– Но… я не совсем уверен, что смогу вам помочь и что именно я тот человек, который вам необходим.

– До того, как я получил полковника и смог построить все это, – Королев обвел рукой кабинет, – я сомневался во многом. С тех пор прошло десять лет, и я прекрасно знаю, что нужно нам. А если нужно нам, значит, нужно и стране…

– Не нужно пытаться достучаться до моего патриотизма, – как можно мягче произнес я, опасаясь вступать в полемику с военным на тему патриотизма.

На самом деле, когда я был еще молод настолько, что верил в какие-либо идеалы, я чувствовал себя патриотом своей страны и мне необязательно было махать флажком на демонстрациях, чтобы показать это. Все было гораздо проще, но практичнее. Когда я заканчивал институт, мне обещали хорошую работу по распределению, которая, разумеется, отошла человеку, что был знаком с работодателем, несмотря на уже подписанный договор.

Это сказалось на здоровье родителей, которые, проживая в неприватизированной из-за бумажной волокиты местных чиновников, вскоре лишились жилья, а вскоре и жизни. Мне же, буквально в день похорон передали повестку военкомат. Как ни странно, но переезд в другой город помог избежать армии.

Работа, а затем махинации с деньгами и замкнутость в пределах собственностей квартиры – тогда я понял, что надеяться можно только на себя и не стоит ждать никакой поддержки, ни от других людей, ни сверху. Полковник Королев должен был знать об этом. Что и подтвердилось его следующей фразой.

– Понимаю вас, – кратко заключил он. – Я знаю вашу историю. И все же полагаю, что мне удастся вас уговорить присоединиться к нам хотя бы на время. Сейчас нам предстоит многое исправить. Вы же дадите мне шанс убедить вас?

– Кнутом и пряником? – попробовал отшутиться я, в то время как мой собеседник оставался крайне неэмоциональным.

– Кнут – не ваш случай. Я благодарен вам за спасение двух моих сотрудников, который вы доставили сюда. Борисов сейчас в реанимации, а Воронкова с психологом – она не так давно с нами и подобная ситуация может негативно сказаться на ее работоспособности. – Королев сделал паузу, словно ожидая ответной реплики.

– А еще она очень боится высокой скорости, – сказал я негромко.

– Ах, фобии, они есть у всех. Только не все умеют справляться с ними, – полковник слегка махнул рукой. – В моем возрасте уже ничего не страшно. Итак, наш отдел в моем лице благодарен вам, Денис. Полевой агент и один оперативник живы, потому что вы оказались рядом. Сегодня мы потеряли гораздо больше, – лицо его слегка осунулось и с него сошла бодрость, накинув лишних лет. Он сел в свое кресло, нажал на несколько кнопок, затем его пальцы зависли над клавиатурой. – А вы любите риск, Мальцев? Хотя вы не играете в азартные игры, примеров из вашей жизни достаточно. Взять хотя бы этот день. Воронкова уже рассказала мне, как вы действовали в своей квартире: психологический портрет пришлось слегка подкорректировать. Удивлены?

– Я обещал доктору Игнатьеву не удивляться ничему, что увижу после его заживляющего пакета. А еще он сказал, что, очевидно, ничего хорошего меня все равно не ждет, если я выберусь отсюда, отказавшись от сотрудничества с вами. Поэтому мне кажется, что даже если я получу новый паспорт и перееду за тысячу километров отсюда, меня все равно найдут. Хотя бы чтобы добраться до одного из ваших людей. Я мог бы согласиться, но что я получу взамен кроме той же опасности?

– Вы станете одним из нас, в этом есть свои привилегии. Постепенно вы о них узнаете, – пальцы полковник все еще держал над клавиатурой. – Для нас нет закрытых дверей.

Предложение звучало слишком заманчиво, чтобы игнорировать его.

– А вы умеете заинтриговать, полковник. Я согласен.

Королев коротко кивнул, словно и не ожидал от меня иного ответа, и нажал на кнопку. За его спиной сразу спроецировалось изображение. Это была карта центральной части России с городами и неподвижными зелеными точками, которых я успел насчитать не менее тридцати.

