Значит, оставалось только договориться о цене.

– Я в долгу не останусь. Ты ведь все еще сухопутный пират? Ай-яй-яй, как нехорошо. Но я могу тебе помочь, – Черная Борода лишь прищурился в ответ на ослепительную улыбку Киллиана. – Просто так, по доброте душевной, как своему давнему верному врагу. У меня достаточно сокровищ, чтобы ты мог купить себе хороший корабль.

Черная Борода покачал головой, тряхнув спутанными кудрями.

– Я не хочу себе «хороший корабль». Я хочу себе отличный корабль. Самый лучший. Я хочу себе «Веселого Роджера». Это моя цена за волшебный боб.

Киллиан яростно сверкнул глазами:

– По своей воле я «Роджера» тебе не отдам.

– Ну, как знаешь.

Он сидел напротив, улыбаясь так паскудно, что с души воротило. И тем тошнее было, что они оба прекрасно знали, что Киллиан заплатит эту цену.

***

К какофонии Большого яблока, суетливо шумящего за раскрытыми окнами тысячью голосов, добавился пронзительный писк электронного будильника. По кнопке отключения Эмма попала не сразу – глаза никак не хотели открываться. Да и чувствовала она себя вымотанной так, словно не спала в удобной постели девять часов кряду, а вагон угля разгружала. Странно…

Готовя завтрак себе и сыну под ненавязчивую мелодию популярной радиостанции, женщина двигалась едва ли не на автопилоте, одновременно пытаясь удержать отрывки стремительно ускользающего сна. Она помнила море, шторм и корабль, помнила страшную грозу и многоглавое чудовище, превратившееся в жуткий туман, что вот-вот готов был окутать и судно, и находящихся на борту мужчин. Откуда-то она знала, что если туман коснется корабля или людей, случится нечто страшное, и она изо всех сил сосредоточилась на том, чтобы не дать этому случиться. Ей все никак это не удавалось, хотелось закричать от отчаяния, когда внезапно она услышала, как кто-то зовет ее, а после увидела мужчину за штурвалом, что решительно направлял корабль вперед, шепча ее имя. Она не видела его лица, помнила только голос и ощущение того, что он бесконечно важен ей. И точно оковы спали с ее души, и Эмма во сне раскрыла свои огромные светлые крылья, защищая этого человека, а после взмахнула ими, наполняя паруса попутным ветром.

А потом проснулась.

Бред какой-то. Ставя тарелки на стол, она пыталась понять свой сон. Может, она переиграла с Генри в видеоигры перед сном? Но тогда ей бы снились крепости, рыцари, маги и всякая волшебная ерунда.

– Мам, опять забыла?

Сын смотрел на нее с улыбкой, и Эмма моргнула, возвращаясь в реальный мир. Какао в кружках явно чего-то не хватало.

– Точно, корица! Держи.

Она едва успела сесть за стол и сделать глоток какао, как в дверь постучали.

– Мы кого-то ждем? – удивился Генри.

– Да нет.

Стук повторился – гораздо громче и настойчивее. Кому-то не терпелось ее увидеть? С Уолшем они должны были встретиться только вечером.

– Посиди здесь.

Все еще немного сонная, взъерошенная, в своей любимой клетчатой пижаме, она направилась к двери, по пути выключив радио. Слащавая композиция успела порядком надоесть.

В очередной раз ругая себя за то, что забывала вызвать мастера и установить «глазок», Эмма распахнула входную дверь.

На пороге стоял мужчина. Эммм… Весьма привлекательный мужчина. Она с удивлением рассматривала незнакомца, по привычке подмечая детали. Высокий, стройный, подтянутый. Светлая кожа, живописно растрепанные темные волосы вкупе с легкой небритостью. К тому же необычно одетый: черные кожаные брюки заправлены в высокие сапоги, псевдоисторический черный кожаный камзол, черный жилет, расстегнутая на груди черная же рубашка со странного вида серебристым кулоном на длинной цепочке, серьга в правом ухе.

Надо признать, выглядел он весьма эффектно.

При виде ее синие глаза мужчины вспыхнули такой невозможной, запредельной радостью, будто Эмма оказалась как минимум спасительницей всего мира.

– Свон, – выдохнув с облегчением, будто невесть какое чудо увидел, мужчина расплылся в счастливой улыбке, делая шаг вперед. – Наконец!

