— Я лишь хотел спросить, останетесь ли в резиденции до завтрашнего утра? — спросил меня Гораций, но, видя мое состояние, сделал шаг назад и замер, ожидая ответа.

«Неужели он еще не в курсе, что Вениамин ас Сольд собирается меня оставить здесь не до утра, а на три неполных месяца? Что за интриги плетет наставник?!»

— Конечно, спасибо, — поспешила я с ответом, выдавая приличествующую случаю улыбку. — Мне не терпится осмотреть дом, — зачем-то добавила я.

— О, безусловно, — оживился Гораций, подавая мне руку и чуть не силой утаскивая от заветной двери в гостевую спальню. Его облик изменился, как только на лице кронпринца промелькнули тени положительных эмоций, глаза заблестели и улыбка стала теплой, но все равно этот мужчина обдавал при общении с ним неземным и нечеловеческим холодом.

Он соответствовал званию наследного принца, горделиво распрямляя плечи при каждом движении, уверенно глядя прямо перед собой и сохраняя дистанцию, когда я пожелала избавиться от его жестких пальцев на сгибе своего локтя. Кронпринц рассказывал о редких волшебных созданиях, обитающих в стенах этого замка, как только недавно говорил о своих предках Оливии, и я слушала, делая вид, что мне интересно. Его низкий и чужеродный голос, как голос призрака, заставлял сглатывать от нервного напряжения, но я кивала в нужных местах и спрашивала, когда того требовали паузы в разговоре, а сама думала только о том, как бы переубедить Вениамина ас Сольда.

«Я не маг! Я даже не раскрыла в себе дар, так о какой помощи проклятому принцу может идти речь? От моего присутствия здесь Горацию станет лишь хуже, как только он поймет, что я по-настоящему, до дрожи в коленях боюсь его».

Гораций шел немного впереди, при этом он держал меня в поле зрения, несмотря на оживленный рассказ о дружбе с Вениамином ас Сольдом. Я сама натолкнула его на эту тему. Неожиданно кронпринц остановился в задумчивости и посмотрел в окно долгим пронзительным взглядом.

— Пора обновить охранный периметр от проникновения в сад опытов юных некромантов, как вы считаете?

Он повернул голову и столь же пронзительно посмотрел и на меня, а я лишь кивнула. Мне вдруг стало жаль Горация, к которому теперь и трупная лягушка не забредет. Уж слишком тут все пропиталось одиночеством и затхлой плесневелой безнадегой.

Глава одиннадцатая

Знание — это сила

Корделия

На огромной кровати под полупрозрачным балдахином лежал мужчина, раскинув руки и повернув голову на подушке так, что Корделия видела его тонкий профиль и длинные темные ресницы. На высоких скулах проступил румянец, и впервые она отметила, что его лицо не такое бледное и напряженное, а грудь расслабленно вздымается и опускается, не скованная тревожными и невидимыми цепями проклятия.

— Привет, — прошептала Корделия, откидывая края легкой ткани балдахина и присаживаясь на кровать. Матрас под ее невесомым телом не прогнулся, и девушка забралась с ногами, спрятав озябшие ступни под край толстого одеяла. Пальцами Корделия невольно коснулась ноги мужчины, и он беспокойно дернулся и распахнул глаза.

— Твой сон так легко нарушить, — нахмурилась девушка, а Гораций протянул руку и коснулся ее щеки.

Теплое чувство близости родного человека разлилось по позвоночнику, и Корделия желала сейчас, чтобы Гораций никогда не отнимал руки от ее лица. Его взгляд прояснился, прошелся по ее лицу и фигуре, задержался на губах и снова вернулся к глазам.

Так они и замерли. Глаза в глаза. Темный поглощающий его и трепетный и нежный ее.

— Не уходи, — попросил Гораций, а Корделия кивнула и положила дрожащую руку поверх его всегда прохладных пальцев.

— Не смогу, даже если попросишь, — ответила она шепотом, смущаясь подобного откровения. Только здесь, в ее сна, она легко и откровенно выражала свои самые сокровенные мысли, и этот мужчина за последние несколько ночей стал тем, к кому Корделия стремилась, как только закрывала глаза.

Утро наступило неожиданно, с болезненных спазмов в желудке, и я непонимающе схватилась за живот, вспоминая, что тому причиной.

