– Спасибо. Я утром заскочу, посмотрю результаты. Ты не будешь возражать.

– Конечно нет. Как посчитаешь нужным. А что ты все-таки задумала?

– Не буду пока говорить, чтобы не сглазить! – Бросила дежурную отговорку Ирина. – Выгорит, обязательно расскажу! Ладно, я поехала в госпиталь. Предупреди ребят, чтобы не дергали «Этериум». Я сама все сверну завтра утром. Окей?

– Обязательно предупрежу и проверю его работу перед уходом. Не переживай.

Джон Крег посмотрел вслед удаляющейся Ирине. Или идею сумасшедшую опять родила, или чего-то не договаривает. Муж в больнице, а она прилетела. Научный фанатизм или женская хитрость? Посмотрим…

***

В блоке интенсивной терапии Ирину встретила Глэдис. Стройная мулатка еще при первой встрече произвела на нее хорошее впечатление и было очень приятно увидеть ее вновь. Аккуратная, хваткая, без лишних слов и движений – весьма грамотная сестричка. На часть вопросов, которые поставил Валентин, можно получить ответы у нее, чтобы не перегружать беседу с доктором Харрисом. Видимых изменений с Сергеем не произошло. Внешний вид такой же. Как и вчера.

– Доброе утро, Глэдис. Рада вас видеть. Как у нас дела? – Спросила Ирина.

– Я приняла смену утром, пару часов назад. Ночь прошла относительно спокойно. Несколько раз были непроизвольные движения.

– Скажите, а зрачки у Сергея узкие и реагируют ли они на свет? – Ирина задала вопрос, который интересовал Валентина.

– Зрачки узкие – 4-5 мм, умеренная фотореакция есть. Смесь, которую мы вводили в зонд он почти полностью усвоил – остаток ее минимальный. Что еще сказать. Был нормальный стул – кишечник работает. Никаких изменений со стороны сердечной деятельности и дыхания не было.

– А как температура? – Поинтересовалась Ирина.

– С тенденцией к снижению, – сообщила Глэдис. Всего 2 подъема за сутки и оба легко купировались. Вы можете пока побыть вместе и пообщаться. Ближайшие 25-30 минут мне не нужно выполнять никаких назначений.

Она деликатно отошла, присела за рабочий стол и занялась внесением текущих данных в медицинскую карту пациента – не стоит мешать супругам общаться.

Ирина присела на стул рядом с кроватью и взяла Сергея за руку. Ей показалось, что звуковой ритм пульса несколько изменился. Она глянула на табло монитора и отметила текущую цифру сердечных сокращений – «82 в минуту». Ирина слегка сжала кисть Сергея, непрерывно наблюдая за показателем и он ответил увеличением – уже «88»!

Она тихо произнесла: Сережа, ты слышишь меня? И еще раз повторила пожатие. Ответ не замедлил последовать – на мониторе «96 в минуту», да и дыхание несколько участилось. Глэдис, заметив учащение звукового сигнала, оторвалась от бумаг и подошла к Ирине.

– Как вы думаете, он меня слышит?

– Скорее всего, нет. Наверное, отвечает на тактильный раздражитель. Вы пожимали ему руку?

– Да. – Ответила Ирина.

– Я тоже отмечала это учащение пульса и дыхания, когда выполняла медицинские манипуляции и перестилала постель. – Подтвердила Глэдис. – Такое бывает. Доктор Харрис просил мне напомнить вам, что он хочет переговорить. Когда закончите, зайдите к нему в кабинет.

Ирина посидела еще некоторое время, не осуществляя каких-либо попыток разбудить сознание Сергея и вызвать его реакцию на прикосновения, просто держала его за руку. Пульс успокоился и остановился на отметке «72».

– Показалось, – подумала Ирина. Пора идти. Она еще раз пожала руку мужа и встала. Возникшая реакция опять поколебала ее сомнения – пульс снова участился, дрогнули веки и, по левой щеке покатилась крупная слеза. Сомнений никаких нет – он слышит и чувствует. Отдыхай Серёженька, я еще вернусь – тихо прошептала она.

***

Ирина постучала в дверь.

– Да, да, входите, – пригласил Джон Харрис. – Здравствуйте.

