Спустя минуту надо мной нависла тень.

– Ты меня подставила, между прочим, – сообщил Бретт, нагло выкрав у меня виноградинку.

– Не люблю обедать внутри. – Я заложила книгу и подняла глаза. – Да и, честно говоря, мне совсем не хочется сидеть за столом спортсменов.

– Хм-м-м, – Бретт нахмурился. – Об этом я не подумал. Секундочку.

Не успела я ничего спросить, как он уже метнулся к столовой, а спустя мгновение вернулся с подносом в одной руке и рюкзаком в другой.

– Я тебе не позволю обедать тут в одиночестве! – с широкой улыбкой сообщил он и сел рядом. – Не забывай, детка, нам надо поддерживать имидж.

Я поморщилась.

– Детка?

– Тебе не нравится? А как насчет крошки? А, крошка?

Я рассмеялась и шлепнула его по руке, когда он потянулся за второй виноградинкой.

– Первое правило: никаких прозвищ!

Бретт кивнул.

– Бекка – так Бекка. Огласи остальные правила.

– Никаких ППЧ – публичных проявлений чувств! – добавила я.

Он надулся.

– Я что, так плохо целуюсь?

– Ненавижу, когда на меня пялятся.

– Мы к этому еще вернемся, – пригрозил Бретт. – А ты теперь должна каждую пятницу приходить ко мне на матчи.

– Каждую? Может, хотя бы через раз?

– Каждую, – упрямо повторил он. – Это не обсуждается. А еще ты должна скандировать мое имя с трибун. Напомни, я поищу для тебя футболку с моей фамилией.

– А я тогда не буду обедать в столовке.

– Ой, это я уже понял, – сообщил он и откусил от своего гамбургера. – Согласен переместиться за этот столик. Так что там насчет поцелуев? И прогулок за ручку? Никто не поверит, что мы встречаемся, если между нами всегда будет дистанция в три фута.

Я старалась сохранять хладнокровие. На лице читалось: «Ага, я постоянно целуюсь с парнями забавы ради. Кучу раз уже так делала. Профи в поцелуях? Да, это я, приятно познакомиться!», хотя в голове была сплошная черно-белая рябь, как на экране телевизора, потерявшего сигнал.

– Ну ладно. Уменьшаем дистанцию и соприкасаемся по минимуму. Решено.

Бретт широко улыбнулся.

– Обожаю тебя.

Я закатила глаза.

– Нам надо придумать общую легенду о том, как это все началось, – заметила я.

– Этот пункт, пожалуй, стоило еще вчера обсудить.

– Я была занята: уносила от тебя ноги, – пошутила я, но в этой шутке была лишь доля шутки.

Бретт рассмеялся.

– Ладно, вернемся к сути. Поделишься идеями?

Мне хватило и секунды, чтобы прокрутить в голове сюжеты всех любовных романов, которые я только читала в своей жизни, и продумать правдоподобный сценарий.

– Мы встретились в начале каникул, – сказала я. – Я пришла в парк с книжкой, а ты – чтобы потренироваться.

– Разумеется, с голым торсом, – добавил Бретт.

– Само собой.

– И ты тут же потеряла от меня голову, – продолжил Бретт и увернулся от полетевшей в него виноградины. А я удивленно застыла: это что же, я только что запустила в него виноградиной? Но он улыбался во все зубы – кажется, его ничего не смутило. – Отличный бросок. Так вот, а я, увидев тебя, уткнувшуюся в книгу, тут же растаял. А когда началась учеба, мы решили держать наши отношения в тайне, чтобы не привлекать к тебе лишнего внимания.

Я кивнула, рассеянно перелистывая книгу.

– Значит, о начале нашей истории мы договорились, – произнесла я.

– Осталось обсудить, чем она кончится.

Лишь тогда я заметила, какие длинные у Бретта ресницы – такими недолго и ураган поднять. Они касались щеки всякий раз, когда он моргал. Мы смотрели друг другу в глаза, и они то и дело ударялись о кожу. Раз. Второй. Третий. А на губах Бретта играла дурацкая мультяшная улыбка.

Солнце зашло за тучу и все потускнело. Бретт сразу же переменился. Казалось, сейчас самое время задать вопрос, который весь день не давал мне покоя.

– Зачем ты это делаешь? – наконец спросила я. – Сам знаешь: в нашей школе почти все девчонки и даже некоторые из парней согласились бы встречаться с тобой. По-настоящему. Так почему я? И зачем притворяться?

