— Может, всё это украли другие бесы, — я пожал плечами. — Или он просто в отпуске.

— Или он дезертировал из части, — внес свою версию Факел. — И бесы вряд ли польстились бы на его отпускное удостоверение.

Он присел рядом с телом и обшарил его карманы. Никаких документов при солдате не оказалось.

— Видишь? — сказал Факел. — Он дезертир.

Вот за это обычно и не любят инквизиторов. Они во всем видят какую-то ересь.

— Или он просто отстал от своей части, — сказал я.

— И случайно оказался у себя дома, — тотчас торпедировал мою версию Факел.

Это мне крыть оказалось нечем.

— Ну да, патруль бы его точно задержал, — признал я. — Но это если бы он был чуть-чуть поживее. А теперь его душа уже там, — я махнул рукой в направлении неба за окном: — И там его уже ждёт самый справедливый судья. Думаю, он всё правильно рассудит.

— Да, тут ты прав, — нехотя согласился Факел; брови его разгладились. — Но мы всё равно должны доложить о нём.

— Доложим, — сказал я. — Только, чур, рапорт тебе писать.

— Хорошо, но я упомяну в нём тебя как свидетеля.

Я махнул рукой. Мол, упоминай. Всё равно никто этот твой рапорт читать не будет. У военного ведомства своих забот полон рот.

Будь этот солдат жив, оно бы еще спустило приказ жандармам разыскать-таки беглую боевую единицу, а мертвец — кому он нужен? Ими вон даже демоны брезгуют. Тем более, мы ни имени, ни фамилии не знаем. Неустановленный боец, погиб в бою — сколько их сегодня таких по всему городу с подачи нашего бравого лейтенанта полегло! — так его и запишут. Факел с его принципиальностью запросто окажется единственным, кому не наплевать на этого беднягу. Мне даже стало интересно, как он сам это воспримет.

Впрочем, до этого момента нам еще предстояло как-то дожить и наш нынешний план не внушал мне оптимизма.

— Что ж, по крайней мере, мы знаем, что находимся на верном пути, — сказал я.

— Еще мы знаем, что демонов как минимум двое, — добавил Факел.

Тут я нахмурился. Факел воспринял это по своему.

— Не беспокойся, Глаз, — сказал он. — Сколько бы их ни было, они все будут охотиться на ангела, так что наш план не порушит даже дюжина демонов.

Вот не скажу, чтобы он меня успокоил. Хотя я не собирался встречаться ни с одним демоном, ни с целой дюжиной, так что план как минимум в этой части действительно оставался без изменений.

— И всё-таки давай-ка поторопимся, — сказал я.

Факел согласно кивнул и протянул мне "велодог".

— Возьми, авось пригодится.

Я проверил барабан. Там остался всего один патрон. Аккурат чтобы застрелиться.

— Сомневаюсь, — сказал я, но пистолет прибрал.

Действительно, авось и пригодится.

— А нет, так сдадим в арсенал, — сказал Факел. — Всё-таки вещь казенная. Заодно личность владельца установим для рапорта. Идём.

Когда мы вышли из дома, с той стороны, где находился вокзал, донеслась стрельба. Вначале раздались отдельные винтовочные выстрелы. Затем их перекрыла пулеметная очередь. Пулемет, в свою очередь, затмил грохот разрывов. К тому моменту, когда отгремело, стрельба уже слилась в единый гул с протяжным воем мутантов.

— Похоже, штурмуют вокзал, — заметил я.

— Похоже, — согласился Факел. — Нам сюда.

В самом конце улица чуть сворачивала, отчего крайний дом стоял под углом. Поваленный заборчик позади него теперь стал мостиком через канаву. Дальше лежала железная дорога. На путях догорал разбитый бронепоезд.

Здесь уже отвоевались. Вокруг поезда лежали трупы: люди, бесы, мутанты, даже горгульи. Иногда целиком, иногда частями. Мне на глаза попалась одна нога в солдатском сапоге. В ногу вот уж воистину мертвой хваткой вцепилась лапа, покрытая рыжей шерстью. Факел указал в сторону паровоза. Там на тендере был распят машинист. Точнее, его верхняя половина. Нижняя, вполне вероятно, уже переваривалась в желудках мутантов.

— Видишь? — тихо сказал инквизитор. — Это работа бесов.

