– Че надо Трибунал? – оборвал мое погружение в картину торговец. – Покупай или вали отсюда, нечего глазеть, только покупателей распугиваешь!

– Ты должно быть Фил?

– И что с того? – не смотря на грубый тон, его лицо отчетливо передавало испуг, вызванный обращению по имени.

– Тебя интересует бумага, на которой можно писать?

– Покажи.

Я достал один лист.

– Держи.

– Если вся такая же чистая, то за каждые пять листов буду давать тебе один патрон.

– Отлично, а нет ли у тебя алкоголя?

– Ты имеешь ввиду самогон или нормальный алкоголь?

– Нормальный.

– В бар иди, у нас почти ничего не осталось, ждем поисковиков на следующей неделе. Ладно, хватит болтать, давай меняться.

За 1000 листов я получил 200 патронов. Весьма неплохая сделка.

– Фил, скажи кто написал ту картину с морем?

– С чем?

– С водой.

– Знать не знаю. Отец собирал весь этот хлам.

– А разве нигде не написано?

– Не все такие грамотные как ты. Смотри лучше, где-то я вроде видел надпись, если уж так интересно.

Я присмотрелся повнимательней и действительно есть, но из-за повреждений ее уже не разобрать.

– И какова ее цена?

– Не продается.

– Но почему? – неужели она может вызвать у этого болвана чувство прекрасного?

– Очень хороший материал, не пропускает холод, лучше, чем простая ткань, к тому же ее вид привлекает покупателей.

– То есть, ты хочешь сказать, она для тебя утеплитель?

– Ага, могу продать тебе поменьше, если у тебя в Новасити проблемы со сквозняками.

– И неужели не нашлось покупателя, готовым выставить за нее приемлемую цену?

– Как видишь. Я говорил отцу, нужно собирать оружие, патроны, технику, а он все твердил про какое-то наследие, дурень старый. Скоро выселят меня с центральной улицы с моими жалкими продажами, какой позор.

К этому времени я уже пересчитал патроны.

– Он говорил про наследие человечества. То, что тебе и таким же идиотам как ты не понять. Вами движет только желание насытить, удовлетворить свою плоть, пожрать, поспать, потрахаться, вот и весь твой круг интересов. И знаешь, ты бы прекрасно смотрелся в Новасити, там тебя бы приняли без особых проблем.

– Ты че сейчас назвал меня идиотом?!

– Ты только это и понял из моих слов?

– Ах ты паскуда! – торговец в гневе швырнул в меня стопку бумаги, я рефлекторно уклонился, пачка ударилась об тротуар и белоснежные листы разлетелись по земле. – Забирай свою сраную бумагу, давай сюда мои патроны!

– Ты хотел сказать свою бумагу и мои патроны? – мне доставляло удовольствие смотреть на его бессильный гнев. – Сделка состоялась. И я останусь при своем.

– Что!? Да как ты!? – его рука потянулась к кобуре.

– Помни о законе. – указал я на его оплошность, приготовившись в случае необходимости стрелять.

Пауза, Фил взвешивал мою последнюю фразу, и неуверенно снял руку с кобуры.

– Ублюдок…, о нет, моя бумага.

Ветер уже начал разносить ее по всей улице, и пока невежда собирал уже серо-желтую бумагу, я поспешил ретироваться в поиске виски.

Вот так некогда достояние человечества в новом мире оказалось невостребованным, сменились потребности и запросы, люди в Вельде хотели просто выжить, и они считали более разумным потратить лишние средства на что-то более практичное, чем на «разрисованный кусок ткани». Они не могли, да и не хотели оценить это величественное воплощение человеческой мысли, созерцающей природу. Да, в Вельде безусловно живут богатые люди, которые могли себе позволить покупку «ненужных» вещей, есть и идейные, которые понимают ценность подобных находок, но это исключения из правил. Я представляю сколько предметов искусства было утрачено на заделку щелей или обогрев жилища, а что-то просто уничтожено в каком-то тупом угаре, вроде использования в качестве мишеней уцелевших статуй. А Новасити? Там все просто – высокая культура рождает высокие мысли, а это вредно. Конечно, кроме частных коллекций.

