114. Седьмое марта...

Плюс один, лед не тает, небо равномерно обложено серым с желтизной, довольно теплые тона... Макс разгуливает по границе девятого и десятого, увидев меня бросился наперерез, через ледяные бугры, в которых запеклась трава. У подъезда из кустов выпрыгивает Люська, из подвального окошка выкарабкался заспанный Хрюша. На горизонте Алиса, за ней Серый, кажется, он всем нам объявил перемирие и только лохматый дурень с вечно высунутым языком вызывает его неодобрение. Максу с его зубом трудно мыться, и шерсть постоянно сбивается в крупные твердые клочья. Я вырываю их, когда он в хорошем настроении, сейчас это бывает редко. Люська прыгает в ящик, там в тесноте сидят кошка-мать и четверо котят, как они все уместятся?.. Я пытаюсь доказать великовозрастной дылде, что она лишняя - не получается, она упорно пробирается, втискивается в эту теснотищу! А что скажет на это Алиса? А вот Алисе понравилось, и котята притихли. Теперь из ящика выглядывают две очень похожие кошки, они сидят, прижавшись друг к дружке, а между ними, извиваясь, проползают котята, и тоже не возражают. Люська принялась вылизывать котят... и кормит их! И смотрит на меня новыми глазами, глазищами - попробуй, отними!.. Сначала я думал, что игра, потом вижу - нет, в самом деле сосут, и довольны... Странное дело! Неужели обе родили в одну ночь?.. И какие у кого тогда котята?.. Не дотягиваю я до котовской мудрости, смотрю - все довольны, и ухожу, плотно прикрыв дверь. Однако, подозреваю, что и Серый мало что понял. Смотрю сверху за Максом, ему надоела граница и он отправился в девятый подвал. Вижу, где он сворачивает, как обошел мусорщицу, выпрыгнул на дорожку, пошел вдоль дома... Я делал бы точно также! Он скрылся за углом, а я остался доволен собой. Нет, все-таки я не безнадежный кот!..

115. История с Серым...

Устал я от зимы, холода, всяких там преодолений, картин и прочего, и надеялся, что кривая времени плавно вынесет нас к лету. Но смерть черно-белого и особенно исчезновение моего Костика сильно ударили меня. Каждый день я спускался в подвалы - в нашем, девятом доме, и даже в восьмой зашел, хотя там совсем чужие коты... Вдруг встречу нашего Костю, может, удрал, испугался Серого?.. С чего бы, он никогда его не боялся... Но все равно, я искал объяснений, и худшего не хотел признавать... Все напрасно, подвалы молчат, живые живут, бегают, дерутся, а Костика нет. Надо ждать, я знаю, коты возвращаются. Но, видимо, этого было мало, и произошла еще одна неприятная история, на этот раз полностью по моей вине. Я пришел как обычно, никого не встретил и поднялся к себе. Дверь в кухню была закрыта. Я вышел на балкон, чтобы сверху обозреть всю котовскую ситуацию - кто, где, кого нет... Охватив единым взглядом, очень многое можно понять в котовской жизни, как, впрочем, и в картинах... И вдруг страшный визг и рев за стеной! Из кухонной форточки на балкон вылетает Хрюша и, не глядя по сторонам, торопливо улепетывает вниз. Затем в форточке показался Клаус... и тут же на край вспрыгивает Серый, они стоят лицом к лицу и не собираются уступать друг другу. Две изрытые шрамами опухшие от драк и дебошей морды, черная и серая, две пары немигающих глаз... Как было бы славно, если б они подружились! Наступил бы покой и мир в наших домах и подвалах... Но что поделаешь, даже я со своими полукотовскими мозгами такого представить себе не могу, ведь это коты, а не какие-нибудь педерасты... Конечно, я не мог не вмешаться. - Разве мы так договаривались? Я впускаю тебя, здесь Алиса, котята, которых ты почему-то считаешь своими... А черный, а рыжий откуда, Сергей?.. Клаус мой старый друг, и я не позволю... Одним словом, я размахнулся и шлепнул Серого по спине, не сильно, но достаточно, чтобы эта туша свалилась на балкон. Он тут же исчез в щели. Я выглянул на козырек, он стоял и смотрел наверх. Ну, я сказал ему еще пару слов, и он испугался. Нет, я замахнулся, хотя в руке ничего не было! Он шарахнулся - и оступился. Никогда не видел, чтобы так падал кот! Тогда я понял, что он был не в себе, нервы не выдержали. Всего-то метра четыре, но он всем телом шмякнулся на край балкона первого этажа, падал дальше, врезался в деревце, столь любимое Костиком... и, наконец, достиг земли. Упал-то он на все лапы, но оказалось, что одна повреждена. Не глядя наверх, он похромал в сторону подвала, то поджимая ногу, то пытаясь ступить на нее, и это плохо ему давалось. Я испугался. Я не хотел! Я думал, что, как обычно, шлепну и помиримся! И так получилось... В сущности, я давно восхищался им, но не мог показать это перед своими друзьями. Я был в сложном положении, а теперь оно стало еще сложней, ведь мой поступок был истинно человеческим, то есть, свинским... Не одевшись, я выбежал посмотреть, что случилось. Серый сидел у мусора, при виде меня не испугался, просто смотрел, как я приближаюсь. На левой передней лапе, выше сустава темная полоса, словно кость изнутри прорвала мясо... Неужели сломана? Я сел рядом с ним на ступеньку, протянул руку, он вздрогнул, но не двинулся с места. Я начал гладить его голову, спину, понемногу, незаметно пробираясь к лапе... Он не боялся. Кость сверху цела! Кость ниже - вот она! Может быть, ничего? Я осторожно взял его за бока и посадил на колени. Он не сопротивлялся, но весь напрягся, когти впились мне в кожу... Я гладил его, и говорил, какой он чудесный кот, что я виноват... и много еще разных слов, которые не запомнил, да и что говорить об этом... Мне было тяжело, и стыдно перед ним. Я жалел, что возник на этой земле человеком, и теперь совершенно бессилен, со своим дурацким разумом и прочими штучками, которыми принято гордиться. - Но почему, зачем ты гоняешь наших?.. - А зачем они явились на кухню, смотреть, что ли, котят? Знаю я эти смотрины... Что я мог ответить ему? Что наши никогда не обижали котят, ни черных, ни рыжих, все так любили Шурика... Но откуда ему знать. Я гладил его, и молчал. И он молчал. Вдруг я услышал странный звук - будто что-то тарахтело и перекатывалось у него внутри, как в испорченной кукле, которая когда-то говорила "мама..." А потом он засипел, и прерывисто, глотая звуки заурчал. И сам удивился этому грубому и неумелому подобию мурлыкания встрепенулся, спрыгнул с колен и похромал прочь. Я видел, что он поджимает ногу, но иногда все же опирается, значит, кость цела?.. Я все забыл - и как он прокусил ухо Клаусу, и чуть не довел до голодной смерти Макса, и продолжает его преследовать... Мы разберемся, разберемся, только были бы живы!