– Наверное, это случилось потому, что Вы хотели сравняться с Богом.
Больше целительством я не занимался.
Злоключения моего друга
Мой друг развёлся с женой. Ей с детьми отошла заработанная им кооперативная квартира, которую обменяли, выселив его в комнату с соседями. Но он даже туда не заходил, устроившись жить и работать в индуистском храме. Несмотря на решение префектуры, жена не позволяла ему встречаться с детьми, у них возникли конфликты, и она подала на него в суд. Нашлись свидетели их ссор, в результате он был отправлен на принудительное лечение в одну подмосковную психиатрическую больницу. По дороге туда их автозак перевернулся, начался пожар, кто-то из охраны и заключенных даже сгорел, а он получил ожоги лица и рук.
Я связался с матерью товарища и первым из его друзей поехал к нему в больницу. Добирался я до неё пять часов, потому что несколько автобусов, ездивших туда от железнодорожной станции, отменили и мне пришлось ждать следующего. Слава богу, не было дождя. Наконец, я подошёл к воротам больницы. Мой друг был старше, поэтому записал меня своим племянником. Я поднялся на верхний этаж. Решётка автоматически открылась, и из палаты вышел он, ставший ещё больше похожим на Иисуса из Назарета, но теперь уже снятого с креста. Мы сели за стол в коридоре. Дежурная медсестра заставила меня переписать в тетрадь всё, что я ему принес. Пока мы разговаривали, она находилась рядом и читала газету, которую я привёз с собой. На то, что дядя и племянник обращались друг к другу на «Вы», она не обратила никакого внимания. Назад я добрался за два часа, успев вскочить в отъезжавший от остановки автобус.
В больнице мой друг занялся оформлением стендов для своего отделения и через год был освобожден за хорошее поведение. Затем я навестил его в собственной квартире, которую он получил в наследство от умершего недавно отца. Жизнь друга наладилась. Теперь он гулял по улице с роскошной лайкой и выглядел очень даже неплохо. Но через несколько лет наши пути разошлись.
С другом по синагогам
Дело в том, что мой друг был хасидом, но проявлял интерес ко всем религиям. С его подачи я (кстати, атеист) сделал литературный перевод первой и второй, самой длинной суры Корана, а он его редактировал. Мы хотели издать это в журнале «Родина», но у нас ничего не получилось.
Он давал мне и моей жене, в которой, видимо, разгадал еврейские корни, почитать религиозные книги. Затем я вместе с ним посетил синагогу, в которую он обычно ходил. Поскольку его там все знали, он объяснил, что я не еврей, но пришёл вместе с ним. Потом я побывал на общественной молитве. Мы стояли с Сидуром в руках, хазан начал читать, а я просто смотрел в текст и на слух сравнивал звучание иврита с арабским языком. Затем мы сели за круглый стол и слушали толкование Талмуда о том, что можно и нельзя делать в субботу (Моэд).
Я с ним также ездил в другую синагогу, в центре Москвы. Это была небольшая комната. Все устроились за столами и ели мацу, запивая её красным вином. Потом начались танцы. Свет в комнате выключили, молодежь осталась внутри, а люди постарше вышли в ярко освещённый зал.
Один раз мы ненадолго заходили в Синагогу Любавических хасидов, возле станции м. «Тверская», где у него была назначена встреча. Он же дал мне читать «Историю хазар» М.И. Артамонова и «Тысячелетие вокруг Каспия» Л.Н. Гумилева, и я на какое-то время увлёкся его интересной теорией. Мой друг также способствовал тому, что я начал изучать судьбу своих репрессированных родственников, потому что был из такой же семьи и сделал всё для этого необходимое намного раньше меня. В то время я ещё не думал о том, что начну всерьёз заниматься историей СССР сталинского периода.
