Сестра-врачевательница презрительно хмыкнула, давая понять, какого она мнения о выводах своей коллеги. Она нетерпеливо выпрямилась, возвышаясь над сестрой-травницей и как бы подгоняя ее.

  - Вы согласны с сестрой-врачевательницей, что юношу скорее всего ждет смерть?

  Сестра-травница шумно выдохнула. Две лекарки терпеть не могли соглашаться друг с другом, но сейчас ничего не оставалось делать. Она нехотя кивнула.

  - Правда, мы еще слишком мало о нем знаем, - добавила она. - Чем дольше он продержится, тем больше у меня будет возможностей изучить его болезнь.

  - Изучать вы будете только то, что непосредственно относится к облегчению его страданий, - тихо, но решительно сказала настоятельница.

  - Позвольте, мать-игуменья! Изучать болезни - моя прямая обязанность! Вдруг болезнь, от которой он умрет, поразит со временем кого-нибудь еще? Нельзя упускать возможность в ней разобраться. Она принадлежит науке. Не воспользоваться этой возможностью - то же самое, что закрыть глаза на откровение!

  - Я свое слово сказала и ожидаю его беспрекословного выполнения. Теперь вопрос вам обеим: можем ли мы сделать для этого юноши что-нибудь ещё?

  - Уведомить родственников, - хмыкнула сестра-врачевательница.

  Настоятельница кивнула и протерла глаза. Поднесла к губам блюдце с чаем, и остальные разом последовали ее примеру.

  - Я предлагаю, чтобы одна из сестер играла ему музыку, - изрекла она. - Раз в наших силах только облегчить ему страдания перед смертью.

  - Только лучше не та сестра, которая мучила арфу, когда нас вчера встречали, - пробормотала Отси Цепкорукая.

  - Есть ли у вас что добавить, Отси? - спросила настоятельница. - Помимо музыкальной критики?

  - Только одно, - ответила проводница, решив не извиняться за то, что должна противоречить ученым сестрам. - Сестра-врачевательница считает, что на дикари избили юношу и бросили умирать незадолго до того, как мы его нашли. Но это невозможно. Земля там плоская, как блин.

  - Не понимаю, - сказала настоятельница.

  - Он должен был пролежать дольше, чем полагает сестра-врачевательница, иначе я бы заметила тех, кто на него нападал. Прятаться им было негде: местность открытая, без деревьев и обозревалась вокруг на мили - так ярко светила луна.

  - Да, странно, - согласилась настоятельница.

  - Используете ли вы для лечения магию?

  - Отси Цепкорукая! - укоризненно произнесла настоятельница. - У нас здесь унионистский монастырь. Такие вопросы!

  Она устало закрыла глаза и потерла лоб скрюченными от артрита пальцами. С обеих сторон от ее почтенной фигуры сестра-врачевательница и сестра-травница молчаливо кивнули Отси. Да. Используем. То немногое, на что способны. Когда необходимо.

  - Прежде чем отойти ко сну вчера вечером я вспомнила его имя, - продолжила мать-настоятельница. - Мальчика звали Лестар. Он покинул монастырь вместе с сестрой Басти-Индой. Вернее с Бастиндой: она ведь так и не приняла постриг. Вы помните этого мальчика, сестра-врачевательница?

  - Я тогда только прибыла сюда, - ответила та. - Я помню Бастинду Тропп, но очень смутно. Мы не сошлись: ее угрюмое молчание казалось мне скорее враждебным, чем смиренным. О многочисленных здешних сиротах я помню и того меньше. Меня не интересуют дети, если только они не тяжело больны. Он был тяжело болен?

  - Он болен сейчас, - сказала настоятельница. - И где-нибудь в своих мечтах, если его разум все еще способен порождать мечты, он наверняка ребенок.

  - Очень трогательно, - проворчала сестра-врачевательница.

  - Теперь, когда вы произнесли имя, я его вспомнила, - сказала Отси. - Не очень отчетливо, конечно. Прежде мне случалось делать по три-четыре рейса в год, а то, о чем мы говорим, было лет двенадцать, пятнадцать, если не восемнадцать назад. Немало детей усаживала я за это время в фургоны, немало и похоронила на обочинах, но его помню. Он был тихий, застенчивый мальчик и хвостиком ходил за Бастиндой, как за своей матерью. Она что, действительно была его мать?

  - Сомнительно, очень сомнительно, - покачала головой сестра-врачевательница.

  - А как же зеленоватые синяки? - напомнила сестра-травница.

  - Когда мне стыдно, сестра, я краснею, но это не роднит меня с редиской, - сказала настоятельница. - Придется поспрашивать остальных. Старшие сестры, которые могли бы помнить Бастинду, почти все уже умерли или впали в детство. Зато сестра-повариха, если только она не попивала втихую домашнего вина - хотя, может, и наоборот, именно если попивала, - должна кое-что знать. Она всегда подкармливала детей, крутящихся на кухонном дворике; возможно, она и вспомнит, откуда взялся Лестар. Мы же тем временем, - и почтенная матрона встала, давая понять, что совещание окончилось, - сделаем для него все возможное, будь он хоть подкидышем бродяг, хоть ведьминым отродьем. Ведь когда человек при смерти, не так уж важно, от кого он родился, не правда ли? Теперь его ожидает новое рождение - рождение в Иной мир.

  Она посмотрела на Отси слезящимися старческими глазами, и та поняла, что настоятельница сама с готовностью ждет своего избавления от этого мира и рождения в следующий. Настоятельница коснулась холодными руками ее лба, что означало благословение, прощение... и прощание.

  - Ветер крепчает, - сказала Отси. - Если нам повезет проехать ближайшим бродом, к вечеру мы будем на другом берегу реки Гилликин.

  - Да ускорит Безымянный Бог ваш путь, - проговорила настоятельница. Глаза ее затуманились, будто бы новой мыслью, и действительно, не успела еще Отси завязать ботинки, как услышала голос настоятельницы:

  - А теперь, сестры, помогите мне подняться. Пойду проведаю нашего инвалида.

  - Резвая старушка, - пробормотала Отси на ухо Набб.