Играл с ней, уже точно зная ответ на каждое движение своих рук. Потянулся к губам губами, понимая, что не достанет, если она не придвинется.

Возбуждённый, жаждущий, снимал женские пальцы, добавляющие остроты в его желание своими движениями, чтобы развернуть, подмять под себя, входя видеть дрожащие губы, ищущие его ласки. Ловить темный огонь из-под неплотно закрытых век. Любоваться ее наслаждением от движения его плоти. В медлительности, в ускорении, в долгом входе, в коротком толчке. Слушать неразборчивое бормотание и надеяться, что в нем ее признание в любви. Ничего не ждал, но так хотелось, чтобы она его любила, хотя бы в такие минуты.

- Совсем не хочу уходить,- прижимал к груди после.

За окном была очевидная и бессмысленная ночь.

- Тебя и так дома почти не бывает,- говорила то, что должно.

- Нельзя так жить,- Дудаков погрустнел.- Она хороший человек, знаешь. Но так нельзя.

- Ты ее любишь, Серёж,- странно, но было как-то нормально, что Дуд любит жену.

- Не знаю уже. Тебя люблю и знаю, а про нее - не знаю.

В ответ его поцеловали в плечо. Молча. А после Этери закруглила:

- Любишь ты ее. Это и так понятно.

- Я тебя люблю,- упрямо повторил мужчина.

Еще один поцелуй упал ему на кожу, теперь уже груди. И тишина.

- Спать ляжешь, когда уйду?- спросил Дудаков.

- Сначала Дишке позвоню. У них перерыв,- женщина аккуратно выбралась из объятий.

- Я тебе тоже буду ночами в Штаты названивать летом,- поймал ускользающую блондинку, чтоб поцеловать.

- Конечно, а днём, во время работы, спать,- фыркнула пробудившаяся в ночной нимфе начальница.

- Приедешь, сделаешь выговор,- попытался снова поймать для поцелуя, но женщина ловко спрыгнула с кровати.

Пришлось и самому вставать.

Натягивал одежду после душа и внимательно следил, не зазевается ли хозяйка, идя мимо. Дождался. Ухватил за бедра и уронил на свои колени.

- Два дня,- пробубнил в длинную шею, оставляя поцелуи и забираясь под халат на груди рукой.

Было томно от хозяйских уверенных прикосновений. Хотелось забыть обо всем и оставить Серёжу до утра, но неправильно.

- Два дня,- согласилась Этери, ласкаясь нежной кошкой.

Истечения этих самых двух дней ждал и Даня. Стыдно было признаваться, но не только желание близости с Этери было тому причиной. Даня хотел удаленности от Оли, которая ни с того, ни с сего день тому назад прилетела к нему воодушевленная и ласковая. Отдала себя удовольствиям его тела, не следила Цербером за тем, защищается ли Глейхенгауз от нежданной беременности, в конце вдруг заявила, что сегодня поняла, как он был прав.

- Представляешь, Дань,- щебетала девушка,- сюжет делали с этой рокершей, которая двойню одна родила. Я думала, она просто психованная идиотка. А посмотрела, вот у нее реально смысл в жизни. И дети прекрасные. Я думаю, зря я так. Ребенок - это же счастье, да же?

Глейхенгауз уж начал было отпускать эту идею, тем более Дуд просветлел знатно, а его головные боли и публичная свара с Ксюшей, которая не осталась, само собой, незамеченной, и того лучше. И вдруг у Оленьки загорелось. От удивления Даня даже почестнел и признался:

- Может, зря я наседал так?

Оля поникла:

- Ты передумал. Ну вот…

И затихла. Стало неловко: столько наворотил, а созрела девушка, он в кусты.

В общем, идея обрела второе дыхание, хотя молодой человек не знал, не лучше ли было удавить ее окончательно. И вот теперь ждал Красноярска больше манны, хоть подумать спокойно.

========== Часть 77 ==========

Этери давно поняла, что есть счастье дорог. Радость пути. Летать не любила, но само движение от точки к точке приветствовала. И Даже в этом, подбитом по яркому оперению ее шоу, составе была красота и удовольствие. Во-первых, они улетали из Москвы, а значит от всех обязательств этого города. И сегодня было важно от них бежать. Дуд о чем-то трепался с мужиками-помощниками, на нее толком и не глядел, а было особенно и мятно-нежно, с холодком под теплым солнышком. Как-то так, как и должно быть, когда любовь.

Этери тоже не терялась, общалась с Эдиком, который радостно таял от возможности оккупировать внимание прекрасной блондинки. Говорили о работе, шоу, бухгалтерии, будь она неладна, но Аксенову о чем угодно, лишь бы с ней. Так что своей радостью женщина подарила немножко радости и безнадежно влюбленному Эду. Ну, не виновата она, что не может разглядеть в нем мужчину, а он не может перестать видеть в ней женщину. Как-то же сосуществуют и пока неплохо.

