Он почувствовал ее запах в воротнике плаща и впервые заплакал.

  ЛЕСТАР НЕ потрудился попрощаться с Уоррой. Пусть теперь самая любимая Летающая Обезьяна Ведьмы позаботится о себе сама. Зачем еще она учила его языку, как не для того, чтобы он мог говорить, когда ее не будет?

  По дороге Лев и этот маленький крикун, Тотошка, отстали вместе с двумя другими, которые ждали Элли - Страшилой и человеком из олова, - оба из которых вызвали у Лестара серьезный приступ мурашек. Ветер был жестоким, а на западе собирались полосатые облака, и, если Лестар не ошибался, вскоре должен был пойти дождь.

  Элли задавала поверхностные вопросы, но ее больше интересовало, чтобы они не сбились с пути. Как бы он узнал, если бы они сбились с курса, спросил он ее - прошло семь или восемь лет с тех пор, как он приехал из монастыря с Бастиндой, и с тех пор он никогда не покидал окрестности Киамо Ко. У Элли был гораздо более свежий опыт знакомства с большим ландшафтом.

  - Да, ну, эти Летучие обезьяны несли меня до последнего, - нервно сказала она, - и я не могу утверждать, что у меня было достаточно ума, чтобы заметить ориентиры. Тем не менее, мы идем вниз по склону, и это должно быть правильно.

  - Все находится под уклоном Киамо Ко, - сказал ей Лестар.

  - Мне нравится твоя уверенность, - сказала она, - Тогда расскажи мне о себе.

  Он подозревал, что его воспоминания о раннем детстве были такими же, как у всех остальных: неточными, внушаемыми и в значительной степени лишенными эмоций. Он не помнил определяющих моментов - может быть, их и не было, - но он помнил ощущение вещей. Косые лучи света, проникающие сквозь окна со сводчатыми потолками высоко в галерее, пригвождают безмолвных горцев к их безмолвным теням на каменном полу. Запах крем-супа из спаржи, немного кленового сиропа, сбрызнутого сверху. Запах снега в воздухе. Лестар каким-то образом был привязан к Бастинде, он помнил это: ему разрешали играть со своим сломанным деревянным утенком в той же комнате, где она сидела и пряла шерсть.

  - Она была твоей матерью? - спросила Элли, - Мне ужасно жаль, что я убила ее, если бы это было так. Я имею в виду, что мне все равно жаль, но еще больше, если бы вы были родственниками.

  Прямота девушки озадачивала, и Лестар не привык к этому. Ведьма никогда не скрывала своих эмоций, но и не объясняла их, и во многих отношениях жить с ней было все равно что делить квартиру со вспыльчивым домашним питомцем.

  Он пытался быть честным, но он так многого не знал.

  - Я помню только ее, - сказал он, - Как, будучи малышом, я оказался среди монтий, я не могу сказать. Никто никогда не говорил мне об этом, и Ведьма не стала бы говорить об этом. Я помню других женщин тех времен, сестру Буфетчицу и сестру Фруктовый сад, и некоторых более игривых, послушниц, которые сохранили свои собственные имена, сестру Сент-Грейс и сестру Линнет. Но когда пришло время для Бастинды, чтобы уйти, они обернули мой мелкий пакет одежды тоже, и я был вознесен к месту на повозку, и мы присоединились к каравану, который прошел через Келс, останавливаясь здесь и там, пока мы не добрались до Киамо Ко.

  - Это ужасно далеко от цивилизации, - сказала Элли, оглядываясь вокруг на незаселенные склоны, поросшие соснами и калиной, и горки осыпей, и клочья горной лаванды, уходящей в землю.

  - Она хотела быть подальше от цивилизации. К тому же, там жил Фиеро.

  - Твой отец?

  Лестар так же сомневался в своем отцовстве, как и в материнстве.

  - Он что-то значил для нее, для Ведьмы, - отметил он, - Но что, я не знаю. Я никогда его не встречал. Можешь ли ты представить, что Ведьма села бы и излила мне свое сердце?

  - Я ничего не могу себе представить о ней. Кто бы мог?

  Он больше не хотел разговаривать. Смерть была слишком недавней, шок от нее начал проходить, и то, что начало проявляться, было гневом.

  - В общем смысле, мы едем на юго-восток, а затем срежем на запад через перевал Кумбрисия, - сказал он, - Я многому научился, слушая Оатси Манглхэнд, когда она приходит руководить караваном. Вокруг полно разным племен.

  - Мы никого не видели, - сказала Элли, - на протяжении многих миль.

  - Они видели тебя, - сказал Лестар, - Они наблюдают. Вот что они делают.

  - Нехорошо шпионить за нами. Мы очень дружны, - сказала она, делая агрессивно дружелюбное лицо. Любой группе разведчиков, ставших свидетелями этого, не мешало бы спрятаться.

  Вскоре пошел дождь, и он был рад, потому что это прекратило их разговор, превратившийся в болтовню. Сильный дождь, капли похожи на гальку. Он не видел здесь ни пастушьей хижины, ни даже зарослей горной пальмы, под которыми можно было бы укрыться. Поэтому вместо того, чтобы сидеть в грязи и позволять дождю просачиваться сквозь их нижнее белье, они поплелись дальше.

  Однако их уверенность в правильности курса ослабла из-за того, что вершины холмов скрылись из виду - все ориентиры исчезли.

  - Лестар, я не доверяю твоему чувству направления, - вежливо сказал Железный Дровосек.

  - Ник Чоппер! Ты бессердечный! - сказала Элли.

  - Ха, черт возьми, ха. А ты сирота, - ответил он, - Я заржавею под этим ливнем. Кто-нибудь думает об этом? Нет.

  - Не придирайся. Я плохо справляюсь с конфликтами, - сказал Лев, - Давай споем песню.

  - Нет, - хором ответили они все.

  - Что ты будешь делать, когда почувствуешь себя смелым - при условии, что Гудвин дарует тебе то, что ты желаешь? - спросил Страшила, чтобы сменить тему.

  - Инвестировать в рынок? Присоединиться к труппе музыкантов мюзик-холла? Откуда, черт возьми, мне знать? - сказал Лев, - В любом случае, я хочу вырваться на свободу и найти себе соратников получше. Более сговорчивых.