========== Часть 1 ==========

Ни льющийся сквозь узкие окна солнечный свет, ни горящая под потолком керосиновая лампа не могли полностью рассеять полумрак, но ему всегда это нравилось. Нравился запах моря, смолы и дерева, нравился доносящийся плеск волн и крики чаек, нравилась уютная прохлада каюты, заменившая ему дом на долгие десятки лет.

Ступая привычно бесшумно, мужчина обошел стол, приблизившись к дальнему окну. С того самого момента, как он узнал, что Эмма стала Темной, он чувствовал странное оцепенение, словно оказавшись в тяжелом сне, стряхнуть который никак не получалось. Сердце точно подернулось корочкой льда, даже кровь в венах будто загустела, и только записка на бумажном пакете «Жди на «Роджере». Эмма», написанная знакомым быстрым почерком жгла пальцы, доказывая горькую реальность происшедшего.

За спиной скрипнула половица, и Киллиан резко обернулся.

Конечно, это была она, Темная. Резкий, пугающий контраст с собой прежней: яркий макияж не скрывал бледность кожи и темные круги под глазами, гладко зачесанные светлые волосы обнажили тонкую шею, а длинный черный плащ из проклятой крокодиловой кожи лишь подчеркнул почти болезненную хрупкость фигуры.

Слишком близко.

Ее запах окутал его, проник в легкие, и сердце в груди ударило с болезненной силой, едва не сорвав стон с искусанных губ.

Дьявол! Джонс, держи себя в руках!

Это не Эмма.

Это – Темная.

– Можно вот так не подкрадываться?

Прозвучало резче, чем хотелось.

– Прости, – короткое слово в ответ, произнесенное с удивлением и, пожалуй, с легкой обидой. Словно ничего не произошло, словно она действительно не понимает, чем заслужила подобную грубость.

Это злило.

Что у тебя на уме, Темная?

– Что тебе нужно?

Ледяной взгляд зеленых глаз чуть теплеет.

– То, что в последнее время между нами происходит так странно, – она говорит медленно, тщательно подбирая слова, и он стискивает зубы так, что заиграли желваки. – Хочу попросить прощение за прошлый раз. Знаю, ты хотел помочь. Так может мы… поужинаем, поговорим по душам? – она бросает взгляд на стол. – Как прежде.

Он смотрит на нее изумленно.

Она что, говорит это всерьез?

– Да я бы с радостью, но едва ли получится как прежде.

Видеть ее невыносимо, почти физически больно, и мужчина отворачивается, ставя чертов пакет на стол. Мгновение – и на потемневшей от времени деревянной столешнице расстилается красно-белая клетчатая скатерть, а на ней бутылка вина с двумя бокалами, высокая зажженная свеча, и тарелки с легкими закусками.

От неожиданности он невольно отдергивает руку.

– А так? – родной голос за спиной звучит мягко, почти застенчиво, и он недоверчиво оборачивается.

Эмма рядом, вот она, стройная, нежная, стоит перед ним в легком светлом платье, том самом, из их первого свидания, и ее волосы снова собраны в пушистый хвост, и трогательно хрупкие ключицы, как и прежде, притягивают взгляд. Она робко улыбается, протягивает руку, беря его ладонь в свою, и так привычно легко сжать в ответ тонкие горячие пальцы, и кровь снова закипает в жилах, и, разогнавшись по венам, гулко ревет в ушах, почти заглушая ее слова:

– Да брось. Уж ты-то доверяешь мне.

По изменившемуся плеску волн за бортом Киллиан понимает, что корабль вышел в открытое море. Они сели за стол и сейчас Темная – Эмма – аккуратно раскладывала на коленях салфетку. Туман в голове постепенно рассеивается, и он, наконец, мог посмотреть на сидящую перед ним женщину.

Ему хотелось выть, скулить, кричать. Вырвать из груди свое глупое влюбленное сердце, растереть его в пыль и пустить по ветру, чтобы оно не рвалось так мучительно больно.

Да, похожа.

Да, его все так же тянет к ней.

Но…

Он видит в ней изменения – ставший более уверенным взгляд, новая тонкая ускользающая улыбка, раскованность жестов и свобода движений. И все это – не она.

Не его Эмма.

Это сводило с ума. Рвало на части. Убивало.

– Можно вопрос?

Она улыбается лукаво, дразняще, точно зная наперед все, что он может сейчас ей сказать.

