— Ну, огонь горит и вино вроде как есть, так что согреюсь, — на этих словах платье падает к моим ногам, оставляя меня в экстремально откровенном и очень красивом купальнике. Блики огня играют на моем теле, согревая своим теплом. Закусив губу, я поднимаю голову и встречаюсь с безумно горячим взглядом Димы. Таким, что у меня сбивается дыхание.

— Ну что, пошли? — хватает меня за руку Доминика и тянет к воде, разрывая затянувшиеся неловкое молчание.

Кидаю последний взгляд на парня и кошачьей походкой иду за подругой, не забывая при этом выгодно тряхнуть волосами, которые ласкают оголенную спину.

Мы плещемся в воде, весело хохоча, словно дети, обрызгивая друг друга. Изредка я кидаю взгляд в сторону лагеря. Ребята шуршат во всю, жарят мясо и выпивают горячее вино с корицей и мёдом, весело о чём-то переговариваясь и не обращая ни на кого внимания.

Дима сидит возле костра и изредка кидает взгляды в нашу сторону. На его лице играют блики огня, и я изредка ловлю в этих оранжевых всполохах его ленивую ухмылку.

Наплескавшись вдоволь, я решаю, что пора предстать во всей красе, голенькой и мокренькой! Ну, почти голенькой! Выхожу из реки и вижу оживший взгляд Димы. Он встает и, не сводя с меня своего пламенного взгляда, выуживает из своей сумки большое пушистое полотенце. Кир же, напротив, совершенно не замечая меня, весело о чём-то спорит с Ларой и ее парнем.

Подхожу к костру, чтобы согреться, и чувствую позади его дыхание на своей шее. Мурашки, вызванные по всему телу, и лёгкий озноб от вечерней прохлады привели к тому, что в купальнике отчетливо просматриваются мои упругие, как пуговки, соски. На плечи ложится мягкая ткань, и буквально сразу передо мной возникает Дима. Тихо так, чтобы слышала только я, говорит:

— Прикройся! А то я за себя не ручаюсь, — сказав это, он уходит, оставляя меня, обалдевшую от всего происходящего.

Вытеревшись насухо, я немного подсыхаю и отогреваюсь возле костра, бросая на Диму частые взгляды, но тот словно намеренно меня игнорирует. Ну и пофиг, я все, что надо, успела заметить! И ни у одной меня он вызывает море эмоций. Кажется, это очень и очень взаимно. Черт, кажется, я сама себе устроила пытку, длинною в выходные. Кирилл — парень очень даже ничего, но он не вызывает во мне столько противоречивых чувств.

Дав себе мысленный подзатыльник, я решаю не списывать его со счетов. Эгоистка ты, Карина, разве так можно?! Кир все это время с тобой переписывался так пылко и горячо, и, главное, тебе же нравилось! Только почему сейчас он занят шашлыком, а не мною?! Психанув, я ухожу переодеться в домик.

Домики расположены немного в стороне, скрываясь в тени деревьев. Чертыхаясь на саму себя, я вышагиваю в сторону нашего, причитая и повторяя словно мантру, что надо уделить внимание Киру и забить на Димку, что все это неправильно!

— Что ты там бурчишь себе под нос? — тихий бархатный голос Димы, зазвучавший поблизости совершенно неожиданно, застаёт меня врасплох.

Парень сидит на ступеньках, укрытый мраком, и лишь изредка загорается кончик его сигареты, когда он глубоко затягивается.

— Куришь?! — не зная, что ещё сказать, шепчу я.

— Так, балуюсь, — он делает последнюю затяжку и, затушив об землю окурок, поднимается на ноги, приближаясь ко мне вплотную.

— Доиграешься, Карина, — его палец скользит по моей щеке, медленно пробираясь к приоткрытым губам.

Дышать становится совсем тяжело. Я до боли в глазах пытаюсь рассмотреть выражение его лица в темноте, а он невесомо очерчивает кончиком пальца контур моих губ.

— Я не играю, тебе все показалось, — сбившимся голосом произношу я. — Отойди, дай мне пройти!

Дима надавливает на нижнюю губу и приближается ещё ближе, так, что дыхание касается моих губ. Дурман тотчас овладевает моим сознанием, и я, вместо того чтобы сбежать, наслаждаюсь запахом, исходящим от него. Дым сигарет, пряный запах вина с корицей и ещё одна нотка, принадлежащая лишь ему.

