- Ну хорошо, котенька,- успокаивающе говорил Дуд, потому что, как большинство мужчин с трудом переносил слезы женщин, особенно маленьких.- Я приеду домой и обязательно тебе позвоню.
- Домой?- тут же ухватилась дочь.
- В гостиницу,-поправился мужчина.- Я так называю свой номер, когда уезжаю.
Это была неправда. Домом гостиничные номера для Дудакова стали лишь в тот момент, когда в них появилась Этери. Это была его личная виртуальная реальность. Дом, которого нет. Семья, которой нет.
- Котенок, дай телефончик маме,- попросил Сергей.
- А мама не может. Мама моется,- это было вранье, странное, а потому особенно неприятное.
- Ты уверена?- уточнил Дуд.
Взгляд дочери снова съехал в сторону невнятной тени почти за кадром, после чего девочка закивала усердно.
- Ну, хорошо,- ничего не понял мужчина.- Как мама выйдет, скажи, что я наберу, когда освобожусь.
Надолго загрузиться этой странностью ему не дали. Этери, кажется, следила за его переговорами, и как только трубка была положена, тут же потребовала:
- Дуд, давай в темпе назад, постоишь за меня, хочу посмотреть, как выглядит со стороны.
Итак, он изображал всех троих. Этери с Глейхом наблюдали съезды и разъезды под звук сердца, спортсмены накалялись от муторности простых повторов и требования ехать то одному, то другому быстрее или медленнее.
Сергей Викторович услышал тихий голос Жени Медведевой:
- Загитова, давай самоубьемся!
- Может, проще убить их?- еще тише ответила Алина.
Вот и не знаешь, то ли хохотать, то ли воспитать. Сделал вид, что не расслышал.
И все-таки однажды запал заканчивался даже у Этери с Даней. Вымотанные спортсмены чуть ли не с песнями помчались собираться домой. Тренеры спокойно обсуждали проделанную работу. На арене появился Эдуард, ждущий всех в арендованный автобус. Счастливая Мишель пряталась в куртке хозяйки. И конец дня стал осязаемым.
Расселись в автобус, продолжая беседу. Эдик то и дело задавал вопросы, ему коротко, не углубляясь в детали, отвечали. И даже к моменту выхода из лифта, кажется, всего не обсудили. Простояли еще не меньше получаса в коридоре между номерами. Едва расцепились.
Об обещании дочери вспомнил, когда уже все сроки вышли. Решил, что, стало быть, завтра утром. Приобнял со спины Этери, поцеловал в щеку. Провел ладонями по плечам. И правда - деревянные.
- А Димка-то прав,- цокнул языком,- массаж тебе не повредит.
Сжал мышцы и услышал чуть болезненный благодарный вздох.
- Давай-ка, помассирую тебя,- с силой провел ладонями, чувствуя даже через одежду зажатые мышцы.
Только снял с женщины все лишнее, только устроился поудобнее, как снова зазвонил телефон. Даже не глядя, знал - кто там не спит в ночи. И не ошибся. Ксюша звучала истерически:
- Только не ври, что ты работаешь еще!
Сказана фраза была настолько громко, что можно не сомневаться, Этери тоже услышала.
- Естественно, я уже закончил,- огрызнулся Дудаков,- дело-то по местному времени к полуночи!
- Тебе плевать, что дочь не спит, ждет обещанного звонка?!- снова заистерила трубка.
- Как не спит?! Почему?!- удивился мужчина.
- Потому что папочка обещал позвонить!- снова завелась трубка.
- Ксюш, дай Катю,- и воззрился извиняясь, на Этери.
- Схожу к Диме,- почти одними губами произнесла женщина, закутываясь в гостиничный халат
Из вариантов был лишь один - кивнуть в знак согласия. Он, оказывается, еще не свободен от своих дел. От своих долгов.
Глянул в спину уходящей Этери, которая уже потянулась к ручке двери:
- Ключ возьми,- зажал рукой микрофон сотового.
Блондинка за брелок вытянула ключ с полочки при входе и скрылась за дверью. А в мобильном уже звучал сонный и капризный дочкин голос.
========== Часть 64 ==========
Когда щелкнул замок открываемой двери, Сережа был не только свободен от отцовских забот, но даже, можно сказать, полностью готов ко сну, хотя спать-то ему как раз не очень хотелось. Так не хотелось, что он даже побрился на ночь, ну да, потому что всякий, кто на ночь бреется, на что-то все-таки надеется. Вот Дудаков и надеялся. На мягкую, нежную, сладкую женщину.
