Увидев это, Софья, ошалев от ужаса и понимая, что единственный человек, который мог спасти ее, теперь решил сдаться этим диким людям, бешено забилась в руках горца, пытаясь высвободиться. Амир, увидев сопротивление девушки, побледнел сильнее и тут же приказал ей по-русски:

– Не сопротивляйтесь!

Софья застыла, услышав его фразу-приказ, и как-то несчастно непонимающе посмотрела на Асатиани.

Тут же с Георгия скинули шапку, обнажив его густые темно-русые вихры, и один из сванов ударил его кулаком в лицо, разбив губу. Другой приблизил к нему лицо, сказал что-то обидное, как показалось девушке, и кончиком острого ножа чуть порезал его шею. Кровь засочилась тонкой струйкой по мощной шее Асатиани, и Софья, остолбенев от всего происходящего, запаниковала. Она не понимала, отчего Георгий ничего не делает и безропотно терпит все издевательства. Сван, который держал ее, вдруг что-то гаркнул на своем языке, и джигиты отступили от Асатиани. Сван отпустил ее, приблизился к уже связанному Георгию и устремил в его лицо победный наглый взор.

– Ты считаешь меня глупцом, Асатиани? – произнес громко Рашид по-грузински. Амир поднял на него мрачный взгляд, и главарь продолжил: – Неужели ты думал, что я пошлю всего десяток своих людей, чтобы добыть такой ценный трофей, как она? Это была лишь жалкая кучка никчемных осетин, прибившихся к нам когда-то по ошибке. Я прекрасно знал, что тебе не составит труда отбить девку. И верно рассчитал, что ты останешься всего с половиной своих людей. Вот теперь посмотрим, как другие азнаури твоего клана хвосты прижмут, когда узнают, что я взял в плен самого Амира Асатиани! Пусть мой отец увидит, что я лучший из джигитов! А наш аул с удовольствием посмотрит, как тебя, одного из Асатиани, будут пытать, а потом казнят! Устроим тебе публичную казнь! Ха! А за эту русскую девку я от твоего дяди, князя Левана, столько золота получу, что весь аул целый год кормить можно будет! Воистину, удача сегодня на моей стороне!

Амир молчал. Лишь его взор становился все мрачнее, а широкие плечи сильнее горбились.

Рашид отошел от Асатиани и вновь приблизился к Софье. Он велел джигиту, удерживающему ее, связать девушке руки. Остальные уже обыскивали убитых. Спустя пять минут мужчина связал руки девушки жесткими вожжами и, обхватив ее за предплечье, поволок в сторону коней. На краткий миг Софья оказалась рядом с конем, к которому сзади на веревку привязывали безоружного Георгия. Вперив в него негодующий взор, девушка невольно выпалила по-русски:

– Вы ничего так и не сделаете?

Софью мгновенно пронзил потемневший серый взор Асатиани, проникший в самое ее сердце, но он быстро опустил голову. Софью дотащили до лошади, и сван легко поднял ее. Он закинул девушку на коня, кинув ее животом поперек седла.

– Что вы делаете?! Я не хочу! – закричала Софья, но ее возглас был проигнорирован.

Она оказалась лежащей лицом вниз, ее голова и ноги свешивалась с лошади. Больно ударившись животом о круп, девушка стиснула зубы, чтобы не застонать от боли. Она поняла, что ее недовольство никого не трогает, и замолчала. Бесполезно было что-то требовать от окружающих ее кровожадных людей.

Уже спустя некоторое время она ощутила, как в седло за ней вскочил кто-то и конь поскакал. Тяжелая мужская рука, опустилась на ее спину и с силой прижала ее к подвижному крупу животного. Раздался гулкий вой мужчин, и она, чуть приподняв голову с неудобного низкого положения, увидела, как сваны запрыгнули в седла, и уже через минуту отряд двинулся вперед. Они повернули в обратную сторону дороги, по которой приехали.

Ошалевшая и напуганная Софья ощущала, что находится в настоящем аду. Лошадь, то и дело подскакивая, иноходью следовала по ухабистой дороге, и каждый ее шаг больно отзывался в теле девушки. Неудобная поза животом вниз была не просто унизительна, но и болезненна, ибо она то и дело жестко ударялась животом о круп коня. Руки ее, вывернутые назад и связанные, так же причиняли боль. Софья ощущала, что ее голова гудит от низкого положения. Она едва сдерживалась, чтобы не заплакать от жуткого страха, который охватил все ее существо.