Его брови вновь обозначили намерение изобразить домик, но дальше этого не продвинулись. Взгляд, тем не менее, отобразил предельную суровость. Попадись нам сейчас бес, мало бы ему не показалось.

— Угу, — отозвался я и первым делом пробежался взглядом по окнам зданий, на предмет не мелькнет ли где рыжая морда. — На фронте они творили вещи и похуже.

На самом деле, намного хуже. Здесь бесы явно спешили. Даже не обобрали толком мертвых. Только оружие собрали.

— Тогда ты представляешь, какой будет Земля, если демоны победят, — сказал Факел.

— Скорее всего, — согласился я. — Ты это к чему?

— К тому, что если мы будет излишне мягко относится ко всяким дезертирам и всем прочим, кто своими проступками приближает победу врага, то однажды придет время, когда такой ужас будет повсюду.

— Но если мы будем излишне жесткими, не сменяем ли мы шило на мыло? — отозвался я.

Наверное, не стоило такое говорить при инквизиторе — я это брякнул не подумав — но Факел воспринял мои слова спокойно. Впрочем, возможно, сработала моя репутация героя, которого сложно уличить в пораженческих настроениях. Тем не менее я на всякий случай поспешил прикрыться наивысшим авторитетом:

— И разве Он не заповедовал нам быть снисходительнее?

— Если быть точным, Он заповедовал нам вообще прощать врагов наших, — поправил меня Факел. — Но скажи мне, Глаз, разве ты смог бы простить их?

Инквизитор махнул рукой, показывая правее. На насыпи лежали рядком трое бесов. Скорее всего, их срезали пулеметной очередью. Должен признаться, дохлые они никаких особых чувств не вызывали. Просто рыжие волосатые уродцы. Даже не такие мерзкие, как мутанты.

— Ну, этих, конечно, надо убивать, — сказал я. — Но так они же враги.

— Враги, — подозрительно легко согласился Факел. — Тогда почему их нельзя простить?

Прежде чем я успел придумать достойный ответ — вот ведь змий, как вывернул-то! — инквизитор сам же и ответил:

— А потому, Глаз, что это не наши враги, а Его, — тут он для полной определенности указал пальцем в небо. — Им прощения нет.

Я тихо хмыкнул. Так никого и не заметив, мы двинулись дальше. Я держал винтовку наготове. Факел уверенно шагал вперед, широко расправив плечи и демонстрируя полную готовность грудью встретить любого врага. Я надеялся, что враг испугается его и не станет нарываться. По ту сторону бронепоезда картина была столь же мрачная: кровь и трупы. Единственная разница, там вместо бесов наши накрошили кучу мутантов. Факел на ходу уверенно гнул своё:

— Что касается всяких предателей и культистов, то все они, Глаз, так или иначе, работают на победу нечисти. Дезертиры, кстати, оставляя свой пост, тоже способствуют прежде всего их победе. Стало быть, они враги прежде всего не нам, а Ему! Поэтому их надо карать, как Его врагов, а не прощать, как врагов наших. Понимаешь теперь?

Ответить я не успел. Пространство между путями было засыпано песком, теперь основательно пропитанным кровью. Особенно крупный мутант лежал мордой на рельсе аккурат там, где мы собирались пройти. Выглядел он настолько целёхоньким, что мы с Факелом, не сговариваясь, взяли его на прицел.

Инквизитор подошел ближе. Я его прикрывал. Факел пнул мутанта ногой под ребра. Никакой реакции не последовало, зато теперь стала видна лужа крови под ним. Кто-то очень аккуратно и очень точно прикончил мутанта штыком. Я выдохнул, и тут увидел след на песке.

Это был отпечаток здоровенной четырехпалой лапы. Если бы я оставил рядом свой след, он был бы меньше раза в три. Отпечатки когтей глубоко вдавились в песок. На мысль о когтях демона мой ныне отсутствующий глаз отозвался тупой болью. Врачи называли эту боль фантомной — мол, нет ее на самом деле — но болело в точности как по-настоящему.

— Факел, — тихо позвал я, указывая рукой на след.

Инквизитор опустился рядом с ним на колено и очень внимательно его осмотрел. Измерил длину и ширину пальцами, даже воздух над ним понюхал. Его брови-таки изобразили домик, из-под которого Факел внимательно высматривал врага.