- У меня тоже есть поводы опасаться,- не отрицает ее подозрений Дудаков.

- Ой, дурак!- и нежно проводит рукой по его голове от лба до затылка.

До рассвета они и будут заниматься только взаимными ласками и удивлением за наблюдаемым в зеркала.

Уже под утро Сергей задумчиво предложит:

- Давай организуем такое же дома?- и кивнет на потолок.

В ответ получит повторение:

- Ой, дурак!

Дурак не дурак, а сумку по возвращении из отеля собирал с чувством, что его лишают всех праздников жизни одновременно, хотелось хныкать как Катьке, которую забирают с детской площадки, потому что пора ужинать и спать.

Этери провожала его до аэропорта. Тоже смурная и потерянная. Ее лицо было не более жизнерадостным, чем на тренировке, на которой все то и дело начинают кружить по льду без цели и дела.

- Пиши мне обо всем, что происходит,- потребовал Сергей.

Молча кивнула.

- Не только в рабочий чат!- уточнил он

Кивнула еще раз.

- И я хочу зажигательного виртуального секса,- усмехнулся Дуд.

- Перебьешься,- хихикнула наконец в ответ женщина.

- Это новое условие моего контракта!- насупился Сергей.

- Ну, если речь о шантаже…- и оба рассмеялись.

И все-таки в аэропорту она плакала. Целовала его. Давала кучу указаний и плакала. А уже перед самым уходом неожиданно залезла в сумку и вытащила небольшой сверток.

- Вот… Я не знаю, но вдруг захочешь,- и сунула ему в руку.

Хотел сразу открыть, не разрешила:

- Лучше потом, когда уйду.

Обняла в последний раз, поцеловала на прощание и, развернув, вытолкнула на дорогу возвращения в Россию.

Сергей повертел подарок, посмотрел в спину уходящей, не оборачиваясь, женщине и двинулся в противоположном направлении. Тренькнул телефон. В чате с сыном появился вопрос:

- Пап, можно с тобой посоветоваться?

Набрал Егора. Слушал родной голос. Улыбался. Подарок Этери положил в карман, чтобы не обронить случайно.

- Пап, я хочу встретиться и поговорить. У меня тут, ну, проблема. Не знаю, как быть?- Егор звучал потерянно.

- Встреть меня послезавтра в аэропорту. Я тебе скину время и рейс.

- Хорошо,- согласился сын,- Пап, это про Аришу. Как мне с ней быть? Вот.

- Обсудим,- улыбнулся Дуд.

Сел в кресло зала ожидания. Оставил ребенку все координаты своего возвращения. Вспомнил о подарке, ткнувшемся в бедро жестким краем.

Вытащил, ободрал упаковочную бумагу. Показалась вполне характерная коробочка-футляр темно-синего бархата. Открыл. В центре лежало простое золотое кольцо малоотличающееся от того, что потонуло в стоках турецкого аэропорта. Удивился. Вытащил из бархатного ложа. С внутренней стороны ощутил неровность. Поднес ближе к глазам.

Угловатым знакомым почерком по периметру тянулась надпись: “Любовь на троих я делить не умею”. Значит запомнила… Значит вернула. Неожиданно к глазам подкатили неуместные слезы. Несолидно шмыгнул носом и надел колечко на безымянный палец правой руки. Село как влитое. Хотел уже закрыть футляр, но увидел под крышкой шильдик с банальной, но такой нужной надписью: “Я тебя люблю”

Вытер глаза, которые все-таки стали влажными. Подошел к окну с видом на взлетные полосы и “припаркованные” лайнеры. Оперся правой рукой, держащей билеты. И сделал кадр. Отправил Этери с вопросом: “Какой меня увозит от тебя? Какой тебя привезет ко мне?”

В полученном сообщении женщина увидела фото, где мужская рука с обручальным кольцом прижалась к стеклу, за которым виднелось несколько лайнеров. В ответ написала: “Не важно, я готова приехать на любом!”

“Я тебя люблю! Тоже”- ответил чат.

Так начиналось возвращение домой.