– Приветствую вас, Джон. Хотела обсудить ряд вопросов и прояснить для себя текущую ситуацию. Ведь я, как вы понимаете, сейчас живу от встречи до встречи с вами. Что нового в состоянии Сергея за сутки?

– Боюсь, что ничем вас не порадую. Снизили дозу седативных препаратов. На этом фоне никаких признаков возвращения сознания нет. Самостоятельное глотание отсутствует, хотя зондовое питание пока усваивает хорошо. Контрольную томографию не делали – это было бы слишком часто, для такого исследования. Вот, пожалуй, и все.

– Скажите, доктор Харрис, только откровенно. В какой степени вы видите возможность восстановления мозговой деятельности у Сергея? Насколько значимыми будут потери?

– Судя по текущей ситуации, о полном восстановлении речи не может быть. Частично – да, но насколько – я правда не знаю! Да, учитывая локализацию зон поражения в головном мозге, не исключены и серьезные нарушения двигательных функций. Ваш муж может навсегда остаться в инвалидном кресле. Немного погодя, Харрис добавил: К сожалению, вероятность такого исхода очень высока.

Возникла достаточно продолжительная пауза. Ирина переваривала полученную информацию, неспеша взвешивая все моменты. Сергей никогда не согласился бы с жизнью инвалида-колясочника. Его энергия и активность никак не сочетались с такой участью. В ее памяти всплыл разговор с мужем, который состоялся несколько лет назад – после тяжелого инсульта полностью парализовало его бывшего коллегу, ведущего сотрудника лаборатории в Московском научно-исследовательском институте. Тогда Сергей сказал, что ни за что не согласился бы с таким существованием и, наверное, покончил с собой. Эта фраза запала Ирине в душу, хотя одно дело сказать, другое – добровольно расстаться с жизнью.

– Доктор Харрис, поймите меня правильно. Я могу принимать какие-либо радикальные решения только в том случае, если буду иметь достоверные подтверждения гибели головного мозга Сергея. В ином случае об отключении от аппарата и принудительном прекращении его жизни не может быть и речи. Убивать его я не буду!

– Конечно, я с вами полностью согласен. Никаких разговоров об эвтаназии не идет. Подобное предложение никогда не прозвучит. Если будут даже минимальные признаки мозговой активности, вы вправе настаивать на неограниченно долгом времени поддержания его жизни. Правда, это требует значительных финансовых затрат, – добавил доктор.

– У меня есть просьба, Джон. Я хотела бы проконсультировать данные компьютерного исследования мозга у доверенных специалистов в России. Отправка диска – достаточно долгий процесс. Не могли бы вы сделать несколько наиболее показательных принт-скринов и отправить на электронную почту нашего семейного друга. Вот его адрес, – Ирина протянула листочек бумаги.

– Конечно, я сделаю это, если вы настаиваете, – с некоторым холодком в голосе сказал Джон.

– Не обижайтесь, доктор Харрис, я полностью доверяю вам и не сомневаюсь в профессионализме сотрудников госпиталя, но у меня есть обязательства перед нашими близкими людьми в России.

– Я понимаю вас, – немного смягчился Джон. В ближайший час я отправлю несколько слайдов на указанный адрес.

– Спасибо за понимание. – Ирина протянула руку доктору Харрису и по ответному пожатию ощутила, что инцидент исчерпан. – До завтра.

– Ирина! – Джон остановил ее у двери. – Еще одна информация, о которой вы пока не знаете. Конечно, преждевременно вам об этом сообщать, но пришли результаты сопоставления антигенов тканевой совместимости Сергея с данными национальной базы пациентов, ожидающих трансплантацию органов. Наборы антигенов, по крайней мере, у 22 реципиентов практически идеально совпадают. Эти больные ожидают пересадку различных органов – печени, почек, легких, сердца. Некоторые из них поблизости, в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Еще раз извините, что я вам об этом преждевременно говорю.

Ирина ничего не ответила и только слегка кивнула – мол приняла к сведению. Про себя подумала, что доктор мог и не говорить об этом сегодня, а просто отправил материалы Сергея в Россию. С этими мыслями она и покинула больницу. Теперь снова домой. Нужно позвонить Валентину, собрать кое-какие вещи, попытаться просмотреть почту Сергея и вечером перебраться к Нику – ночевать дома не хочется, жутковато как-то. Да, нужно сигнализацию перед уходом включить…