– Попросил бы, как проснусь!
– Ни я, ни Гулльвейг не знали, проснешься ли ты вообще, ни пока я тащил тебя сюда, ни после того, как Гулльвейг оказала тебе помощь здесь.
Я замолчала, почувствовав себя ученицей, которую только что отчитал наставник. От этого чувства я принялась заламывать пальцы. Если бы я была в сознании, я бы не пропустила что-то важное? Сфинкс выглядел совсем не таким, каким был раньше: это из-за того, что я была холодной, и он что-то понял?.. Или из-за отсутствия крови в моих ранах?..
Тут я услышала странный шорох, и невольно сама посмотрела на дверь. Но, в мгновение ока, ее от меня скрыл собой Сфинкс со словами, звучавшими почти как угроза:
– У тебя есть время подумать над моим вопросом.
Сказав это, он повернулся ко мне через плечо и приложил палец к губам.
– Еще раз покажешь мне этот жест, я тебе его откушу, – огрызнулась я.
Но мои угрозы оказались проигнорированы.
Сфинкс надел капюшон и направился к двери, в которую как раз стали стучать. Когда он открыл ее, в проеме я увидела миловидную кареглазую человеческую женщину. Она тут же поспешила поклониться Сфинксу, взволнованно начав перебирать передник узловатыми пальцами. За ней стояла Гулльвейг. От вида ее бодрствования я почему-то улыбнулась.
– Я как раз пришла сказать, что ужин готов, и мы ждем вас всех внизу, к столу, – сказала незнакомка, не поднимая глаз.
Это такой людской вид почтения?.. Он казался мне знакомым…
– Хорошо, благодарю, мы скоро будем, – ответил Сфинкс, и женщина засеменила вниз по лестнице.
Я как раз встала с кровати и подошла к двери поприветствовать Гулльвейг. Когда она увидела меня за спиной Сфинкса в комнате, она не улыбнулась мне, чем очень меня удивила. Она скорее возмутилась и уставилась на Сфинкса в поисках ответа на какой-то свой немой вопрос. Но вместо этого Сфинкс лишь беззвучно запрокинул голову, снова коснулся пальцами лба и пригасил ее зайти. Та сперва почему-то сопротивлялась, но затем все-таки вошла.
– Чем бы вы тут ни занимались, вас подслушивали! – заявила Гулльвейг, нахмурившись.
Но это не делало ее лицо угрожающим, скорее напротив.
– Так и знал, – недовольно цокнул Сфинкс, закрывая дверь. Он круто развернулся и направился к столу, попутно сняв со стены зеркало. – Вот как мы сейчас поступим. Идите в комнату, переодевайтесь, если есть во что и выходите на лестничную площадку. Встретимся там и пойдем вниз вместе.
– Пойдем к кому? – не поняла я.
– К хозяину дома и его жене, – пояснил Сфинкс. – Они любезно согласились принять нас на эту ночь.
– За крупную сумму, – дополнила Гулльвейг и подперла себе бок левой рукой, недовольно посмотрев на Сфинкса.
Я не совсем поняла, откуда и у кого была некая «крупная сумма», но опережая мои вопросы, Сфинкс пояснил:
– Для этого мне и нужен был пергамент. Чернильницу я потом верну. У вас у обеих есть сменная одежда, так ведь?
Гулльвейг кивнула, я тоже, попутно предупредив:
– Но у меня нет капюшона.
– Мы не в городе, здесь не так критично показаться, – с этими словами Сфинкс снял капюшон и посмотрел на себя в зеркало. Близстоящая свеча отчетливо осветила выражение точно такое же, как и у меня, когда я рассматривала свое отражение в луже. – Потом что-нибудь придумаем.
И мы с Гулльвейг ушли. Все то время, что мы были в комнате, она смотрела на меня как-то странно. Я думала, что всему виной та сцена с кровью в переулке, свидетелем которой она стала. Но пока я собирала в комнате свои вещи, пока она меняла мне повязку, о которой я успела забыть, пока я помогала ей снять обгоревший кожаный доспех, одобрив ее решение спрятать раненую руку под широким рукавом бежевой льняной рубахи, чтобы не показывать слабое место, она так ничего ни спросила, ни сказала.
