Во 2-м классе, когда принимали в октябрята мою дочь, я сшила красную атласную подушечку. На нее прикололи октябрятские звездочки с портретом В.И. Ленина в детстве. Дети с любовью рассказывали стишок:

«Когда был Ленин маленький, с кудрявой головой, он тоже бегал в валенках по улице зимой»…

Их класс принимали в октябрята на Красной площади у мавзолея В.И. Ленина, глаза детей искрились счастьем и гордостью. Они не сомневались в том, что и дальше их любимая страна будет только цвести и развиваться.

И снова испытания… и снова нищета… 90-е годы…

Мама затосковала. Она подолгу могла рассказывать мне о прошлом. И как-то, я ей сказала: – «Мама, тебе надо написать воспоминания. Пиши!»

И мама написала…

И вот, я держу в руках листы с родным почерком. Я читаю и мне больно и обидно за них, за родителей. Обидно за их несбывшиеся мечты и надежды. На мои глаза навернулись слезы. У них не было ничего того, что есть сейчас у молодых, едва вставших на ноги.

Но от чего же молодежь всё чаще и чаще встречается такая недобрая, а подчас даже жестокая? Что же нужно человеку для полного счастья? Многие из них путешествуют по миру, ездят на дорогих и красивых машинах, хорошо кушают, одеваются, ходят в музеи, театры, на концерты. Что же им не хватает? От чего не горят их глаза? От чего и почему тоскуют? Почему одиноки?

Поколение моих родителей строило светлое, а получилось наоборот…

Война. Урал. Касли.

Мало слов, а горя реченька, горя реченька бездонная…

Война явилась тяжким испытанием для русского народа. Многих «коснулось» это испытание, но некоторые жили тогда и по пословице: «Кому война, а кому мать родная». Многое я запомнила из того, что говорили взрослые в очередях. Ведь приходилось часами стоять за хлебом или даже в бане.

Зима. Предбанник. Еле освещает тусклая лампочка, здесь ждут своей очереди женщины с детьми и моя мама со мной и двумя моими сестренками. Среди нас стояла молодая женщина совершенно седая, конечно у нее стали спрашивать отчего, да почему… Она сначала отнекивалась, а потом рассказала. Ее мужа вскоре после свадьбы взяли на фронт, писем долго не было, потом она получила от него письмо из госпиталя. Она поехала к нему. Пришла в палату. Он долго не говорил о своем ранении. А потом откинул одеяло, и она увидела, что у него нет обеих ног. Она хотела забрать его с собой, он долго не соглашался. Потом она его убедила и пошла к начальнику госпиталя, оформлять документы. Когда все было готово, она пришла к нему в палату, а он умер. Его сердце не выдержало. Вот тогда, в одночасье она и посидела. А у другой после похоронки помутился разум. Она колодец приняла за машину, отодвинула крышку, приняв ее за дверцу и, прыгнула в колодец. Спасти не удалось.

Холод, зима, дров нет. Отапливать свои деревянные дома нечем. Кто как выходил из этого положения. Соседка нашла такое решение: отрезала половину дома (у нее был пятистенник) и пустила его на дрова, отапливая вторую половину дома.

А мы с мамой после ее ночного дежурства брали салазки, пилу и шли в ближайший лес, в болото; пилили поваленные деревья и собирали валежник. Силенок было маловато, салазки были подкованы железными полозьями, но они протерлись по – середине и скребли по снегу. Везти их было тяжело.

А эвакуированные из города Липецка, которых поселили с семьей к нам, удосужились разбить стекла двойных рам в четырех окнах, забили окна фанерой и засыпали землей. Поставили таганчик посередине избы, на него поставили сковороду и на ней развели костер. Дым, копоть. Комната превратилась хуже, чем в конюшню.

Мыло тогда достать было трудно. В магазине продавали вместо него маленькие кирпичики из белой глины. Вшей расплодилось «полчища». Работала в бане вошебойка – это камера, в которой при повышенной температуре прогревали одежду.

Мама стирала белье с отваром печной золы.