Ну ладно,- поменял тему администратор,- Ками, понятно, куда ей деваться, сидит в Новогорске. Нам от этого тоже не деться, но Щербакова-то где отлынивает?

Этери внутренне усмехнулась:

- Аня заболела.

- Вроде же это только для администрации президента?- поднял бровь Эдуард.

- А она по-настоящему заболела,- пожала плечами Тутберидзе.- Впечатлительная девочка: распереживалась из-за всей этой кутерьмы и свалилась с температурой 39.

- А они там не врут и нам заодно?- прищурился мужчина.

- Эдик, откуда мне знать?- поморщилась блондинка.- Может,и врут. Но мне что, с градусником к ним в дом ехать и проверять?

- То есть про Щербакову ты ничего не знаешь?- констатировал Эд.

- Что знаю, то тебе рассказала,- пожала в ответ плечами Этери.

- Итого, мы без двух главных звезд,- резюмировал Аксенов.- Прелестно!

- Вон, Санька есть и Рыжики, чем тебе не звезды?- отмахнулась Тутберидзе.

Я же не сказал без всех звезд, сказал - без двух,- сварливо проворчал в ответ.

- Да и Аня еще может подтянуться,- улыбнулась женщина, переведя взгляд на шумную группку своих спортсменов.

- Тутберидзе, скажи мне как на духу,- удивленно начал Эдуард,- личная жизнь что ли настолько хороша, что ты превратилась в наивную ромашку?

- Тебя, как погляжу, твоя не радует,- воззрилась на Эдика светловолосая ведьма.

В ответ Аксенов только махнул рукой. И снова сменил тему:

- Кого личная жизнь не радует, так твоего хореографа, похоже,- кивнул на Даню, стоящего неподалеку в окружении двух сестричек, одна из которых была еще и его девушкой.

- С чего ты взял?- Этери как раз личная жизнь Глейхенгауза радовала.

Даня пришел с девушкой, трезвый, вел себя вполне взосло и прилично всю неделю. Говорил только глупости, но и это пройдет. Главное, чтобы эти глупости не делал в командировках.

- У него на роже все страдание еврейского народа,- хмыкнул Эд.- Что ему не так-то? девка вон какая смачная. Не ты, конечно, но свои плюсы имеются

Собеседник Этери провел жарким взглядом по фигурке Оли, которая даже в балахоне не могла скрыть аппетитные формы.

- Только одевается она, будто подстреленная,- закончил мысль Эдик.- Приодеть, приукрасить, может, и не хуже тебя окажется. Чего ее твой Данька в божеский вид не приведет?

- Мне еще этого не хватало! Обсуждать гардероб Оли с Даней,- фыркнула Этери и окинула взглядом журналистку.

В ответ на нее тут же посмотрели темные глаза. Улыбнулась Ольге, но та почему-то резко отвернулась и схватила Глейхенгауза под руку. Тот даже локоть отдернул от неожиданности и скинул девичью руку. Уж в чем Эдик прав, так в том, что Даня меньше всего был похож на очарованного влюбленного. Поспешила отвести глаза от этой сцены, к тому же Оля глянула как-то странно потерянно и зло одновременно. Ну их со всеми их проблемами! Оли в Красноярске тоже не будет.

Им выдался спокойный перелет, спокойное заселение, а совсем уж в ночь и радостная новость, что Ане лучше и завтра она присоединится к шоу. Ко всему прочему Дудаков уже без всяких вопросов вкатывал оба чемодана в свой номер и начиналась самая сладкая часть их разъездов - будто вместе.

Этери все ждала, когда же начнется обычная притирка характеров, которая неизбежно должна была быть. Когда он скажет: “не делай так, мне не нравится”,- и придется идти на компромисс. Или еще бывает: “Я буду делать так, даже если тебе не нравится!” От себя тоже ждала такого момента. Но пока было тихо. Дуд вполне спокойно отреагировал на ее привычку слушать музыку к будущим программам только и исключительно полным звуком. Лишь пожал плечами и перевел звук своего планшета в наушники. Это, конечно, не как с Даней, который бы тоже сел слушать с ней, обсудили бы сразу, но и без желания убрать лишнее из эфира, как то и дело предлагали в прошлой жизни те, кто не имел отношения к ее миру. Сережа спокойно относился и к ее привычке сбрасывать вещи куда попало, а потом разбирать их много позже. Этери помнила, что Даню это откровенно подбешивало. Они даже поругивались. В итоге решили, что у себя дома пусть делает, что хочет, а у него будет делать по его. Мишель, которую почему-то никто не утащил с собой из девчонок, кажется, вообще сменила ориентацию любви, развалившись под боком у Сережи.