Звонок телефона Самсонова прервал этот дикий обмен взглядами, и дурман в голове рассеялся, когда Давид достал мобильный и ответил на чистом английском.

– Какого хрена? – рыкнул в трубку, а я инстинктивно огляделась, боясь, что такой яркий взрыв привлечет внимание. – Я велел тебе не высовываться, Дамир. Ты сука не мог подождать еще полгода? А может, позволить им тебя загрести, чтобы не рыпался больше? – каждая фраза как удар хлыстом. Собеседник на том конце провода наверняка съежился. Именно так я бы сделала на его месте. Ведь даже стоя рядом с Самсоновым мне становилось страшно. А что, если бы он обращался ко мне? – Быстро чисти все доки, системники, карты и вали оттуда. Чтобы через двадцать минут тебя там не было, иначе попадешься. Это максимум насколько моя охрана их задержит. Выполняй.

Отключился и резко поднял на меня голову, и я едва не отпрянула.

– Пошли, – отдал приказ, который стер остатки чарующего дурмана в голове, и я подавила желание поежиться. Нельзя подавать вида.

Холл пересекали так быстро, будто за нами гонится стая волков. Самсонов подцепил меня за локоть и буквально волок к машине. Толкнул на заднее, сел следом даже не обходя тачку и рыкнул водиле.

– В аэропорт, – и не отрывая поднесенного к уху телефона заговорил в трубку. – Вылетай в Нью-Йорк, Дамир охуел в край, – давно уже не слышала мата, хотя мой брат частенько его употреблял, но из уст Самсонова мат звучал особенно страшно. Подчисти базу и отчитайся. Позвони нашему человеку из бюро, пусть задержит проверяющих. Дамиру надо закончить.

Каждый приказ отдавался в моем мозгу взрывом эйфории. У Самсонова большие проблемы и эта информация может быть ценной для майора, который поручил мне шпионить, но как вытянуть из него больше? Как поймать ниточку и распутать этот клубок в свою пользу?

– Быстрее можешь? – рявкнул на водителя и тот прибавил газу, а я вжалась в сиденье от неприятного страха, который проникал в вены и напитывал их паникой. И одновременно с этим кровь пьянило возбуждение, и я вся превратилась в слух. – Дамир, Лаура вылетает, попробуй только не успеть тварь, – с этим мужчиной он разговаривал на английском снова, и я невольно вслушивалась, боясь пропустить хоть слово. – Завтра я прилечу, и ты ответишь мне за каждый косяк своей шкурой.

Отключился и сжал телефон будто это по вине аппарата происходит беспредел. Пластик захрустел, удивительно как экран не лопнул от силы, с которой Самсонов сжимал его.

В аэропорт приехали очень быстро. Вопреки моим ожиданиям мы направились не к чартерному самолету, а к небольшому частному, и как только вошли на борт, пилот объявил о взлете.

Значит, у Самсонова свой самолет. Почему тогда он не пользовался им, когда мы летели в Париж?

На борту было пусто, лишь стюардесса в синем мелькала перед нами, но когда Самсонов рявкнул на нее, та исчезла, оставив меня в клетке со зверем наедине.

Давид сердито упал в кожаное кресло и отвернулся к иллюминатору.

Я старалась быть тише воды, только бы не привлекать к себе его внимания, но когда мы взлетели и самолет набрал высоту, спокойный голос с приказными нотками заставил меня охренеть.

– Иди в спальню и раздевайся…

– Что? – переспросила, не веря ушам, а Самсонов дернул верхней губой как раздраженный хищник и махнул на пустующий диван на противоположной стороне.

– Можешь здесь, мне похер. Хочу отвлечься.

– Причем тут я? – все еще охреневая спросила, хотя сердце уже больно билось о ребра, и желание отпрянуть, встать и убежать в кабину пилота не позволяло нормально вдохнуть.

– Ты эскорт. Помнишь, что делают шлюхи, когда им платят? Отрабатывай бабки, Кристина. Или хочешь, чтобы накинул побольше? Ради этого ты вертела хвостом на приеме?

– Я не… – от возмущения горло сдавило, и я поднялась на ноги и развернулась так быстро, что едва не оступилась. – Не шлюха, и спать с вами не стану!