– Это наши объекты, вроде тех, что был расположен в вашем доме. Ситуация в полночь, всего лишь четырнадцать часов назад. Наши оперативники следят практически за каждым городом, изучая ситуацию на случай военного вторжения или теракта, помогая прочим службам в несколько узкой специализации. Разумеется, при помощи разработанного нашими учеными оборудования. – Королев помолчал несколько секунд, чтобы подчеркнуть важность последней фразы, и снова нажал на кнопку. – Теперь ситуация выглядит так. – Изображение сменилось, зеленых точек стало вполовину меньше, их заменили синие и красные, последних было большинство. – Красные точки отображают потерянные объекты, с синими мы смогли выйти на связь, но пока что они не добрались до нас. Никто не добрался, кроме вас троих. Наш следственный отдел уже разбирается в причинах и ищет людей, ответственных за это. За некоторыми добравшимися до точек эвакуации, мы так же, как и за вами, отправили людей. От них тоже нет ответа. Возможно, они похищены или убиты. Возможно, противник уже знает о том, где стоит искать наш штаб. Поэтому мы не можем перенаправлять людей отсюда или нанимать кого-то со стороны. В данный момент вы – единственный человек, которого никто не знает и в то же время вам можно доверять, – он сделал передышку. – Поскольку вы уже согласились, я не вижу смысла тянуть дальше. Вам и Воронковой предстоит отправиться в Москву. Там у нас был арендован офис, где мы распределяли людей и вербовали новых сотрудников. Эта точка тоже потеряна, но она сейчас имеет первостепенную важность.

Я в задумчивости изучал карту, рассматривая места, где были атаки, но на первый взгляд не увидел никакой связи между местами нападения. Казалось, что противник просто не знал всех точек и потому атаковал все, о чем был в курсе. Или же здесь был иной смысл, которого никто здесь не видел.

– Записи с камер уже изучают? – задал я очевидный вопрос.

– Да, – подтвердил полковник. – Но данных мало. Почти все камеры уничтожены в первые секунды. Нападавшие знали, где они находятся.

– Значит, они уже бывали там?

– Кроме офиса в Москве посторонние к нам не заходят.

– А не посторонние?

– Мы доверяем своим людям, – полковник строго посмотрел мне в глаза.

– Всегда есть потенциальный предатель, – сухо заметил я, в очередной раз вспомнив свою историю с работой. – Начать стоит со своих людей. Они все здесь, вы не потеряете много времени, если проверите их. Вы и сами знаете это, – продолжал я, глядя, как нахмурился полковник. – Просто не желаете верить. Уничтоженные камеры – явное доказательство того, что кто-то знал про них.

Доверие с его стороны и буря эмоций от спасения людей давали сил спорить и доказывать очевидные вещи. Полковник вздохнул и облокотился на стол.

– Я прекрасно это понимаю. Можете идти, я уже дал указание относительно вашего снаряжения. В столовой ждет обед. Потом вас ознакомят со всеми деталями, – побарабанив пальцами, он продолжил, – вы попали к нам в трудное время. И я надеюсь на вас.

Я кивнул и вышел из кабинета. Снаружи меня ждал сопровождающий. Он окинул меня веселым взглядом:

– Тебе объявили благодарность?

– Похоже на то, – ответил я. – За это разрешили пообедать. – В ответ послышался смех. – Что, плохо кормят?

– Не-не, я думал тебе хоть медаль дадут, военные все-таки.

– Мне не везет с наградами, – пожал я плечами. – Так хоть поем. – И мы пошли в столовую.

Не могу сказать, что еда лезла в рот, потому что волнение постепенно пересиливало внешнее спокойствие. Когда я просыпался от шума сегодня утром, я надеялся провести день в своей квартире с перспективой посмотреть очередной фильм, а никак не в столовой под землей, с намерением отправиться в опасную поездку.

С другой стороны меня сдерживали собственные же опасения о проблемах внутри этой таинственной организации, поэтому я не только не собирался показывать свое состояние, но и намеревался умолчать о своем назначении. Доверять было некому. Картофель, овощи и котлета с соком постепенно исчезли с моей тарелки.