– Он кого хочешь может изобразить. Я ещё не знаю, как нам это использовать, но что-то должно получиться, я уверена.
– Ну, допустим, – признал я.
– Димины друзья тоже могли бы принимать участие в съемках, – продолжала она. – Ну, а с техническим персоналом и вовсе не будет проблем.
– И ещё деньги, – напомнил я. – Алекперов ведь авансом не даст ни копейки. Он заплатит только за программы, стопроцентно готовые к выходу в эфир.
– Да, – подтвердила Светлана. – Но мы ничего не будем у него просить. Деньги есть.
– Откуда?
Моё изумление было совершенно неподдельным. На съёмки требовались большие суммы. Тысячи, десятки тысяч долларов. И я никогда не ведал о существовании у Светланы таких денег.
– Я продала дом.
Тот самый, самсоновский, понял я.
– Я всё равно не смогла бы там жить.
Продала дом, получила кучу денег, но осталась жить в своей старой квартире. Все деньги вложит в возрождение самсоновской программы – лучший памятник бывшему мужу. Я заглянул Светлане в глаза и понял, что всё именно так и есть. Она продолжала его любить, неистово и безоглядно. Как человек он был к ней жесток. Но она любила его не за это злое и тёмное, а за его талант.
– Где ты сейчас? – спросила Светлана.
Я пожал плечами.
– Можно сказать – нигде. Из налоговой полиции ушёл сразу, едва в тот раз вернулся в Вологду. Устроился к приятелю на фирму, а всё равно как-то так…
Я неопределённо развёл руками.
Светлана понимающе-печально улыбнулась. И я, и она жили в этот год воспоминаниями. Наша жизнь и наша работа тогда, при Самсонове, и были тем главным, что потом вспоминается всю жизнь. Всё, что после – слишком суетно и мелко.
– Женился?
– И развёлся, – буркнул я.
Брови Светланы поползли вверх.
– Ничего не получилось. Я думал, что всё забудется, а оказалось – на беде счастья на выстроишь. Между мной и Мариной всё время стояли Самсонов и Саша, муж её покойный. Мы никогда не говорили об этом вслух, но оба чувствовали одно и то же.
Одно и то же – это наша вина, и это не давало нам обоим покоя.
Светлана взъерошила мне вихры. Показывала, что не держит на меня зла и вообще не считает меня виновным в случившемся год назад. Если бы она знала, что год назад ничего и не было!
– Я позвоню Алекперову, – сказала она, уводя меня от тяжелых воспоминаний. – Договорюсь о встрече.
– О какой встрече? – не понял я.
– Вашей. Ты и он. Вы должны поговорить.
– О чём?
– О программе «Вот так история!». Алекперов возглавляет руководство телеканала. А ты возглавляешь программу.
У меня вытянулось лицо. И тогда Светлана засмеялась.
– Да-да, – подтвердила она. – Я хочу, чтобы ты возглавил этот проект.
Я должен был занять место Самсонова. Так следовало понимать. И сам Самсонов этого хочет. И – независимо от него – Светлана.
3
Встречи с Алекперовым не пришлось ждать слишком долго. На следующий день, в десять утра, он ожидал нас со Светланой в своём кабинете. Мы прошли через приёмную, где томились какие-то посетители, и оказались в алекперовском кабинете.
Алекперов сильно изменился за прошедший год. Внешне он оставался вроде бы прежним, каким я его знал – тот же начальственный вид, движения уверенные, дорогой костюм, как на тех ребятах с глянцевых страниц журналов – но вот глаза его выдавали. В них не было ни напряжения, ни печали, одна только усталость, но это была вселенская усталость человека, потерявшего радость жизни.
Разговор Алекперов начал с ничего не значащих фраз, и это продолжалось минуту или две, потом внезапно воцарилась пауза, и я понял, что это сигнал к началу настоящей беседы.
– Я нашла руководителя нашей программы, – сказала Светлана и обернулась ко мне.
Алекперов воззрился на меня так, будто видел впервые в жизни.
– Он участвовал в нашем проекте ещё тогда, при жизни Сергея Николаевича.
– Да, я помню, – без особого энтузиазма подтвердил Алекперов.
Мне показалось, что он не то чтобы растерялся, но мысли его разбежались в беспорядке – это уж точно.
