Как выскочили из туннеля, как пытались сбросить прыгуна, вцепившегося в крышу кузова. Как кружили по карьеру в поисках выезда, загоняя преследователей в каменные завалы. Как потом дали небольшой круг по городку, сбрасывая с хвоста упорных прыгунов.

Когда проснулся, уже стемнело и поездку пришлось отложить на утро, еще раз пережив события дня, слушая байки Дедушки Лу детям у костра. Язык я не понимал, но жестикулировали Лу с Али довольно артистично, разыгрывая по ролям нашу поездку в грузовичке. То показывая меня, крутящего руль, то страшных монстров, пытающихся нас догнать.

Участвовать в шоу не стал. Подкрепился и безуспешно попробовал достучаться до Лу, что пора ехать. Закончив представление, камаджоры приступили к каким-то своим священным обрядам, стали жечь траву и делать наговоры нам на удачную поездку. Али сказал, что без этого нельзя, а я опять ушел спать. И под мерное пение продрых до самого утра.

В итоге загрузились уже на рассвете. Дедушка Лу с Али опухшие, будто еще не ложились, и все остальные камаджоры примерно такие же. Провожать нас вывалились всей деревней, будто единственных абитуриентов в столицу отправляют, ну или как минимум, в военкомат сынов племени послали.

Я не стал слушать напутственных речей и поскорее закрутил ручку водительского окна, чтобы сморщенный старперский колдун не окатил меня куриной кровью на удачу. Обиделся дед. Стукнулся своим венчиком из оторванной куриной шеи о стекло, нахмурился и поплелся обходить машину, чтобы набрызгать через разбитую лобовуху.

– Едем, едем, едем, – я завел «дефендер», – Двери закрываются, следующая остановка ближе к Мабеко, как въедем в Северную провинцию!

Дедушка Лу, что-то крякнул, Али блаженно пялился по сторонам, размазывая кровавые капли по носу, а вот старик с венчиком аж подпрыгнул от рывка машины и хорошо, что не под колеса. Но мы вырвались! Медленно выкатили из леса на узкую грунтовую дорогу и поехали на запад.

Пока камаджоры всю ночь заряжались своей куриной магией, я изучал карту. Наметил максимально простой маршрут и несколько запасных, на случай возможных проблем на дороге. Выбирал не специально, но все города на маршруте назывались на одну букву: Масокари, Мабатофф, Матотака, Магбенки, Матуар, Манкит, Мамама и так до самого Магбента-Койя, откуда останется всего пять километров до границы с Фритауном.

Если все пойдет по плану, то к вечеру въедем в пригород Фритауна. Или заночуем чуть пораньше и тогда уже с рассветом.

Мои волшебные напарники задремали, я просто наслаждался дорогой. Светло, но еще не жарко. Пустая дорога с редкими брошенными автомобилями, парочка мертвых автостопщиков, как собаки, гавкающие и бегущие за колесами. Лепота!

И природа – по обе стороны дороги лес, через каждые несколько километров малюсенькие деревни вдоль дороги. Не какой-то ржавый недострой, как в городе, а сельские аутентичные африканские постройки с тростниковыми остроконечными крышами. И цвет стен позитивный, попадались розовенькие и голубенькие хижины.

Я закурил и полез к магнитоле, проверить, может, радиостанция какая работает. Но, кроме шипения, поймал только чью-то плохо слышимую трескотню на иностранном языке, где отчетливо слышалось только «Mayday, Mayday, Mayday». Как ни пытался лучше поймать волну и разобрать подробности или координаты, не смог. А потом и вовсе потерял волну.

Не хватало музыки. Я поковырял окошко кассетной магнитолы, пытаясь вспомнить, когда последний раз такую видел. Не смог. Только воспоминания, что их часто воровали и народ таскал их с собой. Кассет не было ни внутри, ни в бардачке. Пришлось петь самому.

И хоть песен я знал мало, но начал бодро с: «Крепче за баранку держись шофер…».

Вот только чем дольше ехал, продвигаясь в сторону цивилизации, и приглядывался по сторонам, замечая то трупы, то кровавые пятна, то доедающих кого-то в грязи зомбаков, тем песни в моей голове менялись.