— Дай пройти, — неуверенно повторяю я, желая лишь одного — почувствовать его вкус на своих губах.

— Как скажешь, — резко отстраняется он, и меня ведет в сторону.

На ватных ногах я прохожу внутрь домика в поисках своей сумки со сменными вещами. Как бы мне того не хотелось, Дима не следует за мной, а воспаленное сознание только что и рисует безумные картинки, вводя меня в замешательство.

Он

Когда Доминика зовёт меня искупаться, а Карина спешно утаскивает подругу, мне даже кажется, что она ревнует. Самую малость. Но стоит девчонкам скинуть сарафанчики, как я понимаю, насколько сильно я заблуждался.

Она смерти моей хочет. В прямом смысле. Смерти от спермотоксикоза! От взрыва в чертовых штанах! Потому что Карина слишком сексуальна. Она умеет показать свою фигурку с выгодной стороны и бессовестно пользуется этим.

Знает ли она, какое действие на меня оказывает? Понимает ли взвинченное состояние? Вряд ли осознаёт, какой эффект на меня оказывает!

Я зачарованно наблюдаю за ней, резвящейся в воде. Мошонка тяжелеет, наливаясь свинцом, натянутая кверху плоть едва ли удерживается тонкими шортами. Оттого я вынужден сидеть за столиком и попивать импровизированный летний глинтвейн, думая о чём-то менее прекрасном, чем совершенное тело Карины.

Но, стоит ей выйти из воды, все установки летят к чертям. Белая намокшая ткань становится почти прозрачной. Бикини и так оставлял мало простора для воображения, а теперь я отчётливо вижу под прилипшей от влаги ткани более темную кожу ореол вокруг сосков… Вокруг дивных круглых бусин, затвердевших от прохладного воздуха. Они дерзко смотрят прямо на меня.

Что, Димон, хочешь облизать нас? — словно насмехаются и спрашивают они, подпрыгивая вместе с аппетитной грудью девушки при ходьбе.

Чертовски хочу, — хочется прокричать мне.

Хочется испытать это невообразимо невероятное чувство. Язык покалывает от желания пройтись по тугим соскам Карины. Я прикрываю глаза и представляю, как она изгибается навстречу моим поцелуям, как мои пальцы поглаживают идеально гладенький лобок, к которому прилипли плавки. Словно вторая кожа. Не скрывая ни одного изгиба.

От моих фантазий кровь бурлит и закипает, и я понимаю, что просто накинусь на Карину, если не спрячу ее от себя.

Пока она совершает последние шаги до нашей компании, я выуживаю собственное полотенце и, когда девушка подходит, накрываю ей плечи. До одури втягиваю глубоко в себя ее запах и шепчу сквозь стиснутые зубы:

— Прикройся! А то я за себя не ручаюсь!

Больше я не способен вынести ни секунды этой сладкой пытки, заманчивого искушения, манящего испытать порок. Убираюсь подальше, пока не завалил Карину прямо в своей палатке. Несмотря на весьма недвусмысленные сигналы, которые я считываю по красноречивому поведению девушки, я все еще не уверен на сто процентов в собственной правоте. Я же просто не вынесу, если все это окажется всего лишь дурацким розыгрышем!

Ноги сами несут меня в уборную. Туда, где чуть было не случился наш первый поцелуй. Знаю, что поступаю некрасиво, но просто взорвусь, просто не выдержу. Открываю в галерее свою любимую фотографию Карины, запираю дверь на щеколду и… Черт, после сегодняшней картины маслом, мне даже не нужно визуализировать. Карина в мокром купальнике отныне моя любимая эротическая фантазия!

Лениво поглаживаю ладонью по стволу, представляя, как я и так и эдак кручу в руках девушку, которую невыносимо хочу. Представляю, как ласкаю ее. Как она ласкает меня. Ускоряюсь. С физиологией невозможно совладать тогда, когда в буквальном смысле невтерпеж. А у меня не то, что отношений, у меня и секса-то не было уже давным давно.

Тщательно убираю следы своего присутствия и развязного поведения, выхожу на крыльцо и с удовольствием закуриваю.

С этой несносной ягодой Кариной нервы стали ни к черту, вот и вернулись все старые вредные привычки. Надеюсь, она не вынесет мне мозг настолько, что я снова кинусь с головой в беспорядочные половые связи!