Идиот оказался прав, на улице у торговцев осталось всего ничего – пару бутылок сомнительной водки, вино и немного текилы. Придется идти в бар, хотя эта мысль ой как мне не нравится, но обещания нужно выполнять.

Бар находится на одном из ответвлений главной дороги, буквально на метров пятьдесят в сторону по небольшой улочке в окружении мелких лавочек второстепенных членов гильдии. Над входом неоном горела вывеска с названием «Вежливая крыса», крайняя буква переходила в рисунок грызуна в знак приветствия, приподнимающего над головой цилиндр. Странное наименование для кабака, хотя… почему нет? На входе, по определению стоял вышибала, как водится, здоровый словно шкаф.

– Парень подожди. Ты из новеньких что ли, какого черта тебя несет в бар? – басом заинтересовано произнес здоровяк.

– Я так понимаю неприятностей мне не избежать?

– Угу. Ты лучше к торговцам сходи, безопаснее будет.

– Был уже, одна дрянь у них осталась, а мне край надо виски взять.

– А понятно… ну смотри сам, я предупреждал, только постарайся не палить. По-быстрому туда – обратно. Ага?

– Слушай, ты не хочешь меня прикрыть?

– С чего бы вдруг? Даже за патроны не стану. На меня потом косо смотреть будут, а значит рано или поздно не проснусь или получу нож в спину в какой-нибудь подворотне. Так что давай уж сам там.

– Надеюсь все обойдется.

– Вряд ли.

За свежеокрашенной дверью перед моим взором предстало просторное помещение, хаотично заставленное столами и стульями. В нос сразу же ударил специфический запах самогона и затхлости. В центре зала вырисовывалась неровная площадка, видимо для танцев, на дальнем конце блестела ровным рядом бутылок барная стойка. Облезлые стены маскируют старые картины, плакаты, полки с разными украшениями и облезлые чучела давно ушедших в лету животных, над самой стойкой ощутительно хлипко висит чучело огромной крысы длинною в метр, такие иногда попадаются в канализации – воздействие радиации. И все это «великолепие» освещается тусклым светом нескольких ламп накаливания. Довольно многолюдно: пираты, пара ирокезов, семь солдат Корпуса и более десятка мусорщиков. Кто-то играет в карты, кто-то занят спором, рядом со мной громко хохочут над анекдотом не первой свежести, в общем каждый столик был занят своим делом, пока не появился я. Смех за соседним столиком резко прекратился, через пару секунд умолкли последние болтуны, в баре повисла мертвая тишина. Вопреки тяжелым взглядам я со всей невозмутимостью пошел к стойке, всем нутром чувствуя, как удивление сменяется злобой. Сначала послышались негромкие возгласы, скорее предназначенные своим собеседникам, чем мне.

– Что он здесь делает?

– Вот тварь.

– Я думал они там вообще не пьют.

Одна из компаний пиратов явно перебрала, и, как назло, они расположились прямо возле прохода к стойке. Пират, видя мое приближение, встал, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Ты че сюда приперся!? Проваливай отсюда в ту дыру, что отрыгнула мразь вроде тебя!

Пропустив жалящие слова мимо ушей, я прошел мимо, не обращая на обидчика внимания, чем только еще более подстегнул его.

– Ей, ты куда! Я тебе говорю!

В сопровождении всеобщего недовольства, я наконец-таки дошел до бармена.

– Здравствуйте. У Вас есть хороший виски?

Трактирщик слегка кивнул мне в знак уважения к моему для многих безрассудному поступку.

– Есть две бутылки Джон Уорд, один Юнион Джек и…, сейчас гляну… – он, посмотрел назад, на выставленные на полках бутылки. – Да осталась бутылка Ольстера, рекомендую ее и взять, да она дороже, но тут прости – за качество приходиться платить.

– Хорошо, сколько за Ольстер?

– 500 патронов, смесь не беру, у нас здесь своя кухня.

– У меня есть 200.

– Джон Уорд не менее 250 стоит.

Проклятье, у меня нет времени торговаться, знал бы часть смеси продал. В этот момент я услышал сзади шаги. Я резко обернулся, на меня надвигался тот самый пират.

– Ты че глухой!? Я те че сказал!? – произнес он мерзким гнусаво–пьяным голосом.