На телефоне появилось уведомление. Открыв его, Макс увидела, что за час, который прошел с момента публикации последнего видео, у нее появилось сто тридцать новых подписчиков.

– Глянь, пап! – Она протянула отцу телефон и указала на число. – Смотри, сколько у меня подписчиков. Безумие, да?

– Восемь тысяч человек? Ты ведь не со всеми из них знакома?

– Почти ни с кем, – рассмеялась Макс. – То есть мне кажется, что я их знаю, мы переписываемся, но кроме нескольких друзей в городе, вас с мамой и еще пары случайных знакомых, я никого из них лично не знаю.

– Невероятно, Макс. Ты поразительно талантлива. Не терпится увидеть, что ты сделаешь со своими талантами.

– Я подумываю о реалити-шоу. Какой-нибудь треш о свиданиях? Еще я слышала, что большие деньги можно сделать на порно…

Отец схватился за сердце, и она рассмеялась.

– Мне дурно становится уже от того, что моя милая дочурка произносит это слово.

Макс просунула руку отцу под мышку и положила голову ему на плечо, чего не делала целую вечность.

– Я люблю тебя, папочка. Обещаю, что не стану связываться с порно.

Он поцеловал дочь в макушку и сжал ее руку.

– Знаю, милая. Просто между нами: если бы ты это сделала, я бы тебя убил.

Поезд подъехал к остановке, двери открылись.

– Наша остановка, – сказала Макс, вскочила и протянула отцу руку. – Пойдем, старичок. Разведаем хорошие места…

– Макс? Ты меня слышишь?

Голос отца вернул ее к действительности, и Макс, обнаружив, что сидит напротив него за столом, зло сощурилась.

– Значит, ты мне врал на прошлой неделе? Ну конечно! Как ты мог петь песни о моем прекрасном будущем, зная, что я попаду в колледж только благодаря взятке?

Несколько секунд все молчали, затем мама взяла вилку и сказала:

– Милая, мы понимаем, что ситуация… напряженная. Но это временно.

– Правда? Мне так не кажется. – Макс уставилась на отца. – Поверить не могу, что ты это сделал. Кто угодно, только не ты!

Отец изменился в лице.

– Это просто недоразумение, – вмешалась мать, – и поверь, скоро все разъяснится. Никто не нарушал никаких законов.

– Недоразумение? – Макс перевела взгляд на мать. – Ты хочешь сказать, что папа не пытался купить мне место в Принстоне? И ФБР все это придумало?

Родители посмотрели друг на друга. Оба молчали.

– Значит, получается, – сказала Макс, – что он разрушил мою жизнь – а заодно и вашу, – обеспечив мне место в школе, куда я вообще не хотела поступать! Ха! Восхитительно, папа!

– Принстон – прекрасная школа, – спокойно произнесла Пейтон, отложив вилку.

– Какая, на хрен, разница? – взвизгнула Макс.

– Давайте немного успокоимся, а? – сухо произнес Айзек. – Мы все сейчас на нервах. Макс, милая, пожалуйста, не кричи на маму. А ты, Пейтон, хотя бы на время перестань рассуждать о радостях Принстона.

Он вновь повернулся к дочери.

– Я понимаю, что тебе пришлось пережить. Это ужасно. Но пойми, пожалуйста: порой кажется, что наступил конец света (я полдня провел в тюремной камере и знаю, что говорю), а на самом деле это не так. Клянусь тебе, все наладится.

Макс горько рассмеялась.

– Наладится? Интересно как? Меня выгонят из Принстона, и я наконец смогу поступить куда хочу? – сказала она, даже не предполагая, что это может произойти, пока слова не слетели с ее губ.

Родители опешили.

– Милая, ты умна и талантлива, у тебя большое будущее, – рассудительно произнес отец. – Мы все преодолеем, обещаю.

Мать кивнула. Макс уставилась в тарелку.

– Спасибо, папа, дальше я сама. Все эти дурацкие россказни о преодолении трудностей восхитительны, но думаю, ты уже сделал больше чем достаточно. С меня хватит, – сказала она, встала и, не дожидаясь ответа, убежала в свою комнату.