И теперь по кругу звучали только Cranberries с их знаменитым хитом: «…In your head, in your head. Zombie, zombie, zombie-ie-ie…»

Кто бы мне сказал, что на легкую поездку в триста километров, у меня уйдет почти неделя, я бы рассмеялся. Да еще демонстративно покрутил бы пальцем у виска и сморщил лоб. Ку-ку, чудила? Тут ехать-то всего ничего. Это лишь чуть больше, чем от Москвы до Ярославля и чуть меньше, чем оттуда же до нижнего Новгорода. С ветерком, без стоячих и бесячих пробок, без ремонтов дорог и отбитых обочечников. Пять часов со свистом! И это с заездом в какой-нибудь «макдак» по дороге.

Но в Сьерра-Леоне после введения карантина оказались другие правила дорожного движения. Другой ремонт и другие обочечники.

Мы встали сразу же, как только пересекли границу между провинциями. Не доехали до Масокари метров пятьсот, как за поворотом дороги появился блокпост. Бетонные блоки, раскрашенные в красные полоски, закрывали обочины, между ними такой же красно полосатый шлагбаум и почти впритык две полицейские машины внахлест параллельно шлагбауму.

И все бы ничего, уж две машины как-нибудь да растащим, но за ними начиналась автомобильная свалка. Первые несколько машин уже покрылись ржавчиной, полностью выгорев. Дальше, как яйца на пасху, одно билось о другое, ломалось, глохло и застревало. И утрамбовывалось следующей машиной. Как далеко тянулась пробка, я не увидел, но судя по разноцветным крышам, там штук тридцать, не меньше. При этом ни живых, ни мертвых людей по округе не бродило.

– Надо разведать, – я обернулся к Дедушке Лу. – Схожу. А вы сидите пока тихо.

– Может, лучше я? – Али кулаком стукнул себя в грудь.

– Справлюсь, деда охраняй. Возможно, придется новую машину искать.

Возражений не последовало, и я заглушил машину, но оставил ключи в замке зажигания. Взял в руки «мосинку» и не спеша, оглядываясь по сторонам, пошел к шлагбауму.

Я подкрался к одному из блоков, спрятался за ним и прислушался. Предчувствие молчало. Ни зова, ни шепота, только урчание в животе от подступающего голода. Из живых звуков только легкий шум ветра в кронах деревьев, легкий скрип, будто какая-то деталь качается и плотное сводящие зубы жужжание мух.

Я вытянул шею и разглядел первые трупы. Сгоревшие водитель с пассажиром в первой машине. Я пролез под шлагбаумом, обойдя знак STOP, и спрятался за полицейской машиной. Под ногами звякнули гильзы. Вся дорога перед машинами была усеяна гильзами вперемежку с битым стеклом и пустыми магазинами от АК.

Заслон был здесь. Те, кто охранял проезд, прятались за машинами и лупили по тем, кто пытался проехать. А пятен крови почти не было, с краю только темное давно засохшее пятно, а бетонные блоки за спиной без единого скола. В ответ им не стреляли.

А вот они, судя и по первым сгоревшим автомобилям и тем, что как решето стояли дальше, и даже по сбитым веткам и сорванной коре – лупили, как истеричные. Так что непонятно, кто больше был напуган. Гражданские, что перли на пули, или копы, убивающие все живое, что на них перло.

Легковушки и пикапы, заваленные баулами с вещами, все в хлам – либо сцепились с соседями от удара, либо пробито все – от радиаторов до крыш. Здесь, похоже, еще и гранат не жалели.

Я нашел еще тела в машинах. Все окончательно мертвые. Победители не стеснялись, добивали уцелевших и растаскивали пожитки. Я прошел мимо первого десятка машин в несколько рядов как жавшихся на узкой дороге, так и слетевшие на обочину и зажатые между деревьями. Везде картина была одинаковая, кто смог выбраться из машины, тот далеко не убежал.

Мужчины, женщины, дети – над телами поработали и позже. Рваные раны, оторванные части тела со следами клыков. Может звери, а может зомбаки. Останки здесь вялятся уже недели две, запаха практически нет, а над некоторыми не только мухи вьются, но и внутри что-то мелкое белое копошится.

Дальше машины были брошены посвободней, но впечатление свалки все равно не исчезало. Видавшие виды пикапы язык не поворачивался назвать старыми. Древний хлам – и то, это будет комплимент. Как они досюда доехали, непонятно.