– Осталась ли я той прежней Эммой?

Нет, не осталась.

– Вопрос, на который сложно ответить. Давай упростим.

Она закидывает в рот кусочек еды, жует, смотрит игриво, откровенно.

Дьявол! Крюк, соберись! Ты обязан ее спасти!

Попробуем вас удивить, мисс Свон.

– Твой новый дом. Что за запертой дверью?

Что ж, ему удалось. Она перестает улыбаться, явно ожидая не этого. Киллиан пристально смотрит на нее, и, не дождавшись ответа, вопросительно приподнимает брови:

– Я хочу тебе верить, Эмма. Очень. Всем сердцем.

Все-таки не удалось скрыться за напускной бравадой, и, почуяв эту слабость, она подается вперед, протягивает руку, крепко сжимает его пальцы.

– Так верь мне! – она просит искренне и отчаянно, и становится так похожей на себя прежнюю, что на мгновение ему хочется послать к дьяволу все и всех и поверить ей, а дальше будь что будет. Но новая улыбка – улыбка Темной – отрезвляет его, бьет наотмашь, рассекая, будто хлыстом, до самого сердца.

– То, что я захочу от тебя спрятать спрячу все равно, – добавляет она и коротко смеется, ни дать ни взять, вспомнив известную только ей шутку.

Вот тебе, получай!

Он убирает руку, а сердце заходится, едва не ломая ребра изнутри. Наверное, когда-нибудь он привыкнет к этой боли.

Но не сейчас. И, наверное, ни в этой жизни.

– Вот и ответ на тот мой первый вопрос. Ты не прежняя, – он смотрит в ее глаза, пытаясь отыскать в их стылой зелени хотя бы след той прежней Эммы. – Ты не играла в игры.

Она выпрямляется на стуле, отворачивается.

– Да, – почти шепотом, признавая. А потом, глядя ему в глаза, громче, с превосходством, – Другая. Я – лучше.

Добивает, пробивает словами, точно кинжалом – доверчиво подставленную грудь.

– Чем Светлая? – он и правда пытается ее понять. Лучше так, чем мучительно умирать от невидимых ран.

Она удивленно моргает и задумывается, будто вспоминая события вековой, а не трехнедельной давности.

– Я помню, какой была ранимой, закомплексованной, с каким трудом приняла волшебный мир. Но теперь я… словно прозрела, – она, наконец, находит нужное слово, улыбается коротко, со снисходительностью к себе прежней. – Страх прошел сам собой. Поверь, я – открытая книга, если захочешь ее прочесть.

Он смотрит на нее недоверчиво, говорит резко, уже не сдерживаясь:

– По-твоему, между нами возможны серьезные отношения?

Но Темная только пожимает плечами, реагируя на его выпад с ледяным спокойствием, словно мудрый взрослый на детскую истерику, и невозмутимо разливает по бокалам вино.

– Белль и Голд любили друг друга, – напоминает она.

Он вспыхивает, моментально ощетинившись, яростно щурится:

– Возьми кого-то другого, не Крокодила для примера.

– Почему нет? – искренне удивленная, она смотрит в его глаза. – Родившийся трусом, нашел свою любовь только став Темным магом, – женщина подается вперед, говорит с жаром, убежденно. – Помнишь, ты рассказывал, как он унижался, лил слезы на борту «Роджера»? – она коротко обводит корабль, точно напоминая о месте того действия, и Киллиан опускает голову, затопленный чувством вины. – И он изменился к лучшему.

– Ошибаешься, – он поднимает взгляд, говорит отрывисто, разогретый собственной злостью. – Это я был злодеем в той драме, Свон.

Мужчина резко встает со скрипнувшего стула, подходит к окну, пытаясь унять дрожь в руках. Когда-то он сам честно рассказал Эмме ту историю, но не ожидал, что Темная вспомнит и настолько извратит ее.

– Он был хороший человек, верный своей семье.

Ему на глаза попадается сабля, и мужчина крепко сжимает в ладони знакомую до мельчайшей неровности рукоять, разворачивается, почти кричит, пытаясь достучаться, донести:

– Я взял эту саблю, приставил к его голове и смеялся над ним, – он на мгновение прижимает клинок к щеке Темной. – Это я со временем изменился в лучшую сторону. Он же стал хитроумным изощренным убийцей.