– Да, – сказал Тин и тут же поспешил добавить: – Вечером вернутся.

– У меня к ним разговор, – произнес Мист и внимательно посмотрел на Тина, оценивая, врет тот или нет. Тин не отводил глаз и не менял выражения лица.

– Есть у меня к ним одно дело, – добавил мистер Мист, прошел в комнату, присел на диван и велел жестом Тину сесть. Тот остался стоять.

– До отдела запретов дошли слухи, что вы не только печете кексы, но и поставляете их другим жителям города!

Тин молча смотрел на мистера Миста-старшего.

– Ты дружишь с моим внуком, и мне бы не хотелось применять крайние меры. Если ты признаешься честно, твои родители будут наказаны, но мягко. Если же никто из вас не признается, нам придется начать расследование. И результаты расследования могут быть очень печальны для всей семьи. А у тебя маленькие сестры, братья… и родителям трудно платить за дом. Он довольно большой.

Тин молчал. Он посмотрел вокруг. Дом был двухэтажным, не очень большим, деревянным. На первом этаже – гостиная, кухня и спальня родителей. На втором этаже – три детских спальни. Всего у Тина было три брата и четыре сестры. И все младшие. Не каждому так везет. Когда он просил сестру или брата в чем-то помочь, они говорили: «А мы маленькие», – и хитро улыбались. Тин мог только улыбнуться в ответ.

– Что ж, – сказал мистер Мист, – говорить ты не хочешь. Тогда скажу я. Я всему этому безобразию положу конец! Ни на того напали! – И мистер Мист вскочил и выбежал из дома, хлопнув дверью. Выбегая он прошептал: Перестали бояться, перестали слушаться, так до развала королевства недалеко! – Всю дорогу до Совета он ворчал и возмущался.

Тин Бургерброк, закрыв дверь за мистером Мистом, прошел на кухню. На кухне на столах, на полках, на стульях, на подоконниках стояли кексы. Кексы с голубой мятой. Тин улыбнулся и стал запаковывать их в коробки. Напевая что-то про себя, он завязывал голубые ленточки. В одной из коробок спал маленький заяц.

– Аристотель, проснись! А то станешь заказом! – Аристотель открыл глаза. – Эх, Аристотель! Когда-нибудь мы откроем с тобой кондитерскую! Двухэтажную, c верандой! Вот ты, Аристотель, не веришь в мечты, а я верю. Если не мечтать, то ничего и не будет. И не смотри на меня так. Заяц поправил очки на носу и еще раз посмотрел на Тина. Потом улыбнулся и повернулся на другой бок…

В дверь постучали. Не проявив недовольства, а только чуть улыбнувшись, матушка Гэсс подошла к двери. Небольшого роста, если не сказать маленькая, она была полноватой, но в то же время грациозной. Ее нежно-бежевое платье служило прекрасным фоном темно-коричневым волосам. Глаза были светлыми и лучистыми. И сама она была воплощением доброты, внимания и участия. Левая рука матушки была замотана в белый платок, правой она отодвинула кольцо и открыла дверь. За дверью стоял Тин Бургерброк.

– Тин. Ох, как ты вовремя!

Тин улыбнулся:

– Заказ доставлен. – И стал распаковывать коробку. Вся комната, светлая, украшенная цветами и бантиками, наполнилась нежным ароматом. Матушка Гэсс не спутала бы его ни с каким другим. С этим запахом мяты была связана ее тайна. И Тин ее знал. Много лет матушка Гэсс была лучшей подругой Белой Принцессы.

– Эти два – с сухой мятой – сушилась только под полуденным солнцем, – сказал он. Два – с голубой помадкой из мяты, собранной сегодня. А эти два, которые вы просили, для этих двух мята была собрана в конце поля, прямо около леса. Матушка Гэсс протянула руку, отломила кусочек и положила его в рот, потом посмотрела на Тина.

– Попробуй, – сказала она ему. Тин попробовал.

– Нет вкуса, – удивленно произнес он.

– Не только, – сказала матушка Гэсс, – изменился цвет.

Тин внимательно рассмотрел кекс. Конечно же, как он мог этого не заметить! Кексы были серыми внутри, а не голубыми.

– Плохая новость. Еще одна плохая новость, – сказала матушка. И цвет, и вкус исчезли. Она откусила от еще одного лежащего в коробке кекса.