Я не думала, что мне так скоро понадобится дополнительный комплект одежды, подаренный лесными эльфами. Может, Сфинкс и прав. Если внизу всего два человека, то с виду я ничем, кроме длины ушей, не отличалась от лесного эльфа в их одежде: белые штаны и зеленая безрукавная туника, расшитая позолоченными нитями поверх белой льняной рубахи с высокими манжетами. Все это подпоясывалось широкой лентой золотого цвета.
Когда мы вышли на лестничную площадку, Сфинкса там еще не было. Он вышел минут через десять с забранными на затылке височными прядями волос, без плаща с капюшоном и… без своего лица! Гулльвейг тихо похихикала в кулак, видимо, от моей тогда реакции, а Сфинкс поднятой ладонью со странным кольцом-печатью на пальце остановил едва не сорвавшиеся с моих губ восклицания.
– Все нормально, это я.
– Это маска такая, – шепнула мне на ухо Гулльвейг. – Маскировка.
«Странные у этих людей понятия о маскировке, – подумала я, разглядывая совершенно новое лицо Сфинкса, созданное им самим с помощью, как мне потом сказали, грима. – Мне больше нравится его настоящее лицо!»
– Пожалуйста, смотри на меня, как раньше, – вздохнул Сфинкс.
– Поняла, – встрепенулась я и потупила взгляд.
– Итак, – вздохнул Сфинкс и прошептал, – обращайтесь ко мне «милорд», больше ничего не добавляя. Говорить буду я. Гулльвейг, ты – моя советница. А, ты, – он указал на меня кивков головы, – мой телохранитель. Всем все ясно?
Мы с Гулльвейг синхронно кивнули. Я смогла понять, что людская маскировка с помощью грима – это своего рода игра в «обмани меня», которой требовались актеры и роли. Оставалось понять, зачем.
За Сфинксом, облаченным в дорогую на вид одежду, мы спустились в просторную, тускло освещаемую свечами комнату, в которой было много больших, зашторенных, тяжелыми на вид занавесками окон, и большой квадратный стол с дюжиной стульев. По стенам висели охотничьи трофеи, на полу лежали шкуры зверей. Из этой комнаты виднелась входная дверь и небольшой коридор, из которого вкусно пахло. Стол был полон самых разных блюд, и если бы Сфинкс не сказал, что внизу нас ждали только два человека, я бы подумала, что сейчас состоится пир. Впрочем, судя по едва заметному неровному шажку, которым Сфинкс спустился с лестницы, представшая взгляду обстановка ему тоже не понравилась.
– Прошу, присаживаетесь! – пропищал маленький пузатый человеческий мужчина, которого я сперва даже не заметила за полным угощений столом.
Он был одет неброско и небогато, но в самое лучшее – одежда пахла свежестью, словно ее специально постирали, чтобы надеть для встречи с нами. Непослушные волосы цвета спелой пшеницы были зачесаны на бок, видимо, чтобы скрыть лысину.
– Премного благодарен, господин Дошкеф! – звонко поздоровался Сфинкс и уверенным шагом направился к столу.
– Прошу, для вас просто Томан! – несколько раз поклонился тот с восхищенной улыбкой, и принялся кричать в коридор, – Мария, не заставляй гостей себя ждать!
– Бегу-бегу! – прозвучало в ответ, и из небольшого коридора засеменила женщина, которую я видела наверху. Она несла с собой запах свежеиспеченного хлеба.
– Что с вами произошло? – полюбопытствовал Томан, занимая место во главе стола и приглашая Сфинкса сесть с противоположной от него стороны. – Вы угощайтесь, угощайтесь! Мы старались для вас!
Ни он, ни Мария на нас с Гулльвейг не смотрели и я немного успокоилась. Что бы там не наплел им Сфинкс, пока я спала, я была ему благодарна, ведь центром внимания этих двух человек был именно он.
Гулльвейг села справа от Сфинкса, а я – слева. Никто из нас не притрагивался к еде, пока сами хозяева дома не принялись трапезничать, как ни в чем не бывало. Тогда Сфинкс оживился и набрал себе в тарелку того же, что и Томан. Я посмотрела на Гулльвейг. Она тоже принялась за еду. Их примеру последовала и я, по своему обыкновению отказавшись от всего мясного.
– На наш караван из Хасаламии в Сиакурию напали здесь, на территории Нории, – начал плести какую-то ахинею Сфинкс. Но делал он это мастерски. – Видимо, кому-то было выгодно помешать заключению между этими территориями одной торговой сделки. С нами было еще трое, но они, к сожалению, погибли. А караван разграбили.
