========== Часть 1 ==========

За окном тихо падает снег.

Она лишь недавно полюбила эти сыплющиеся с небес легкие хлопья. Она много чего полюбила за последнее время. Она полюбила вино, хотя его губы пьянили ее сильнее. Она полюбила чистое небо, хотя его глаза были гораздо ярче. Она полюбила шелк, хотя пряди его волос под ее пальцами были еще нежнее. Она полюбила ветер, хотя его касания были еще невесомее. Она полюбила запах мяты, хотя его собственный аромат был гораздо свежее. Она вновь и вновь слушает классиков, хотя его голос был гораздо мелодичнее и глубже.

Она снова полюбила этот мир, потому что она полюбила его.

Это было неправильно? Возможно… Но она не могла отказаться от этого. От этой тайны – их собственной маленькой тайны, что делает их двоих еще более особенными, не такими, как все вокруг. От ничего вроде бы не значащих фраз, понятных только им двоим. От их переглядок на лекциях, когда она с трудом может сдержать улыбку. От его будто бы случайных касаний, когда ее кожа словно огнем начинает пылать. От предвкушения момента, когда она снова окажется с ним наедине, и время словно перестанет существовать для них двоих. От его губ, подрагивающих от легкого, необидного смеха, когда она снова начинает слишком много говорить.

Губ, которые научили ее губы этой восхитительной нежности, растекающейся по венам сладким исцеляющим пламенем.

Он другой. Не такой как все, кого она знала прежде. Ее тянет к нему, и она не может противиться этому зову.

Да и не хочет…

Зачем? Зачем отказываться от того, кто делает ее такой счастливой? Такой живой, настоящей, цельной…

Впервые за долгое время.

И вот они снова вместе. Рядом. Так близко. И можно тонуть в синеве этих прекрасных и немного грустных глаз. И можно целовать эти красиво очерченные, невероятно чувственные губы. И можно касаться кончиками пальцев этой на удивление мягкой щетины, ощущая подушечками приятное покалывание. И можно забираться ладонями под его футболку, наслаждаясь ощущением гладкой нежной кожи, а потом и вовсе стянуть этот мешающий ей хлопок. А он позволяет исследовать его, точно он – ее новое домашнее задание, новый проект, которое она должна хорошенько изучить.

Она любопытна. Она сидит на его бедрах и касается его, гладит, внимательно исследуя его тело – светлую кожу, под которой перекатываются тугие мышцы, темные волосы на груди, что спускаются вниз аккуратной дорожкой и прячутся под поясом классических брюк. Он щедро позволяет ей изучать его, когда лежит под ней на диване его собственного кабинета, кусая губы, чтобы не застонать, и его глаза такие темные от возбуждения, и его грудь вздымается от тяжелого частого дыхания, и она чуть дрожит от его хрипловатого голоса, когда он зовет ее по имени.

Она не столь наивна, пусть и неопытна. Она знает, к чему это все ведет, но он не торопит ее, и поэтому она всецело доверяет ему. Доверяет, когда он сжимает подлокотник дивана, впиваясь пальцами в кожу обивки в тот момент, когда ей становится мало просто касаний, и она склоняется, чтобы поцеловать его грудь. Доверяет, когда он толкается бедрами ей навстречу, и его возбуждение так четко обрисовано брюками, что она невольно глотает ставшую вдруг вязкой слюну, пытаясь представить его в ней.

Можно ли быть по-настоящему готовой к этому? Она не знает. И твердо знает лишь то, что он – единственный мужчина, с которым она хочет быть.

Целиком и полностью, насколько это возможно.

И она продолжает осыпать его грудь легкими, невесомыми поцелуями, постепенно спускаясь ниже, так, что приходится сдвинуться почти ему на колени, чтобы прижаться губами к твердому поджарому животу с аккуратной ямочкой пупка.

Лизнуть, чувствуя на языке его вкус.

Вкус свежести с ноткой горечи туалетной воды и легкой солоноватостью пота.

Он снова зовет ее. Шепчет ее имя почти жалобно, умоляюще, и ее точно молнией пронзает этим сладким чувством, что скапливается внизу ее живота восхитительным пульсирующим жаром.

Она поднимает голову, невольно заливаясь румянцем. Она зашла слишком далеко? Он сглатывает, и она заворожено смотрит на движение кадыка на его горле.

