– Надеюсь, ты прав. – Атайр повернулся к друиду, и тот выпрямил спину.

Последние дни он почти всё время был в святилище. То в одном, то в другом.

А сегодня предстояло ехать в святилище Гианмора: новый король должен показаться перед людьми, которые сейчас во многом на него уповают. Каллума любили если не все, то большинство. Его всегда встречали с радостью и поддерживали. Собрать войско ему никогда не стоило большого труда. А он, в свою очередь, пытался быть справедливым правителем.

Сейчас же Атайру становилось не по себе от мысли, что он подведёт память отца. Может быть, даже очень скоро. Уже в этот Самхейн. Но как бы то ни было, сейчас он должен стать опорой для людей в столь непростые времена.

– Я уверен, что прав, – только мгновение поразмыслив, кивнул Харелт. – Всё меняется. И я надеюсь, что и ваша судьба уже изменилась.

– Как будет, покажет только время.

Они вместе вышли из покоев и спустились во двор, где уже собрались все важные гости, кому положено было прибыть на коронацию. Громче всех шумел Тавиш, как это часто бывало. Он опять был чем-то недоволен. Уален кивнул Атайру, поймав его взгляд. И через миг все затихли. Атайр ещё несколько мгновений искал среди остальных Тавиану, но так и не смог найти. Как и советника Лисварха: видимо, они спустятся чуть позже.

Вархасска только пару дней назад поправилась окончательно. И даже спустилась к ужину вчера – по приглашению Атайра. Она была ещё немного бледна – от долгого сидения взаперти, – но в остальном, кажется, чувствовала себя прекрасно. Впрочем, Финли и так исправно докладывал о том, как проходит лечение Тавианы. Однако увидеть её лишний раз оказалось приятно. И это нарастающее день ото дня чувство, что именно сейчас всё становится так, как нужно, пока казалось странным. Но за другими заботами Атайр постепенно привыкал к нему.

Скоро погрузились в крытые повозки, чтобы в пути не замочило случайным дождём, что сейчас начинался так же внезапно, как потом прекращался. В Гианморе тоже ощущалась лёгкая взбудораженность горожан. Их нынче, несмотря на всё ещё не разжимающую хватку заразу, было гораздо больше обычного. Они просто слонялись по улицам, с любопытством провожая взглядами вереницу повозок из Сеоха, громко приветствовали головную – ту, где сидел Атайр. Галдели, толпились на площадях, через которые доводилось проезжать. Но больше всего их оказалось у святилища: на большой проплешине между старыми тисами люди собрались кучками, чтобы подготовиться к празднованию вступления на престол нового короля.

– Видите, – удовлетворённо проговорил Харелт, глянув в оконце повозки, – они рады.

– Они ждут, что я их спасу. Что боги смилостивятся. – Атайр криво усмехнулся.

– Да, к сожалению, тут дело вряд ли в немилости богов, – мрачно подтвердил друид. – Но вы и правда можете их спасти.

Да, только для этого придётся подвергнуть опасности не только себя, но и Тавиану, которая сейчас ехала в следующей повозке вместе с отцом. Стоило только вспомнить, что она едва не умерла совсем недавно, – и в горле мазало горечью. Но деваться им и правда некуда. Смерть отца выглядела странной: резкий, сильнейший всплеск болезни забрал его слишком быстро. И то, как внезапно заболела вархасска… Тому явно должны быть причины.

Размышляя над тем, как далеко придётся забраться в Сид, а то и Нижний мир за ответами, Атайр и не заметил, как пришло время выходить. Гости и стража уже выстроились на подходе к круглому святилищу в два ряда. Жрецы Гианмора прошли вперёд первыми, напевая только им известные и понятные слова. А за ними уже двинулся Атайр. Следом – Харелт.

– Ваше высочество. – Тавиана наклонила голову в приветствии, когда он проходил мимо.

Атайр остановился, ответил кивком на приветствие Лисварха. Вархасска подняла на него взгляд. И он хотел было сказать, что рад её видеть, как светлая знакомая фигура, проскользнувшая за спинами гостей, отвлекла его. Боиреннах встала в тени осенней тисовой рощи, полупрозрачная, как капля дождя, сорвавшаяся с листка. Она не могла не появиться. Не могла не напомнить о себе и о том долге, что у него ещё есть перед всеми. Перед Ребекой.