Пытаясь осмотреться, она поворачивала голову, которая свисала вниз, и заметила, что всего в десятке шагов позади нее бежит Георгий Асатиани. Он был привязан за руки позади одного из коней на недлинную веревку. Сбоку рядом с ним скакал один из джигитов и периодически хлестал короткой плеткой по плечам Асатиани, подгоняя его. Георгий лишь отворачивал лицо от свана, видимо, пытаясь избежать ударов по глазам, и как можно быстрее перебирал ногами, чтобы успеть за скачущим нерезвой иноходью жеребцом. Отметив эту жутковато-издевательскую картину, девушка вновь опустила лицо и поняла, что ее положение не так уж плачевно по сравнению с пытками Асатиани.

Мука продолжалась уже около часа. Она так и ехала на крупе коня поперек седла. Шпильки из ее длинных волос выпали еще четверть часа назад, и ее золотисто-рыжая грива свободно свисала с головы, концами почти достигая пыльной дороги. В какой-то момент Софья, не в силах выносить это невозможно болезненное положение животом вниз, ощутила, что ее начало тошнить. Поняв, что от этой ужасной позы ее организм просто раздавлен, она почувствовала, что ее сейчас вывернет наружу. Через миг ее вытошнило на дорогу. Джигит, на крупе коня которого находилась Софья, громко проворчал что-то по-грузински и словно в наказание со всего размаха ударил ее по ягодицам, укрытым бежевой юбкой. Болезненный удар его тяжелой ладони вызвал у девушки очередной приступ шока, и она сцепила зубы, стараясь найти в себе силы успокоиться и не подаваться панике, которая уже захватила ее душу. Спустя некоторое время ее вытошнило еще раз, и после этого ей стало гораздо легче. Она пыталась отдышаться и сглотнуть горечь, которая саднила в горле.

От унижения, боли в животе и пугающей неизвестности душевное напряжение Софьи достигло предела. Ее глаза увлажнились, а по лицу покатились тихие страдальческие слезы. Она старалась скрыть их от окружавших ее страшных диких мужчин, чтобы не показать им, как она раздавлена и несчастна. Через полчаса девушка почувствовала сильное головокружение, в груди появился твердый комок, и ее вновь замутило. Еще спустя некоторое время она, теряя сознание, обмякла на крупе коня, ощущая, что силы оставляют ее.

Когда она пришла в себя, уже смеркалось. Конь под ней стоял, переминаясь с ноги на ногу. Софья чуть подняла голову и увидела, что они находятся на небольшой поляне, окруженной лесом, неподалеку от высоких гор, которые уходили своими зелено-снежными вершинами в небо. Джигита, который сидел позади нее, не было в седле. Однако не прошло и пяти минут, как к ней кто-то приблизился и, приподняв ее, стянул с крупа коня.

Сван поставил ее на ноги, и Софья едва не упала на подкашивающихся от усталости ногах. Ее придержала сильная рука худощавого неприятного на лицо мужчины. В следующий миг он неучтиво схватил девушку за плечо и подтолкнул к костру, который уже плясал языками согревающего пламени. Она нечаянно оступилась и упала на одного из мужчин, сидящего у огня. Подняв на него взгляд, Софья увидела серо-голубые глаза Асатиани. Его загорелое обветренное лицо было мрачным. Он даже не сдвинулся с места, лишь внимательные глаза как-то пронзительно и успокаивающе посмотрели на нее. Упав невольно на колени, девушка чуть отодвинулась от Асатиани и осела на траву рядом с ним. Руки ее до сих пор были связаны сзади, как и у него.

– Как вы? – спросил ее тихо Георгий по-русски, повернув к ней лицо.

– Не очень, – пролепетала в ответ Софья, нервно смотря на него. – Куда нас везут? – тут же задала она вопрос.

– В горы. За Лечхумским хребтом земли сванов.

– Они убьют нас? – не удержалась от мучившего ее вопроса девушка.

– Нет. Если бы хотели, то сделали бы это сразу.

– За меня будут требовать выкуп у князя Асатиани, так? – спросила Софья тихо, озираясь на главаря, который стоял неподалеку, разговаривая со своими людьми, и недовольно смотрел в их сторону.