– Стоп! Я вас знаю? – Эмма машинально выставила перед собой руку, поспешно размышляя, почему он кажется ей таким… знакомым? Ведь, судя по внешнему виду, наверняка он – косплеер, из тех, что развелось в мегаполисе по дюжине на каждом углу. Да, скорее всего так и есть. Правда, знакомых косплееров у нее до сих пор вроде не было, да и она бы запомнила такого красавчика… Эдакий плохиш, разбойник, похититель женских сердец.

А мужчина говорил – торопливо, со странной уверенностью в голосе:

– Слушай, я за подмогой. Случилась беда, страшная беда. Твои родные все в опасности.

Эмма нахмурилась. Сумасшедших она справедливо опасалась, а уж упоминание о родных и вовсе вывело из себя.

– Мои родные все здесь. А вы кто?

Возможно, ее ответ прозвучал слишком грубо, но ей было плевать. Она хотела закрыть дверь, но что-то ее останавливало. Его решимость, его убежденность, собственная интуиция или еще черт знает что, но это что-то не давало ей захлопнуть дверь перед самым носом незнакомца, и поэтому она все вглядывалась в его лицо, пытаясь не то понять, не то вспомнить.

– Старый знакомый, – ответил он серьезно. – Я знаю, ты меня не помнишь, но я попробую освежить память.

Мужчина шагнул вперед, оказавшись так близко, что она ощутила запах свежести, соли и кожи и неожиданно остро вспомнила свой сон; скользнул чуть шершавой ладонью по ее щеке, к затылку, а в следующее мгновение теплые губы прижались к ее губам. Сердце точно ухнуло в бездонную пропасть, глаза широко распахнулись, а тело отреагировало быстрее разума – спасибо курсам самообороны. Всего лишь пару секунд понадобилось на то, чтобы двинуть коленом в пах, целясь в самое чувствительное место, и резко толкнуть, так, чтобы согнувшийся от боли незнакомец, застонав, отлетел к противоположной стене узкого коридора.

Ошеломленная, Эмма крепко держала дверь, приготовившись захлопнуть ее в любой момент. Ее щеки жарко пылали.

– Вы в своем уме?

Незнакомец криво, болезненно улыбался, глядя в ее глаза и тщетно пытаясь выпрямиться.

– Попробовать… все же стоило. Вдруг мои чувства не безответны.

– Позвоню в полицию – почувствуешь вкус наручников, – она грозила ему, надеясь, что не сорвется голос, пока сердце бешено колотилось в груди.

Мужчина неловко шагнул к ней, умоляюще протягивая руку:

– Все это звучит как бред, но просто выслушай меня, постарайся вспомнить…

Эмма торопливо захлопнула дверь, отрезая дальнейший бессмысленный монолог и пытаясь осознать, что же это только что произошло.

– Кто там?

Генри завтракал как ни в чем не бывало, и женщина с удивлением обнаружила, что с того момента, как в дверь постучали, прошло не более двух минут.

– Это не к нам, кто-то входную дверь забыл запереть, – соврала она. Сердце все еще лихорадочно билось, а губы горели после короткого поцелуя так, что она невольно провела по ним языком. – Ну, продолжим?

***

Киллиан стоял у дома, улыбаясь немного рассеянно, словно оглушенный, и чувствовал, как странная эйфория наполняет его, приглушая даже остаточную остро-режущую боль в самом нежном месте.

Он все же нашел ее.

Его боевая, решительная девочка. Будто и не было всех этих месяцев в разлуке. Ведь знал же, что нельзя действовать вот так, нахрапом, но увидел ее – родную, любимую, такую по-домашнему уютную – вдохнул знакомый запах, утонул в сиянии ясных зеленых глаз и, точно мальчишка, не смог сдержаться.

Конечно, на силу поцелуя истинной любви он не очень-то рассчитывал – как можно любить человека, которого вроде как впервые видишь? – но все же жаль, что не удалось подстегнуть скорректированную зельем память.

Киллиан запрокинул голову, силясь рассмотреть ее окно среди множества одинаковых прямоугольников.

Он не отступится просто так.

Он завоюет ее.

А пока остается убеждать, посеять в ней сомнения, воззвать к спрятанной глубоко в душе той одинокой девочке, что даже спустя столько лет все еще надеется найти родных. Придется оперировать фактами – уж это-то должно ее пронять. Реджина, конечно, постаралась, но вряд ли заклятие подчистило все хвосты, где самый большой из них – бывшая квартира Нила, в которой наверняка найдется много интересного.