Моя бабушка Крюкова Антонида Михайловна (скончавшаяся на 69 году жизни), происходила из старинного рода заводчиков, имеющих надомное производство карет, которые шли на продажу, для обеспечения знатных людей престижным транспортом. Их продукция обладала высоким уровнем качества. Благодаря качеству продукции, кареты пользовались большим спросом. Бабушку моей бабушки местные называли Демидихой.

До сих пор у меня в серванте стоят фарфоровые чашки фабриканта И. Кузнецова от двух сервизов голубого и розового цвета, напоминающим о том времени.

Ее дядя был молодым и красивым белогвардейцем, преданным родине и царю. Он участвовал в перевозке золота с Урала к А.В.Колчаку. И ему… даже в голову не пришло взять золота себе, ведь он давал присягу царю. При выполнении задания его расстреляли.

В нашей семье говорили, что часть золота была украдена тем, кто расстрелял бабушкиного дядю. Рассказывали, что один из родственников видел вещий сон, как – будто часть золота спрятали в бане между бревен в паклю. Баня стояла на огороде. Проснувшись, он подошел к бане. Пакля была вытащена,… золота не было…

В детстве мы каждый год приезжали отдыхать на лето к бабушке. Часто мой брат брал лопату и шел копать на огород, в то место где когда-то стояла баня. Каждый раз он надеялся найти зарытый клад.

Немного

истории

Большевики Великой Октябрьской революции нуждались в значительных денежных средствах, которые шли на создание подпольных и легальных типографий, агитационно-пропагандистскую работу, на содержание профессиональных революционеров, местных партийных комитетов.

Материал из Википедии – свободной интернет – энциклопедии:

«Грабь награбленное» – политический лозунг, появившийся в России в 1918 году, как русская калька марксистского термина «экспроприация экспроприаторов».

От

автора

И вот пришла Великая Октябрьская революция и все… и ничего не стало. Семья бабушки, как и многие, была разорена. Все конфисковали, растащили…

Бабушка рано вышла замуж за Захарова Александра Александровича (моего дедушку). Он был шофером. В браке родилось трое детей, три девочки. Моя мама Захарова Тамара Александровна была самая старшая. Позже мама рассказывала, как бабушка в какой-то праздник надела платье, галоши (она их покрасила ярким лаком для ногтей) и они пошли на вечер в Дом культуры. Бабушка шла и пела веселую песню. Я, будучи ребенком, часто спрашивала у своей бабушки, почему она, выйдя замуж, не взяла себе в приданое золотых фамильных украшений. «Хоть бы внучке досталось!» – обижалась я. Она отвечала: «Мне было не надо».

Я удивляюсь над некоторыми современными людьми, находящихся у власти: «А, сколько им надо для полного удовлетворения?»

Убранство в доме бабушки и двор напоминали старину. Во дворе у бабушки был глубокий погреб из камня. В нем стояли огромные бочки с соленьями: грибами, огурцами и помидорами. В дальнем отсеке за дверью хранилась картошка, на стенах в нишах стояли банки с вареньем. Двор был крытый. Несколько отсеков под крышей занимали большие амбары. В них стояли огромные сундуки с инкрустацией. Амбары и сундуки закрывались огромными ключами. В одном из сундуков хранилось зерно для кур, а в другом старые вещи с книгами. Ребенком, я очень любила копаться в этих красивых сундуках с инкрустацией.

Дома на Урале строили из сосны, в основном из «корабельной». Сосна длинная и ровная. У бабушки был такой же дом. На окнах резные ставни. Двор закрыт огромными воротами, с огромными засовами и коваными кольцами – ручками. Высокий забор и ворота хорошо защищали от ветра и снега в зимнее время года. В доме у бабушки на кухне стоял красивый отлитый из чугуна диван с ножками в виде тигриных лап, на спинке дивана были отлиты виноградные грозди. В комнате стоял старинный комод из красного дерева с красивыми ручками. На комоде стояла ваза из какого-то драгоценного камня. Интерьер комнаты дополняли – резная шкатулка и литые фигурки из чугуна, покрашенные черным лаком. Вышитая скатерть на столе. Над столом висел абажур. На кровати с периной из лебяжьего пуха, застеленной покрывалом с вышивкой, аккуратно сложены подушки с кружевными наволочками. Кругом присутствовала красота и уют старины.