Этери бросила ключ на то же место, с которого утащила его почти час назад и, развязывая узел халата, пробормотала:
- Хочу в душ и спать… даже в душ не хочу, но… надо.
В каждом движении была нега, некоторая вялость. И в этом особенная красота ленивой кошки. Поневоле почувствуешь себя котом, которому вот очень надо.
Представил, как струи шумящей воды стекают по спине, собираясь в больший ручеек в районе поясницы, потянулся от ощущения бегущей крови, приливающей к паху. Усмехнулся и направился в сторону ванной комнаты.
Все там было как мечталось: и спина, и вода, и поясница. Тонкая длинная мышца плеча обрисовывалась под кожей, пока руки наносили шампунь на кудри. Капельки цеплялись за темные соски, хотелось подойти и слизнуть. Взял полотенце и ждал мига, когда вода выключится, длинные пряди будут отжаты и отброшены за спину и глаза откроются.
Но все оказалось неожиданно. Этери закинула на спину мокрые волосы и, не открывая глаз попросила:
- Подай полотенце!
- Засекла?- усмехнулся Сережа подходя ближе.
- Ты очень смотришь,- завернула волосы, вытерла лицо концами и открыла глаза.- Я чувствую. Как будто трогаешь.
На сосках все так же висели капельки,- не удержался поймал одну губами, пока помогал выступить на пол.
- Я такая ленивая, что ничего у тебя не выйдет,- Этери протянула руку и сняла второе полотенце с полотенцесушителя.- Мой максимум - тихо лежать бревном.
- Упражнения на бревне?- Засмеялся Сергей и подхватил завернутое в полотенце и вправду совсем мягкое тело.
Дима добре знал свою работу, от него уходили только спать. Без единой мысли в голове и единого зажима в теле.
Дудаков поймал теплую капельку на ключице, втянул в себя, оставив легкий след на тонкой коже. Усадил на постель и прошептал на ухо:
- Я знаю точно, где массажа не было.
- Ты пошлишь?- приоткрыла один глаз женщина.
- Не я!- обвел губами вторую косточку на ключице и потянул полотенце с волос.- Я лично всего лишь имел в виду массаж головы.
Он вытирал светлые кудри, Запускал пальцы в этот влажный каскад, Массировал кожу, Слушал нежное низкое мурлыканье. Тоже совершенно кошачье. Перебрался пальцами с затылка на шею, предлагая голове откинуться назад на его руку. И нежно поцеловал в губы.
Вытянул конец полотенца, закрепленного на груди. Поймал аккуратные полушария в ладони, легко помял, наслаждаясь ощущением возбужденных сосков под пальцами.
- Знаешь, может, я и передумаю быть бревном,- потянулась ближе и плотнее к его ладоням Этери.
- Интересная мысль. Думай ее дальше,- подтянул сильнее на кровать, отбросил ненужное полотенце и уложил.
Полюбовался получившейся картиной. Снял с себя одежду. Прижался всем телом. Неспешно прочертил линию от впадинки на шее до лобка. Пробежался пальцами и замер на сомкнутых теплых складках. Еще раз поцеловал, пробуя губы неторопливо, со вкусом.
- Даже в качестве бревна ты безумно возбуждаешь,- и утонул пальцами в женском, мягком, ища маленькую твердую кнопочку, которой включались томные вздохи, переходящие в терпкие стоны, мерное движение бедер, становящееся по мере кружения и ворожбы над этой точкой женской природы страсти все менее осмысленными, все более дикими, жадными и резкими.
И когда почувствуешь, как заскользила ладонь по влаге возбуждения, когда найдешь в ритме ее движения стремление стать частью мужчины, сделать его частью себя, оставалось лишь раскрыть бедра, соскользнуть вовнутрь. Первородно. Первобытно. Просто и знакомо. Как веками шло познание женских прелестей мужчинами.
За спиной у него сплелись женские ноги. Длинные пальчики цеплялись за влажные плечи. И спокойствие однозначности силы естества вело вперед, вверх, приближая к вершине. Слушая звуки ее голоса и ее тела, втягивающего в себя, выпускающего, снова забирающего. Если и стоило что-то в этом мире того, чтобы жаждать сближения со сложным и непонятным противоположным полом, то вот эта простота движения жизни. Втолкнулся полностью, освобождаясь от тяжести, которая тянула в глубины познания. И пока не совсем угасла сила, снова поймал женский сосок, опустил пальцы под низ живота, находя все ту же сладкую точку. Провел по ней, прижал, отпустил, прижал снова, пока ответом не стал гортанный вскрик, резкое движение тазом вверх и плотный захват уже слабеющего члена внутри.