– Я рад, что вы здесь, – всё же проговорил Атайр, коротко коснувшись запястья Тавианы кончиками пальцев.

Девушка словно бы в лёгком смущении сжала губы, а её щёки заметно порозовели. Атайр пошёл дальше и скоро остановился в центре святилища, а Харелт начал необходимый для принятия нового короля ритуал обращения к богам, чтобы те ещё раз одобрили его.

Наблюдая за ним, Атайр чуть запоздало заметил, что вокруг всё потемнело, словно все тени вдруг сгустились. Он поднял взгляд к небу: его заволокло непроглядными тучами, готовыми пролиться очередной стеной сильного дождя. Только никого это, похоже, не смущало. И только когда по земле потянуло ощутимым холодом, Атайр огляделся: гости стояли на своих местах, смотрели и слушали глухое напевание жрецов.

И вдруг прямо сквозь толпу к центру святилища начали съезжаться всадники в тёмных, потрёпанных столетиями доспехах, перевитых лентами полуистлевших тканей. Похоже, гостей сегодня будет гораздо больше, чем предполагалось.

Всадники не торопились вмешиваться, просто остановились полукругом неподалёку, словно бы наблюдая за тем, что происходит в святилище. Это обитель богов, но и они не могли остановить тех, кто им не подчинялся. В какой-то миг Атайр перестал замечать, где сейчас Харелт и что делает. Забыл, что по ритуалу нужно сделать ему, потому что всадники Дикой охоты вдруг один за другим начали стаскивать с голов капюшоны и открывать спрятанные под повязками лица.

Они все явно умерли очень давно, но тлен не полностью разрушил их черты. Многих ещё можно было узнать, если бы Атайр знал, кто они такие. Но вот он вгляделся внимательнее – оказывается, здесь были не только люди. И вряд ли кому-то из живых раньше доводилось такое видеть!

Давно утерянные народы, существа, о которых сейчас можно было услышать только в старых легендах. Говорят, они жили на землях Руэльских островов ещё в те времена, когда здесь властвовали фоморы. Но затем пришли люди и случились две великие битвы, где погибло столько воинов, что страшно было представить. Сами туаты дрогнули и уши за Грань. А фоморы вынуждены были навечно остаться в Нижнем мире. Другие же и вовсе словно растворились, растратив свои жизни в нескончаемых сражениях, угасли, и лишь изредка в самых глухих уголках Глиннхайна кто-то порой находил их следы. Да и тех считали безумцами.

И вот те, кто нёс в себе кровь затерянных в веках племён, смотрели на Атайра в молчаливом ожидании. Не пытались забрать, позвать с собой. Но только видом своим напоминали, что ждёт его дальше. Раньше они не подходили так близко, не открывали лиц, а значит, всё случится уже очень скоро.

Где-то в вышине, между ветками тисов, звонко каркнул ворон. Чёрным пятном он пронёсся над головами людей и Охотников, а затем сел на верхушке одного из камней святилища. С явным любопытством он оглядел всё вокруг. Ингюсу запрещено было появляться вблизи святилища в тот день, когда состоится коронация. Атайр понимал, что вряд ли его это остановит, что бывшему друиду ведомы другие пути, и даже ждал его появления. Ворон повернул голову в сторону боиреннах, что так и стояла в стороне, и ощутимым стало напряжение, тут же повисшее в воздухе. Хранительница тоже заметила птицу, нахмурилась, но в следующий миг уже придала лицу безразличное выражение.

Похоже, не просто так ворон напал на неё недавно. И дело не только в том, что он решил защитить Тави. Могли они быть знакомы раньше? Возможно. Но вряд ли кто-то из них признается первым.

– Атайр! – позвали его вдруг.

Он вздрогнул и завертел головой, пытаясь понять, откуда донёсся оклик. Как такое может быть? Тавиана совершенно точно стояла сейчас рядом с отцом – среди тех гостей, кому дозволено было подойти ближе всего к жертвенному камню. И в то же время она шла к Атайру, протискиваясь между крутыми боками лошадей Охоты, звала его, явно торопясь, тревожно глядя в лицо, словно испугалась чего-то.