Ахмат Кадыров
В конце августа 1989 г. меня приставили в качестве переводчика к делегации, которую возглавлял писатель Хажбикар Боков, председатель Президиума Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР и заместитель председателя Президиума Верховного Совета РСФСР. С ним также приехали председатель Совета Министров республики и русская женщина, директор ткацкой фабрики. Они пробыли в Сирии с 27 по 31 августа и проживали в гостинице «Аш-Шам». В парке Тишрин проходила Дамасская ярмарка, и Чечено-Ингушетия заняла тридцать процентов экспозиции в павильоне СССР. Ещё раньше делегации приехала группа девушек весьма яркой внешности для демонстрации мод, но все их наряды остались в Москве: багаж их не взяли в связи с летней перегруженностью авиалиний, и они приехали только с ручной кладью. Позднее я увидел этот показ мод, который собирал толпы зрителей – молодых мужчин. Там же я впервые опробовал шахматный компьютер – начал подсказывать сирийцу ходы, и нам удалось победить. Одновременно приехал танцевальный ансамбль «Вайнах», который выступал с ежедневными концертами по всей Сирии.
Там же, на ярмарке, я познакомился с ректором первого на Северном Кавказе Исламского института Ахматом Кадыровым. У него была своя, отдельная программа, например, существует фото его встречи с представителями местного духовенства, куда он отправился в национальном костюме, подпоясанный кинжалом. Но наша делегация часто встречалась с ним в павильоне СССР. Он подходил к нам и с каждым здоровался за руку. Это был ещё молодой (38 лет) человек, с его знаменитой небольшой бородкой и усами и приятной улыбкой. Никто тогда ещё не знал, что ему уготованы всемирная слава и преждевременная смерть.
Наша, светская программа включала в себя торжественное открытие ярмарки 28 августа, где выступал министр экономики и внешней торговли САР, вечер в гостинице «Семирамис» по случаю дня Чечено-Ингушетии, концерт и вечер в Советском культурном центре, встречу с чеченской и ингушской диаспорой. Очень ответственным был ужин в честь делегации, который состоялся в одном из затерявшихся в старом Дамаске дворцов в османском стиле. Нас принимали мэр города Дамаска и один из членов ЦК партии Баас, как нам сказали, четвёртое лицо в государстве. Я переводил в течение трёх часов (с 21.30 до 24.30) в присутствии временного поверенного в делах Посольства СССР в САР, который сам в течение десяти лет работал переводчиком (затем ещё двадцать – практически во всех ближневосточных арабских странах), а также его личного переводчика и сирийского полковника, знавшего русский язык.
Помимо делегации, на ярмарке, которая продолжалась ещё до 10 сентября, присутствовали заместитель председателя Совета Министров Чечено-Ингушской АССР, министр культуры, промышленности и другие.
Хулиган № 2
Это была моя третья поездка в Казахстан на международную научную конференцию по истории Алашской автономии (пять лет назад). Мы вдвоём прилетели в Оренбург, где нас встретил на своей машине молодой водитель. Доехали до границы, разделяющей наши страны, миновали несколько шлагбаумов, затем сердитый казахский пограничник сфотографировал нас и велел заполнить миграционную карту. Дальше наш ждала совершенно разбитая дорога, которую шофер преодолевал зигзагами с необычайным мастерством, за что я сравнил его с гонщиком Формулы-1. Путь был далёкий (почти 300 км), поэтому он пригласил нас к себе домой перекусить.
– Я обычно так делаю, когда вожу иностранцев, – признался водитель.
Он познакомил нас с родителями, симпатичной женой и маленькой очаровательной дочкой с необъятными щёчками. Ближе к вечеру мы приехали в Уральск.
В гостинице встретились с другими участниками конференции. Одного из них, японца, прекрасно говорившего по-русски, я одолевал разговорами об их языке (не забыв, конечно, о моих занятиях каратэ), литературе, кино и истории до тех пор, пока мне деликатно не сказали, что представители этой нации любят покой и уединение. Двое – мужчина и женщина – добрались до города из Самары.
