Тот, кто не может справиться со своими тёмными силами и верит в сатану, часть бытия, как в воплощение и виновника зла, нашедшего в душу врата, грешен и не в силах нести ответственность за свои дела
Мой достойный соперник — Всемогущий Лорд и Господин
Расскажи мне больше о том, зачем ты, купола святого владыка и пленник,
Создал меня
Из чёрных пучин, мёртвых руин, огня
Боялся сидеть на престоле и властвовать один?
Да ты не хозяин. Ты — слуга
Откровения, Искушения
Поединок, с незапамятных времён,
Не придумать нелепее,
Завершён
Не позволено людям жить в великолепии
Мир их разделён
Ненависть и презрение вспыхли во всех глазах
Бездна искалечена, расколота…
Каясь во всех грехах
Горел Храм из поддельного золота
Разрушался под тряпочные ноги
Мне
Безнадёжно заныли ожоги
Я сатанел в адском
Огне
И Дьявол от ярости неистовой и безумной боли,
Что не было сил пережить,
Пал с небес со своего облачного трона
Он погрузился в плодородную почву —
Он рассыпался, он разбился
И корчился от вида собственной крови
Которую мне предстояло пить, заставляя себя увядать и гнить
Я создал тебя, не чтобы править или сражаться со мной
Ты призван меня спасти.
Не люби.
Чем больше угнетаешь тварей, тем сильнее они.
Вот затем тебе и дана
Моя божественная сила
И ты — воля, пропитанная мудростью и дух цели сотворения мира
****
Сатана — это вечная жизнь,
на фоне которой Бог беспомощен
Дьявол оставляет чёрные метки
Вокруг Церквей воздвигает чугунные клетки
И знает наши желания
Проникая в щели тела и в души
И на Службы,
Где нас он слушает
И отпевает
А Великий Бог —
Повелитель и Господин
Руки пустые лишь раскрывает
Мол нас осатанелых в свой чертог приглашает.
А на самом деле он знает, что ничего не может сделать один
****
В нашем сердце лежит ценность мира
(Леопольд Шефер, 1784—1862)
Мы застряли в линиях, образах, эскизах
Переведя дух мы ищем мудрости
В своих же капризах
Ищем ничто и толкаем измученное сердце своё
На испытанья вечные и трудности
А на самом деле всё просто, легко:
Счастье в тебе, не далеко:
Прежде чем небо ночное растает и
засияет утренняя звезда
Прежде чем солнце осветит землю
Сердце выберет тебя навсегда
И сделает меня совершенным
****
****
Прочь радость, восторг и умиление
Меня покинут пусть увеселение и восхищение!
Пока есть зрение, отправлюсь я в страну теней
Укутавшись в кроваво-красный плащ,
Покой там траурный, он так манящ —
Он всех ночей черней
Мне будет там спокойней, и верней
От жизни суеты я наконец-то буду там отвержен
Но по пути я вдруг остановлюсь. В глазах у вас заметив грусть.
Мне показалось, что вы смотрели на меня с выражением соболезнования
И молитвы бормотали, лепетали об умерших
Я слышал стон и всхлипы, скрежеты зубов
И почему-то звон колоколов, заздравный тост
Дверные скрипы покосившихся домов
Лай жалобный облезлых псов
Сидящих смирно подле ваших ног за кость
Оставьте, всё это пустое — Предчувствие дурное.
Не омывайте лица притворными слезами.
В колодцах есть ещё водица.
Не лукавьте, вы сами бросили бы наживное, была бы сила, воля и желание.
Долой печаль и меланхолию! Я ухожу, прощаюсь с вами,
Не провожайте так уныло, накинув капюшон на голову,
Я отрекаюсь от людского мира, с его грехами.
Я отправляюсь.
И возле скромненькой речушки
В земляной и мшистой комнатушке — келье затворником я поселюсь
И буду рад я чёрствой лишь горбушке и прозябать в неведении, безделье
И сущность волочить к себе в презрении
Судьба знать у меня такая
Себя похоронить, приговорить
Хандре служить
Уж лучше буду жить один, себе сам властелин, под непомерной тяжестью страдая
Ничего ни от кого не ожидая,
Чем отходя ко сну, не зная и каждый раз придумывая и гадая
Каким ещё безумием
Свой род, детей и день кормить
Судьба знать у меня такая
Себе служить…
****
Прекрасная осень
Время унылых печальных грёз
Чудная осень
Золотые платья берёз
Солнце лукавое в кроне сосен
Тёплая осень
Уток крик
Курлыканье журавлей
Хризантем цветник
Шорох мышей
Боль, сожаленья отбросим
Мысли смертей
Нет ничего в миг этот главней и мудрей,
Чем слова, что мы произносим:
Прекрасная осень!
А мы стали всего лишь на осень взрослей…
****
всем, кто умнее всех. мне
Он думает, что он широк
Оттого он узок
Он думает, что он высок
Поэтому он низок
Он думает, он далеко
На самом деле — близок
Он уверен — знает всё
Однако не он изобрёл колесо
Здесь он всезнающий и всемогущий
Во все стороны сразу растущий
Любопытно мне
Как на Суде…
Когда он туда направится…
Кем он Ему представится?
****
А в поле жёлтом том,
ветрами обрамлён, стоит наш общий дом, как распустившийся цветок. Мы истекали кровью золотистой и душистой, но оставались всё ещё вкусны, поэтому и были сожраны. Увы.
У каждого из нас свой закуток. Покоя, страха, отдыха и мерзости полны все комнаты. Здесь все равны. И я и ты. Здесь жарко, тесно, сыро в нём, но мы живём. Мы не боимся высоты, под чёрным одеялом даже днём.
А вороны всё вьются, и филины смеются, но знаем мы, хоть и малы, до нас не дотянуться, в капкане, в панцире мы рождены:
слова любви и в бурю, и в тиши.
Вот Солнце, вот Луна. Казалось бы, прекрасная пора.
Мы медленно и ясно зрели,
И вот настал наш час,
И вот мы заблестели.
И чьи-то властные и сильные руки нас захотели.
И полетели мы, и полетели… И снова рядом, я и ты —
Мы стали грудой семечек в кармане жуткой пустоты.
Разрез…
И сбросили мы платья свои защитные
И души наши аппетитные —
Все вместе сложены
Отправились голыми под пресс.
Мы истекали кровью золотистой и душистой
Но оставались всё ещё вкусны
Поэтому и были сожраны.
Увы.
И обрела рука покой.
А панцири то оказались — обычной шелухой.
****
Грязная шея, грязные руки. Творчество — муки
Шея черна
Кожа не видна
Руки черны
Вены не видны
Творчество — муки
До шеи достали руки
Но сделать ничего не смогли
Надену перчатки
Надежда на них
Что б не оставить отпечатки
На шее творчества поэтов других…
****
Стою у окна. Ни мертва, ни жива
За мной покой, тишина.
По небу скользят рыхлые облака
До боли в глазах
Снег блестит
Замёрзла река
Свою белую песню зима поёт
Ветром слабо дует, дует
На ветке ворона чернее тучи сидит
В редких листах
Глаз не смыкая
Веером крылья распускает
Но из укрытия своего не летит