========== Часть 131 ==========

И все-таки, когда все делаешь так, как угодно судьбе, жизнь внезапно упрощается. Вот и у Дудакова как-то неожиданно покатило по понятным и даже благоприятным рельсам. Началось все в Шереметьево, когда при выходе заметил нервно перебирающего одной рукой пальцы другой Егора. Сын сначала совсем как в детстве вспыхнул радостью при виде папы, но потом вспомнил все, что ему диктовали долг перед матерью и личные убеждения, насупился, насторожился. Но Дуду уже было не до этого, подошел и обнял мальчишку за шею, притянул к плечу круглую голову. Все-таки, кто бы что ни говорил, а это лучший мальчик в мире. Ну, немного резкий, но все равно лучший. Да и отцу он навтыкал по делу, хоть и обидно.

- Пап, я это,- оглянулся по сторонам Егор, смущаясь отцовской нежности,- ну, ты это… Не надо. Я поговорить.

Поговорили, конечно. Вопрос-то у Егора был не такой прозрачный, как могло показаться. Тот самый диссонанс между разумом и чувством. Как его мог понять отец, так никто бы не понял. Долг, совесть и воспитание говорили мальчишке, что Арина - не партия, надо расставаться, а сердце совершенно этого не хотело. Болело. Требовало не рубить под корень чувство.

Дудаков понимал сына. Трудно быть одновременно честным с собой и жить радостно.

- Егор, ошибки все люди совершают. Даже большие и страшные,- наконец заговорил Сергей, глядя на дорогу,- по которой двигалось авто сына.- И если мы их никогда не прощаем, есть шанс остаться на необитаемом острове в центре мегаполиса.

- Она не отказалась, когда ей предложили. А если бы что-то случилось?!- сын втопил педаль газа, летя по трассе.

- Но не случилось же,- в другой ситуации Сергей бы сам себя не понял, но здесь речь шла о детях, его детях.- В конце концов, она не бросила Катьку, не уехала, следила. И даже не она предложила так поступить. У девочки есть мама.

- Думаешь, ее надо простить?- Егор колебался, но простить ему хотелось.

- А ты знаешь, что я ее просил не рассказывать тебе всего этого?- вдруг поинтересовался отец.

Водитель лишь тряхнул отрицательно головой.

- Я просил,- повторил Дуд.- Значит, она верила в то, что ты сможешь быть добрее к ней. Это же важно. Это тоже важно.

Оба замолчали. Не бог весть какая радость для Сергея Викторовича была бы Арина при Егоре, но уж тем более не бог весть какая радость тоскующий сын.

- Ты мне поможешь вещи перевезти?- вдруг спросил у парня.

- Наверное,- Егор пожал плечами.- А когда?

Вот так и вышло, что познакомил его с новой своей жизнью. Жильем. Косвенно и с женщиной, которая смотрела с нескольких фото в разных углах квартиры. Понял, что и Этери для Егора - не бог весть какая радужная перспектива, но уж поди смирятся с женщинами друг друга? Как-нибудь.

Съездил к Кате, которая кинулась на шею и мурлыкала маленькой кошечкой. Посмотрел в недобрые глаза Ксюши. Но что тут поделать, жизнь его не про нее была. Хотел как-то примириться, понял, что ему не светит. Его не любят. И могли бы, на ленточки для бескозырок порезали. Может, в чем-то и право имеет?

- Утащит тебя твоя Этери в пропасть,- ванговала Ксения.- Ты посмотри, что в прессе творится, в интернете?

Тут она была права: как с цепи сорвались, и журналисты, и вся их фигурная братья. Ему тоже уже кулуарно позванивали, выясняя, не пора ли работать на опережение и разбирать спортсменов. Всех послал нахер. Шакалье - не люди.

В общем, в Новогорск вернулся в крайне боевом настроении. Раннее утро слепило глаза ярким летним солнышком. В корпусе было тихо, дети еще спали. Подошел к дверям своего номера и тут услышал, как щелкнул замок по соседству. Женский смех, поцелуи, мужское прощание: “До вечера, Лялька!”. Светлые кудряшки и длинные ножки, убегающие на выход.

Переглянулся с хореографом, усмехнулся и покачал головой:

- А ты времени не теряешь тут? Я-то думал у тебя женщина дома беременная.

- Никакая она небеременная,- отозвался Даня.- Было и прошло.

- Сочувствую,- вполне искренне сказал Дудаков.

- Да чего теперь,- Глейхенгауз стоял в дверях и смотрел на коллегу.- Как отпуск провел?

- Насыщенно,- улыбнулся Сергей.

- Ты от нас уходишь же?- уточнил младший у старшего.

- Не говори ерунду, Дань,- хмыкнул техтренер.- Куда вы без меня?

- А Казань?- изумился Глейх.