В самих трусиках не было ничего особенного: мягкий хлопок потрясающе красивого бирюзового оттенка с кружевной оборочкой. Они ничем не выделялись среди дюжины других трусиков разного цвета, лежащих в верхнем ящике комода бог знает сколько лет с того самого дня, когда Скай в приступе разочарования в неудобном нижнем белье изгнала из своей жизни стринги, бикини и тонги, заменив их надежно закрывающими все, что нужно, хипстерами. Не самое сексуальное белье, но хотя бы не уродливое. Скай обнаружила трусики на столе в прачечной: наверное, их оставила свекровь, Кэрол, прилетавшая в гости из Австралии в начале месяца.

– Не может быть! – потрясенно выдохнула Скай.

– Чего не может быть, мамочка? – прощебетала Аврора со своего наблюдательного поста на полу в коридоре. Девочка лежала на животе, подперев руками подбородок, и терпеливо дожидалась, когда Скай отведет ее на кухню.

– Ничего, Бусинка. Пойди насыпь себе хлопьев. Я приду через минутку.

Скай вытащила из заднего кармана джинсов телефон: половина восьмого утра. Она знала, что все давно проснулись, и лучше поговорить о нижнем белье, чем о том, что мужа ее сестры арестовали на глазах у всей Америки.

Она напечатала сообщение в чате группы, куда входили мать и сестра: «Только что поняла: я ношу такое же белье, как Кэрол!!!»

«Ну и что?» – ответила Пейтон.

«Ну и что?» Это все, что ты можешь сказать, когда я написала тебе, что ношу такое же БЕЛЬЕ, как моя свекровь?»

«Кэрол – очень интересная женщина», – написала Марша, их мать.

«Да, только ей шестьдесят восемь! Как я могу носить такое же белье, как она?»

«Я видела твои лифчики и трусики. Их трудно назвать бельем», – написала Пейтон.

«Согласна», – подключилась мама.

«Спасибо за поддержку».

«Меня больше интересует, как относиться к этому Гейб», – написала Пейтон.

«Относится», – исправила ее Скай.

Сестра, как обычно, проигнорировала исправление.

«Я хочу сказать, разве это не очаровательно: твой муж не против, что ты носишь такое же белье, как его мама?»

«Откуда Гейбу знать, какое белье у его мамы?» – взбесилась Скай.

«Я сто раз тебе говорила: ты слишком стара для пяти дырок в ухе и слишком молода для трусов как у бабушки», – продолжала Пейтон.

«Да еще это твое тату. Нехорошо», – добавила Марша.

«Откуда ты знаешь?»

«Мама все знает».

«Я сказала ей четыре года назад, – сообщила Пейтон. – Она знает о морской звезде которая как будто выплывает из твоей задницы».

«Когда ты научишься ставить запятые?» – поддела сестру Скай.

«Зато у меня морские звезды из задницы не выплывают», – отбрила ее Пейтон.

Скай улыбнулась.

«Мне пора, – написала Пейтон. – Макс встала. Она до сих пор с нами не разговаривает».

«Так вам и надо!» – напечатала мама.

«И кстати, эта морская звезда не выплывает оттуда, а заплывает туда…» – вспомнила Скай.

Подождав с полминуты, она поняла, что продолжения не будет, вздохнула и сунула телефон в карман. Потом сложила трусики свекрови в аккуратный квадратик и задумалась, не отправить ли их почтой.

– Пойдем, Бусинка, – сказала она, помогая дочке встать. – Тебе пора одеваться на рисование.

Девочка упиралась и хныкала чуть больше, чем обычно, однако к половине девятого Скай все же удалось одеть и накормить ее. Хотя Аврора должна была каждое утро выполнить три дела: почистить зубы, заправить постель и одеться, – в январе расписание начало давать слабину, а к первому февраля совсем развалилось. Единственное, что их спасало, – неделю назад ей заплели новые косички, которые отнимали каждое утро не меньше четверти часа. Косички продержатся два месяца, и Скай вновь мысленно поблагодарила двух ангелов из салона, специалистов по афроприческам. Сама Скай так и не научилась это делать, хотя просмотрела кучу видеоуроков и даже посетила несколько занятий офлайн.

– Папочка! – завизжала Аврора, когда на кухне появился Гейб с влажными после душа рыжими волосами.

Его наряд – легкий блейзер с замшевыми заплатками на локтях, узкие джинсы и сникерсы – одинаково хорошо вписывался и в студенческий кампус, и в офис частной архитектурной фирмы, где он был одним из партнеров.