Как сказать ему, что она готова?

Впервые она не может подобрать слова.

Что ж…

Она недолго колеблется, прежде чем выпрямиться на его коленях и стянуть через голову теплый свитер, оставшись в бюстгальтере.

Синие глаза удивленно распахиваются, когда она берет его ладонь в свою руку и тянет к себе, прикладывая к обнажившейся коже. Его движение стремительно. Миг – и он садится, согнув ноги в коленях так, что она съезжает на его бедра. Обхватывает ее лицо ладонями, ловя чуть смущенный ответный взгляд. Шепчет срывающимся голосом, и его акцент становится еще сильнее, отчего ее бешено стучащее сердце сбивается на половину такта.

– Ты уверена?

Она кивает, касаясь в ответ его лица. Она боится произнести вслух, чтобы не разрушать звучанием голоса таинство момента.

Он прикрывает глаза на мгновение, точно не до конца веря.

А потом целует.

Она ожидает страсти, жара, но его губы нежные, деликатные, почти робкие. Осторожно удерживая, он мягко поворачивается с ней в объятиях, укладывая на диван, нависает над ней, и его глаза словно заглядывают в самую душу, спрашивая ее разрешения.

И от этой его заботы исчезают последние сомнения.

Она сама делает последний шаг в неизвестность, приподнимаясь и касаясь его губ своими.

С тихим стоном он отвечает на ее поцелуй.

Теперь его губы горячие, и каждое их прикосновение словно пожар, что заставляет ее гореть, не сгорая. И вскоре ее губы, ее лицо пылает, а он спускается к ее горлу, а потом к груди, отмечая каждый дюйм ее кожи, лаская, покусывая, посасывая, и она выгибается ему навстречу. Длинные сильные пальцы скользят ей под спину, ловко расстегивают бюстгальтер, стягивают его, отбрасывают в сторону, и она невольно прикрывается руками.

Так по-детски.

В его глазах сомнение, он замирает, он готов остановиться, и это подстегивает ее, заставляя отбросить скромность.

Это же ОН.

И она убирает руки от груди, запрокидывает голову, выгибается, точно предлагая ему себя.

Видишь? Я больше не боюсь.

Его губы накрывают ее сосок, втягивая с тихим влажным звуком, язык обводит вмиг отвердевшую вершинку, пока его пальцы накрывают вторую ее грудь, слегка сжимая, и ее пронзает новая, неизвестная еще волна удовольствия, и она плотнее сжимает бедра, чувствуя скапливающийся там влажный жар.

Его губы, его руки настойчивы и неумолимы, и вскоре ее груди сладко ноют от его искусных ласк, а ставшие такими чувствительными соски блестят от его слюны в сиянии елочной гирлянды.

Ей хочется большего. Она жаждет того, чего еще сама не знает, но, кажется, о чем знает ее тело… и он.

Но он не торопится.

Теперь его очередь исследовать ее.

Он повторяет ее недавние ласки, спускаясь поцелуями по ее животу, языком ныряя в углубление пупка, ее живот поджимается, и она не сразу понимает, что этот тихий звук, разбивший тишину кабинета – ее стон.

Стон, полный наслаждения.

Он приподнимается, расстегивает ее юбку, стягивает теплые колготы, и его взгляд полон искреннего восхищения, когда его ладонь бережно гладит ее кожу, легко скользит по бедру.

– Ты так красива, Кэрри Пилби…

И сейчас она верит в это.

Она сама подцепляет трусики, стягивая вниз, и он помогает ей, нежно проскользнув кончиками пальцев по ее ногам до самой стопы.

Ей жарко, и это отнюдь не заслуга ярко пылающего камина.

Он сбрасывает ботинки и стягивает носки, встает рядом с диваном, медленно расстегивая ремень и брюки.

– Мы можем остановиться, если ты захочешь, – шепчет он мучительно.

Остановиться?

Смысл его слов она не может понять. Зачем останавливаться, когда ее тело будто огнем горит, желая его близости, и, точно обладая собственной волей, выгибается на нагретой коже дивана?

– Дэвид… – она впервые зовет его по имени и он на мгновение прикрывает глаза. – Пожалуйста, я хочу этого.