − Родом сам из-под Киришей. Большая семья, сельская местность, деревенский уклад. У пацанов свободы было достаточно, по ближним лесам рано ходить начали. А там, на местности всякое с войны еще оставалось, во всем многообразии. Окопы, блиндажи − уже полузаросшие, обвалившиеся и местами засыпанные, тяжелая техника пару раз, оружие. Изредка и кости, гряды санитарных захоронений. Уже тогда гранаты взрывали − в основном так "рыбачили", стреляли. Найденное оружие, если в сносном состоянии − чистили, пытались ремонтировать или собрать из нескольких один "рабочий" ствол. Прятали от родителей все в тех же лесах или по укромным подвалам. Через это дело позже оказался в "трофейщиках" − черных следопытах. Оттуда и работа с архивами, картами. Ну и во время выходов − металлоискатели, щупы, шанцевый инструмент. Немало перекопано было, да. Все это скорее как хобби − приятели, азарт, но и деньги тоже, иногда хорошие. Многие ведь на хобби повернуты. Ходят компаниями, иногда международными по пустыням, горам. На веслах далеко ходят, прыгают с парашютами, технический дайвинг, реконструкторы всякие. Ну а мы ходили в лес... − Леонид потупился, прочистил горло, немного помолчал. − Купил с этого недорогой внедорожник, обставились. Жизнь текла − немного бизнес, немного "лес", дети. Но десять лет назад, − Леонид помолчал. − Примерно в таких же болотных пустошах под Лугой, случилось. Разделились, тоже один был на квадрате, и... Наткнулся на холмике на пулемётные сошки**, другие части "пилы Гитлера" − MG, эрмы***. Хороший холмик, с обзором − удачная позиция. А там понизу и кости россыпью среди мхов. Вперемешку с тем, что осталось от лент и гильз, снаряжения. Ну и повел себя некорректно, нехорошо. Да, как обычно − копатели и есть копатели. В таком перспективном месте стоило осмотреться, поработать. Могло подфартить с жетонами или наградами, с любым личным − номерным солдата, да и вообще − это деньги. Работаю, значит, дерн срезаю, если надо, выбираю предметы изо мха, грунта, осматриваю их. Весь − внимание, азарт, и ведь прёт! Через какое-то время разогнулся, довольный, аж руки трясутся − на кочке среди кустов возникли двое. Стою вот перед ними с нарытым: неразломленным медальоном****, перстнем и крестом 2-го класса. Двое − пулеметный расчет. Немцы или венгры, короче - не наши, да и не важно. Метров пять − совсем рядом, смотрят молча. Отчетливые такие, настоящие, "мышиная" форма, рванная, с бурыми пятнами. Один напрочь без руки − осколком или очередью срезало... А головы, эти глазницы, или что это, Витя?! У меня оторопь, ужас. Как несколько очухался - бежал без оглядки, чуть не заплутал.
<p>
Рассказчик умолк. Оба засмотрелись на открывавшийся за окном вид−картину. Лес теперь не был сплошной проносящейся полосой, он отступил от насыпи − можно было рассмотреть каждое дерево, каждую молодую зеленеющую крону в ближней шеренге.</p>
<p>
</p>
