В данном случае все должно быть нормально, – вслух произнес Харрис и перешел в теневую зону размышлений, о которых было нежелательно говорить кому-либо. Один его знакомый, работающий в системе распределения органов, как то посвятил Джона в интересные детали трансплантационной кухни. Оказалось, что существует система повышающих коэффициентов, значительно влияющих на сумму конечных выплат госпиталю. Она основана на косвенной оценке уровня потенциальной жизнеспособности трансплантируемого органа, что непосредственно связано с эффективностью пересадки. Проще говоря, в соответствии со статистическими данными отдаленных результатов трансплантаций, в среднем меньше служат органы, забранные у трупа, а дольше те, которые были получены от живого донора. Поэтому, второй вариант более выгоден в финансовом плане не только для больницы, но и для лечащего врача, который получает вознаграждение в объеме фиксированного процента от общей суммы. В подавляющем большинстве случаев забор органа живого донора выполняется при родственных пересадках, но хитрость состояла в том, что ее можно осуществить и у пациента с гибелью мозга в условиях операционной. Единственным препятствием для этого является необходимость проведения ритуальной процедуры отключения больного от аппарата в присутствии его родных. Получить согласие родственников на посмертный забор органов это одно, а информация о том, что человека с работающим сердцем и дышащими легкими будут кромсать в операционной – несколько иное. В состоявшемся тогда разговоре товарищ посоветовал Джону Харрису продумать схему обхода неприятных формальностей и легализации операционного забора. Подобных случаев еще не было в их клинике, но нужно же с чего-то начинать. В любом случае понадобятся помощники и одобрение руководства.

Итак, следует продумать каждый момент, – размышлял Джон. Согласие жены пациента я, скорее всего, получу. Нужно дождаться результатов анализов набора антигенов и ввести их в компьютерную базу данных Объединенной Сети Распределения Органов (ОСРО). Сопоставление данных и выявление конкретных больных, ожидающих трансплантацию, займет несколько десятков минут, а когда результаты будут получены, необходимо сразу же сообщить представителю местной ОСО, что больница готова выполнить в условиях операционной забор органов от живого пациента с подтвержденной гибелью мозга. С ними нужно согласовать дату и время процедуры, так как схему логистики приезда специалистов из центров трансплантации будут формировать они.

Теперь последний, но очень сложный момент, о котором Харрис еще понятия не имел. Как организовать прощание родственников с пациентом, при этом выполнить отключение аппарата искусственной вентиляции легких, продемонстрировать остановку сердца, а потом быстро доставить тело в подготовленную операционную и вновь восстановить сердечную деятельность? Сложно, все упирается во время. Торопить супругу умирающего не очень хочется, ведь все эти телодвижения откровенным цинизмом попахивают. Нужно что-то придумать. Ведь таких прецедентов в больнице еще не было.

Джон бросил взгляд на экран монитора, – вот и результаты анализов пришли. Он открыл файл с тестами Сергея по тканевой совместимости. Сами по себе анализы представляли лишь набор цифр и не несли никакой конкретной информации о том, насколько органы пациента могут подойти различным больным, ожидающим пересадки. Харрис вошел в сайт ОСРО, быстро заполнил регистрационную анкету потенциального донора, перенес данные и запустил процедуру их сопоставления с базой реципиентов Национального регистра. Теперь оставалось лишь ждать – скорее всего результаты обработки будут готовы в течение часа, может быть чуть больше.

Доктор взял трубку и набрал по внутренней связи пост блока интенсивной терапии.

– Я слушаю, – раздался голос дежурной медсестры.

– Глэдис, это доктор Харрис. Сообщите мне, когда придет супруга Сергея, мне нужно сегодня с ней переговорить.

– Обязательно поставлю вас в известность, какие-то указания ещё будут?

– Думаю нет. За последний час ничего нового?

– Температура снизилась, было два эпизода двигательной активности – я ввела седативный препарат по стандартной схеме, больной успокоился.

– Хорошо, я на связи, – сказал Харрис и положил трубку.