– Для меня это полная неожиданность, – не стал юлить Алекперов. – Я-то думал, что вы, Светлана, сами и возглавите проект.
– Я, не я – какая разница?
– Ну, так тем более, – сказал Алекперов, воззрившись на Светлану своим усталым взглядом.
Демонстрировал, что только её видит на капитанском мостике. Я прекрасно его понял. Недотёпа Горяев сделал для него три пилотных выпуска – и всё окончилось ничем, пшиком. А время идёт, целый год пролетел. И не только год пролетел, а деньги, и всё мимо Алекперова. Самсоновская программа приносила значительные барыши, и вдруг процесс прервался. Его надо восстановить как можно быстрее и при этом исключить возможность малейшего риска. Нужен успех, мгновенный и настоящий, и поэтому Алекперов теперь старается предусмотреть всё. Если Светлана возглавит проект, то это будет знак телезрителям: вы видите ту же самую программу, которую так любили, потому что возглавляет её бывшая жена Самсонова, а муж и жена, как известно, одна сатана. Я посмотрел на Светлану, давая понять, что спорить здесь не о чем. Какая, в действительности, разница, кто будет номинальным руководителем программы? Тем более что Алекперов по-своему прав.
– Нет! – с неожиданной для меня жёсткостью сказала Светлана. – Руководителем будет Женя. Или так, или вообще никак.
Я заметил, что усталости в алекперовском взгляде прибавилось. Некоторое время он молчал, будто о чём-то размышляя, потом коротко спросил:
– Причина?
– Я так хочу, – объяснила Светлана. – Этого достаточно?
– Вполне, – подтвердил Алекперов.
Он, наверное, понял, что спорить бесполезно. Так мне поначалу показалось. Но я недооценил Алекперова. Он никогда не отступал сразу.
– Вас я знаю, – сказал он Светлане. – Знаю, на что вы способны. А его, извините, нет.
Он кивнул в мою сторону.
– И точно так же и телезрители. Поэтому мне ваша фамилия, – показал он на Светлану, – нужна в титрах. Чтобы там значилось: «Руководитель программы – Самсонова».
Всё верно я про него угадал: и чего он хочет, и почему именно Светлану прочит в капитаны. Но на Светлану его слова не произвели ни малейшего впечатления.
– Там и так будет моя фамилия, – сказала она, демонстрируя, что от своих слов не отказывается.
А усталости в алекперовском взгляде всё прибавлялось и прибавлялось. Мне даже стало его жалко. И к тому же я до сих пор не понимал причины Светланиного упрямства. Я выразительно посмотрел на неё. Алекперов, кажется, перехватил этот мой взгляд.
– Кстати, не хотите ли кофе? – осведомился он.
И прежде, чем мы успели произнести хоть слово, он поспешно поднялся из-за стола и вышел в смежную с его кабинетом комнату отдыха. Он сделал это сам, вместо того, чтобы просто вызвать секретаршу, которая и проделала бы всё наилучшим образом. Просто хотел оставить нас наедине, чтобы мы смогли обо всём договориться. Вернее, чтобы я смог переубедить Светлану. Но она поначалу даже не дала мне рта раскрыть.
– Ты не вмешивайся! – сказала она. – Я сама ему все втолкую!
– Но почему? – Я даже воздел руки к потолку.
Она посмотрела на меня так, будто решала, достоин ли я того, чтобы знать правду. Наверное, мой вид внушил ей доверие, потому что после паузы она сказала:
– Ты был единственный в нашей группе, кто по-настоящему любил Сергея. И ты был единственный, кто смог заменить его после гибели. Это теперь твоё место. И твоё право.
Она видела во мне замену Самсонову. Так мать мечтает, чтобы сын был хоть в чём-то похож на отца. Мне вдруг открылась такая бездна чувств, что я смешался и не нашёлся, что сказать.
Вернулся Алекперов. Он принёс две чашки с дымящимся кофе, поставил их перед нами и взглянул на нас вопросительно.
– Мои слова остаются в силе, Алексей Рустамович, – сказала безжалостно Светлана.
Все матери безжалостны, когда дело касается будущего их детей.
Алекперов плюхнулся в своё начальственное кресло и провёл рукой по лицу – то ли снимая с него невидимую нам паутинку, то ли отгоняя внезапно подступившее наваждение.