Воспоминания вчерашнего вечера накатывали паническими волнами: напряженное молчание за праздничным столом на именинах Горация Тердльштатского, насупленный и недовольный вид Вениамина ас Сольда, который всячески избегал моего взгляда, и испуганный — Оливии. Девушка ничего не ела, несмотря на то, что жаловалась на нехватку времени и отсутствие нормального обеденного перерыва, и я сама проглотила пару ложек супа, пуская слюнки на кремовые пирожные.

Присутствие Горация за столом сковывало меня по рукам и ногам, и за ужином я воочию убедилась, что слухи про проклятие кронпринца правдивы от начала и до конца.

От мужчины волнами расходилась темная энергетика, поглощая все хорошие мысли, вытягивающая солнечные и яркие воспоминания, и я удивилась, как Вениамин ас Сольд справляется с этим невидимым, но ощутимым давлением. Как липкая паутина, меня охватывала все большая неприязнь, и я не смотрела на Горация и вовсе не поворачивала головы в ту сторону, где он сидел, чтобы не проецировать страхи и не плодить панику, а в голове набатом звучали мысли.

«Скоро вы останетесь наедине друг с другом! Тебе предстоит провести с ним вечер наедине!»

Какой ж тут аппетит! Я не проглотила и кусочка, лишь сглатывая обильную слюну, которая выделялась при виде яств, принесенных к столу единственным старым слугой — Сэвом. Сэв прислуживал нам с тихим и покорным выражением на морщинистом, потемневшем от солнца и возраста лице, с поникшей головой и трясущимися руками. Весь его облик выражал скорбную печаль и говорил о том, что слуга смирился со своим положением и не имеет сил на то, чтобы что-то изменить в собственной жизни.

— Где мой мини-визор? — прошептала я, свесившись с кровати и по привычке пошарив ладошкой под ней. На Земле я всегда клала на ночь свой сотовый под кровать, чтобы утром не оглохнуть от надрывной мелодии будильника.

Выудив артефакт, я нажала на сообщение от Вениамина ас Сольда, приславшего мне расписание на новую неделю в Академии Темнейших. Этот бесчувственный и бестактный маг, вторгшийся в мою жизнь, в мою голову и в мою душу, сделал все, чтобы я осталась вчера с Горацием наедине, но, на мое счастье, Сэв отвлек кронпринца тем, что позвал на третий этаж. Король на недолгое время пришел в себя и желал видеть сына, а Гораций, как только услышал эти слова, стремительно выбежал из библиотеки, оставив меня наедине с гименеями. Так я и провела оставшийся вечер, успокаиваясь в присутствии волшебных существ, способных вылечить от самой тяжелой и смертельно опасной болезни. Если честно, это внушало надежду на то, что Гораций Тердльштатский воспользуется их помощью и спасет меня от неминуемой погибели, которая рано или поздно настигнет меня в присутствии проклятого колдуна. Боян говорил, что в его обществе даже мухи дохнут, и, помня трупную лягушку, я верила каждому его слову. Кронпринц притягивал к себе все неживое и отпугивал все живое.

Мини-визор засветился входящим вызовом, и я приняла его, увидев встревоженное лицо Давы. На заднем плане, как обычно, маячила светлая макушка Бояна и его большие зеленые глаза. Я позволила себе несколько секунд замереть и любоваться лицами, ставшими мне родными всего за какую-то неделю.

— Дава, Боян, — прошептала я, сдерживая подступающие слезы.

— Только скажи, и мы вытащим тебя оттуда, чего бы нам это ни стоило, — первым заявил Давид, настраивая свой мини-визор так, чтобы он передавал не только изображение, но и звук. Артефакт работал плохо, с перебоями, и я часто вспоминала техногенный мир, в котором сотовый телефон совмещал в себе столько функций, сколько у мини-визора и через сотню лет не появится.

— Нет, все в порядке, — ответила я бодрым голосом, хлюпнув носом.

— Ага, так замечательно, что с раннего утра глаза на мокром месте, — недовольно буркнул Боян, сжимая челюсть до выступающих скул.

— Я же знала, на что шла, — успокаивающе сказала я ребятам, натянув на лицо улыбку. — И Гораций вежлив, учтив, хорошо воспитан…