– Вкуса почти нет, – проговорила она. От центра Голубых лужков до границы около двух километров, а вкус испортился и тут. Катастрофа, – сказала матушка Гэсс, – Голубые лужки! Да что говорить! Все самое прекрасное связано с Голубыми лужками. Тогда, когда еще правил Король, тогда Голубые лужки были самым славным местом в королевстве. Чтобы посмотреть на ярко-голубую мяту, жители всех городов королевства приезжали. А как шли дела у меня… Мой ресторан процветал! Суп с голубой мятой, салат и, конечно, чай. Какие люди здесь были! Приезжал сам Король. О, официанты сновали туда-сюда, а он сидел в скромном хлопковом костюме, в шляпе с широкими полями и читал стихи. Да что говорить! Счастье всего города Златце держалось на этих Голубых лужках. Кексы без вкуса, цвета и запаха никто не захочет покупать! Даже если они из того, что когда-то было голубой мятой!

– Тогда, – сказал Тин, – Голубые лужки необходимо спасти!

– Эх, Тин, ты видимо мало знаешь об Исчезающей и Появляющейся Королеве. Наша Королева не смогла ее остановить.

– Я должен их спасти!

– Я тебя понимаю, – сказала матушка Гэсс. – Ох, как бы я хотела, чтобы они были спасены, но это невозможно. Зайди-ка к Мастеру апельсиновых дел. Может быть, ты ему пригодишься. – И матушка Гэсс потрепала Тина по голове…

Мастер был добряком, душкой и весельчаком. Он умел пошутить, сказать доброе слово, поддержать и помочь. В Златце говорили: «Вот Белая Принцесса исчезла, зато апельсиновых дел Мастер появился». Отец Тина иногда с улыбкой добавлял: «Конкурент!». Тин бы очень хотел помочь отцу, он хотел, чтобы у отца появилось настоящее дело. Если бы Красная Королева победила Серую, если бы Король вернулся, если бы сладкое и веселье были разрешены, если бы у него были деньги, если бы Тину разрешили открыть кондитерскую, и никто бы не сказал: «Ты еще ребенок!» Если бы… Если бы… Если бы…

Голуби матушки Гэсс сели на подоконник и заговорили о прогнозе погоды.

– О чем задумался? – спросила матушка Гэсс. Матушка потянулась за следующей коробкой с кексом, и платок спал с ее руки. Кисть руки была серой.

– Что с вами, матушка Гэсс? – воскликнул Тин.

– Мята, мой мальчик, уже не помогает, – тихо сказала матушка Гэсс.

– А что может помочь? – воскликнул Тин.

– Чудо, – сказала матушка…

Мист-младший был высоким и очень худым мальчишкой. С соломенного цвета волосами и голубыми глазами он был похож скорее на жителя столицы, но никак ни на семейство Мистов. Именно он был внучатым племянником Миста-старшего и самым большим другом Тина Бургерброка. Мист-младший никогда и никому не говорил, как его зовут. Просто Мист или Мист-младший. Даже Тин не знал его имени. В этот самый момент Мист искал под окном Тина камешек. Небольшой и не очень тяжелый ему как раз подходил. Он разбежался и кинул камешек в окно Тина. Через секунду окно открылось.

– Быстрее! – закричал Мист-младший. Быстрее!

Тин вылез в окно и привычно спустился по рядом висящему канату.

– Ты не поверишь, – только и смог выговорить Мист-младший. – Комета! – воскликнул он, – она все-таки пролетела! Тин открыл было рот, но в доме зажегся свет. Мист-младший выбежал из двора на улицу, Тин только за ним и успевал. Они добежали до небольшого сарая, забрались внутрь и уселись на сено.

– Комета, понимаешь, комета! – восклицал Мист-младший. – Я знал, что она появится! Теперь, понимаешь, все будет по-другому. Потому что пророчество! Будут другие времена…

Тин наклонил голову:

– Голубые лужки погибают.

– Нет, – только и смог сказать Мист.

– Да, – ответил Тин.

– Дело в Серой Королеве. Она весь город пылью забросала. В Совете только и обсуждают что делать. Я иногда подслушиваю, когда дедушка с голубями говорит, нехорошо, конечно, но кое-что знаю. Пылью все засыпано. И что делать – никто не знает. На Голубых лужках одна пыль.

– А что означает пророчество? – спросил Тин.

– Эх, если бы я знал, – Мист-младший только сокрушенно покачал головой.

– Мне нужно спасти лужки, – сказал Тин.