***

Ирина открыла глаза. Было уже светло, место рядом пустовало. Наверное, Ник уже колдует над завтраком? – подумала она. Постепенно, вместе с ней просыпались детали воспоминаний о событиях последних дней. Страшный крик Сергея и звук падения тела, ее неумелые попытки оказания первой помощи, мучительно долгое ожидание приезда бригады медиков. Да, к сожалению все произошедшее не кошмарный сон, а реальность. Нужно пониматься – впереди очень много важных дел. И опять, это щемящее чувство неустроенности, как будто хочется вспомнить что-то очень важное и значимое, а оно ускользает из памяти и погружается в глубокое подсознание. Мне непременно нужно вспомнить ЭТО! – Приказала себе Ирина, – нужно отвлечься и мысль придет сама собой.

Она быстро встала и прошла в ванную комнату, открыла кран и замерла, разглядывая себя в зеркале. Бог ты мой, какое уставшее лицо, – я так давно не смотрела на себя! Морщинок заметно прибавилось, отечные веки под глазами, ужас какой-то! Ирина опустила взгляд и с пристрастием начала разглядывать свое тело – конечно, не девушка, но еще очень даже ничего. Грудь красивая, почти без признаков увядания, талия еще очень даже, бедра стройные… Ладное тело сорокасемилетней нерожавшей женщины. Ой, заросла. Нельзя же так распускаться! Нужно немедленно, сегодня же эпиляцию сделать или хотя бы подбриться. Приперлась в таком виде к Николаю! Она настолько увлеклась собой, что даже вздрогнула, увидев его, стоящего за стеклянной дверью и с нескрываемым удовольствием участвующего в процессе осмотра.

– Ник, ты меня испугал! – Ирина, смутившись, в негодовании топнула ногой, – нельзя же так подкрадываться.

– Извини, Котенок, я пришел тебя будить, а ты уже встала, – легкая улыбка застыла на его лице. Завтрак готов, я жду тебя на кухне.

Она спустилась минут через десять. Стол, как и всегда, был безупречно сервирован. Набор блюд из рациона заботящегося о себе человека: мюсли с сухофруктами, нежирный йогурт, ароматный швейцарский сыр, свежевыжатый сок… Какой он все-таки молодец, так следит за собой и обо мне заботится!

– Ириша, тебе омлет с чем готовить? Овощи, сыр, ветчина?

– Помидоры, сыр. – Машинально ответила она.

– Кофе как обычно?

– Да, карамельный Капучино. Ты не нальешь мне попить?

– Конечно, – предупредительно засуетился Ник. – Апельсиновый или яблочный сок, вода?

– Воду, пожалуйста.

Ник открыл бутылку «Эвиан» и наполнил ее бокал. И тут Ирину осенила бросившая в жар мысль, – ВОДА, ВОДА, ВОДА! – Вот, что она хотела вспомнить! Когда она вбежала в тренажерный зал и увидела бездыханного Сергея, рядом с ним валялась маленькая бутылочка «Эвиан»! Он всегда пил воду во время тренировки и, непосредственно перед падением сделал несколько глотков! Мысль о том, что именно эта вода вызвала приступ, еще тогда промелькнула в голове у Ирины. Это ощущение было мимолетным и растворилось в сумбуре последующих событий, но четко засела в подсознании – нужно обязательно проверить содержимое этой бутылки.

– Котенок, проснись! Омлет готов! – ее выдернул из задумчивости голос Ника. – Что с тобой?

– Ничего, дорогой, все в порядке! Собираюсь с мыслями о том, что нужно сегодня сделать.

Завтрак прошел в молчании. Лишь изредка они перебрасывались короткими, ничего не значащими фразами, формально демонстрирующими заботу друг о друге, теплоту и сочувствие…

***

Утренние часы не предполагали сложную дорожную ситуацию в их элитном районе. Ирина привычно легко вела машину, наслаждаясь свежим воздухом и ласковым солнышком. Она могла бы не заезжать домой и сразу отправиться в больницу к Сергею, но было еще рановато. Ей хотелось обстоятельно поговорить с Харрисом в отношении текущего состояния Сергея и ближайших перспектив. Обычно доктор в это время был еще занят и не сможет уделить ей достаточно внимания. Второе обстоятельство – это пресловутая бутылка воды, мысли о которой не давали ей покоя. Может яд? Нужно обязательно проверить. Тем более, в силу ее специальности и места работы, анализ можно было выполнить самостоятельно и без какой-либо огласки.