– Чертов трёп, – Самсонов тоже резко поднялся и дернул меня за локоть и потащил в сторону двери в хвосте.

– Прекратите! – едва успела выдохнуть. Дверь открылась и меня буквально швырнули на широкую кровать, я упала навзничь, но тут же резко села, пытаясь отползти. Давид дернул с плеч пиджак и его глаза блестнули яростью. И не было в них и тени той завораживающей ленцы, что пленила меня на приеме. Сейчас в его глазах была лишь злость и желание поиметь.

– Хватит в недотрогу играть. Снимай топ, иначе порву.

Спокойствие в его голосе не вязалось со злостью в глазах и рваностью движений, когда расстегивал пуговички рубашки. А я вдруг поняла, что меня парализовало, и я не могу даже пошевелиться и как дура смотрю, как он раздевается.

– Оглохла?

– Я не стану с вами спать, – слезы подкатили к горлу, и я попыталась сглотнуть ком, понимая, что он и спрашивать меня не будет. Просто возьмет, а потом выкинет как использованную игрушку. И кому я буду нужна после? Отец будет рвать и метать, ведь его дочурка уже испорчена. Арман найдет Самсонова и порвет, подставив и себя под удар, а что станет с нашей семьей в итоге? А все из-за той каши, которую я заварила…

– Сама напросилась, – Самсонов сбросил рубашку и опустился на постель около меня, и я напряглась, когда он поддел край лифа и рванул его. Ткань затрещала и разошлась на груди, а я машинально закрылась руками, но он тут же их развел и впился в мою грудь горящим взглядом. Соски предательски затвердели, и мое лицо загорело от стыда и ненависти, кажется, даже шея покрылась красными пятнами. Дыхание жгло горло, но прекратить хватать воздух ртом я не могла, и от этого грудь часто вздымалась, провоцируя Давида облизывать ее взглядом.

Он тоже был по пояс гол и от этого ситуация становилась еще безумнее. Огромный торс пугал, и одновременно с этим я не могла отвести взгляда от тугих мышц под загорелой кожей. Его широкие плечи напряглись, когда он заметил, как я сжалась под ним. И мне показалось он еще сильнее раздражался.

Самсонов выпустил из хватки мое запястье и по-хозяйски сжал грудь, дразня сосок большим и указательным. Острая будто ток реакция заставила мышцы внизу живота напрячься, и я закусила губу и всхлипнула от непонятного чувства. Давид расценил реакцию иначе.

– Не реви, – отчеканил раздраженно, а я сморгнула слезу и торопливо стерла ее со щеки, отводя глаза.

– От тебя требуется просто ноги раздвинуть, в чем проблема? – он все еще был раздражен, но теперь это чувство вытесняла усталость и непонимание ситуации. – Я никогда баб не принуждал и не стану, только объясни какого хрена происходит?

– Я не могу…

– Лесбиянка?

– Девственница… – ответила, подтягивая колени к груди и напряглась, когда Самсонов уставился на меня в неверии и даже свою руку разжал от неожиданности. Я отодвинулась.

– Шутишь?

– Нет… – прошептала, чувствуя, что краснею окончательно.

– Для суженого себя хранишь? – насмешливо выдал и сел к изголовью, откидываясь на него спиной. Будто мы приятели и просто болтаем о жизни. А я не поддерживала его шутливый тон, меня все еще колотило.

– Вам-то какая разница? – огрызнулась, тут же закусывая губу, а Давид вздохнул и негромко заговорил.

– Если бы сказала раньше, я бы не трогал тебя. Целок зарекся рвать, так что тебе повезло, – встал с кровати, поднял с пола брошенную рубашку и швырнул мне. Взял в руки пиджак и скрылся, а я не зная плакать мне или радоваться, торопливо сняла порванный топ и заменила его рубашкой. Вдела руки в рукава и начала быстро застегивать пуговички, не отрывая взгляда от двери.

Пальцы дрожали, во рту стоял привкус горечи от страха и паники, и я не могла успокоиться пока не застегнула все пуговицы под самое горло. Рубашка пахла им, и я постаралась не обращать на это внимание. Но терпкий мужской аромат напоминал о том мужчине, с которым так беззастенчиво флиртовала на приеме и даже не знала, чем это может обернуться. Дура. Нельзя было допускать подобного, но я увлеклась и заигралась!