– Могу задать тебе тот же вопрос, – парировал Бретт, поставив локти на стол и подперев ладонями подбородок, – но догадываюсь, что ответ будет как-то связан с тем, что ты сказала вчера на английском. С опасностью любви.

Я пожала плечами.

– Мои родители пережили непростой развод. А ты что скажешь в свое оправдание?

– Ровно обратное: у моих родителей идеальный брак…

– Оно и видно.

– Вот именно. Все об этом знают. Я как будто живу в сказке о Золушке, о которой известно целому городу. Папа вечно разглагольствует о том, что в старших классах надо встречаться с девчонками, так сказать, нагуляться, раз уж он этого сделать не смог.

– Почему?

– В выпускном классе мама забеременела мной. Папа бросил футбол, отказался от стипендии – пожертвовал всем ради нее. Ради меня. И теперь он хочет, чтобы я достиг всего то, что он упустил. Понимаешь?

Я кивнула, думая о маме, которая упорно твердила мне, что пора бы уже завести отношения, найти любовь, которую она потеряла.

– Ох, еще как понимаю.

– Но мне не хочется встречаться с кем-то в школе, – продолжал Бретт. – У меня хорошие оценки, успехи в спорте, хорошие отношения с родителями, которых мне достаточно. А личной жизнью я думал заняться уже после колледжа. Но папа совсем другого мнения.

– Словом, фейковые отношения – это ровно то, что тебе сейчас нужно. Они и папу успокоят, и помогут уйти от давления.

– Ну и козел же я, если так посудить, – заметил Бретт.

– Я так не думаю, – возразила я. – У нас с тобой взаимовыгодный обмен. А на деле можем просто дружить, не более того.

Бретт кивнул на мой сэндвич.

– Доедать будешь? – Я подтолкнула ему поднос. – Спасибо! А что творится между тобой и Дженни? Ну и противостояние вы вчера затеяли.

Я рассказала ему о странном, негласном напряжении, зародившемся между нами в первый год учебы в старшей школе.

– Ох и рассердил ее наш поцелуй, наверное, – предположил Бретт.

– Я тоже так думаю.

Он доел сэндвич, вытер руки о футболку и потянулся ко мне.

– Так что, притворимся на несколько месяцев, будто встречаемся, а потом расстанемся друзьями. Договорились? – спросил он.

Я пожала его руку, стараясь не придавать происходящему большого значения – в кои-то веки.

– По рукам.

Бретт расплылся в улыбке.

– Прекрасно! – Он кивнул на книгу, лежавшую между нами. – А если бы мы были героями одной из твоих книжек, то какими?

– Интересный вопрос. Сперва надо с жанром разобраться. Любовный роман? Мистика? Сказка?

– Сказка, – очень серьезно произнес Бретт.

– То есть, хочешь быть принцем?

– Только если ты будешь принцессой.

В тот день из школы я вышла с улыбкой. Актриса из меня была неважная, – в десятом классе я даже чуть не завалила экзамен по актерскому мастерству, – но вместе мы вполне могли справиться. Бретт превосходно исполнял роль фейкового бойфренда. Казалось, за что он ни возьмется – он всегда обречен на успех.

После последнего урока Бретт встретил меня у шкафчика и предложил подвезти до дома. Я отказалась под предлогом того, что хочу прогуляться пешком. Голова кипела от мыслей, и мне надо было провести в уединении хотя бы несколько минут и обдумать все, что случилось. Прошел всего день, а меня уже переполняли эмоции. И почему нельзя было просто отсидеться в сторонке с любовным романом на коленках? Обязательно надо было разыгрывать его в жизни? Впрочем, по счастью, что в книжках, что у нас с Бреттом, сплошь выдуманные истории. А значит, бояться нечего.

Наоборот: можно даже вкусить прелести обоих миров: насладиться отношениями, но знать при этом, что они точно не разобьют тебе сердце.

Я до того погрузилась в мысли, что и сама не заметила, как оказалась в парке по соседству с улицей, где жил отец. В глубине души я стыдилась того, что назубок знаю дорогу к его дому. Адрес я как-то увидела на конверте, который принес почтальон. На нем стояло мамино имя. Видимо, отец выслал ей чек на алименты. Тогда я быстренько переписала адрес, но сделала вид, что он и вовсе не попадался мне на глаза.