Сильвия Плат Ариэль Sylvia Plath ARIEL © The Estate of Sylvia Plath, 1965 © Сидемон-Эристави Н., перевод на русский язык, 2023 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023 Утренняя песнь Как толстенькие золотые часы, заводишься ты любовью. Шлепнула акушерка тебя по пяткам — и дерзкий твой вопль Занял место средь прочих стихий. Эхо наших голосов – дань славному твоему прибытью. Новая статуя Встала в музее убогом. Твоя нагота оттенила Безопасность нас всех – и мы встали вокруг, равнодушные, словно стены. Я – не более мать тебе, Чем облачко, что мимо зеркала проплывает, в нем отражая свою Неторопливую смерть от руки ветра. Всю ночь мотыльковые вздохи твои Мерцают меж плоских розовых роз. Я слушаю, просыпаясь: В ушах шевелится далекое море. Крик – я срываюсь с кровати, этакая корова, в смешной, цветастой, Викторианской ночной рубашке. Разинутый ротик твой – чистый, как у котенка. Квадрат окна Белит, глотая, скучные звезды. Вот и попробуй теперь Вести заметки: Звонкие гласные вверх воспаряют, точно воздушные шарики. Вестники Слово улитки на страничке листа? Не от меня. Не принимай. Уксусная кислота в запечатанной жестянке? Не принимай. Не настоящая. Золотое кольцо, в котором прячется солнце? Вранье. Ложь и горе. Лист замерзший, котел изобилья, Поющий себе трескучую песню На каждом черном пике Девяти Альп, В зеркальном стекле смута, Море, дробящее серую суть свою, — Любовь. Любовь – мое время года. Овца в тумане Холмы отступили в туман. Люди иль звезды Глядят на меня печально: вот разочарованье! Поезд дохнул облачком пара. Медленно тащится лошадь, Цветом – как ржавчина, Копыта, печальный звон колокольцев — Прямо с зари Делалось утро темнее. Так и не съеден цветок. Стынут кости мои, а сердце Тянет к далеким лугам. Люди грозятся отправить меня на небо, Беззвездное и сиротское, Будто вода без дна. Соискатель
Для начала, насколько вы подходите нам? Есть ли у вас Стеклянный глаз, костыль иль челюсть вставная, Протез или крюк, Грудь или член фальшивый? Хоть шрамы, чтоб было ясно, что есть недостача? Нет-нет? И как же тогда мы вам предоставим хоть что-то? Плакать не надо. Вы покажите руку. Пустая? Пустая. Вот вам рука, Чтоб пустоту заполнить. Рука, что готова И подносить чашки, и прочь отгонять мигрени, И делать все, что прикажут. Возьмете ее в жены? Она вам с гарантией полной В миг смерти глаза закроет — И растворится в печали: Мы эту модель изготовляем из соли. О, да вы, я смотрю, совершенно голый! А как вам такой костюмчик? Да, черный и жестковат, но сидит ведь неплохо! Возьмете его в жены? Водозащитный, ударозащитный, огнезащитный, Также поможет от бомб с потолка. Уж вы мне поверьте: вас в нем еще похоронят. Далее: пусто, я вижу, у вас в голове, Но и для этого есть решенье. Эй, выходи, дорогуша, из шкафа! Что скажете вы на это? Сейчас она – нагишом, Но через двадцать пять лет серебряной станет, И золотой – через пять десятков. Живая куколка, как ни глянь! И шить, и стряпать умеет, И говорить, говорить, говорить. Это отлично сработает – что за беда? На ваши раны станет она бальзамом, Взор ваш украсит видом своим приятным. Мой мальчик, это для вас – идеальное средство. Возьмете, возьмете, возьмете ее в жены? Госпожа Лазарь Я сделала это вновь, Как делаю раз В каждые десять лет — Ходячее чудо, как есть! Кожа моя Ярче нацистского абажура, Правая ножка моя — Изящное пресс-папье, Мое лишенное черт лицо — Гладкий еврейский лен. Лица платком не прикрывай, О, враг мой. Разве я так пугаю? — Нос, и глазницы, и полный комплект зубов? А гнилого дыхания запах Через день уж исчезнет. Ждать уж недолго: плоть, Съеденная могилой, Вернется на место, ко мне. И стану я снова женщиной с милой улыбкой, Лет тридцати, не больше, а жизней — Девять, точно у кошки. Эта – третья по счету. Уничтоженье раз в десять лет — Право, такая морока. Миллионы лампочек горят: полный аншлаг. Толпа любопытных грызет орешки, Люди толкаются, жаждут увидеть, Как вынимают меня из пелен — руки и ноги — Что за шикарный стриптиз! Дамы и господа, Вот вам мои ладони, Вот и мои колени. Конечно, кожа и кости, Но все равно: жива я, и я все та же. Впервые это случилось, когда мне было лишь десять: Несчастный случай. А во второй раз, признаться, я очень хотела Все оставить как есть и вовсе не возвращаться. Замкнулась в себе, Захлопнулась, словно ракушка, — Пришлось им кричать и звать, И червей от меня отдирать, как прилипшие жемчуга нити. Умирать — Искусство не хуже прочих. В нем Я достигла изрядного совершенства. Я умираю весьма убедительно. Я умираю очень по-настоящему. Полагаю, можно сказать: истинно — дар Божий! Не очень трудно погибнуть в камере, Не очень трудно и быть погребенной в могиле. Но театральный процесс Возвращенья к дневному свету, В то же место и к тем же лицам, к тем же хамским Веселым крикам: «Чудо, какое чудо!» — Вот это, признаться, бесит. За все – отдельная плата: За то, чтоб взглянуть на мои шрамы, За то, чтоб сердце мое послушать, — Да бьется, конечно, бьется. И отдельная плата – большие, серьезные деньги — За слово из уст моих, за касанье, За капельку крови, За прядку волос, за малый клочок одежды. Вот так-то, герр Доктор. Так-то, герр Враг. Я – ваш шедевр, Сокровище, драгоценность, Дитя золотое, Что взрывается криком. Я в танце сгораю. Не думайте: я достойно ценю величие вашей заботы. Прах и пепел: Мешай его, тычь кочергой — Нет ни костей, ни плоти, Только брусочек мыла, Кольцо обручальное Да золотая зубная коронка. Герр Бог и герр Люцифер, Осторожнее. Берегитесь. Восстаю я из пепла, встряхнув Рыжими волосами, — И мужчин глотаю как воздух. |
