– Скажи, сегодня тут жутковато? – прошептала я.

– Тут всегда жутковато.

Обычно по вечерам мы здесь не ходим. У пруда Гуди нехорошая репутация: в шестидесятых здесь утонула девушка по имени Мэри Хов. Говорят, её дух так и остался в здешних водах, неупокоенный. Наверняка это просто глупая городская легенда, но мы всё равно не смели подойти ближе. Билли глухо зарычал, и одновременно с этим я заметила рябь на поверхности пруда.

– Ты это видел? – указала я на воду.

В том месте, где волна стихла, от воды, будто дымовой сигнал, начал подниматься туман. Я шагнула ближе к пруду. Майк опять засмеялся и тоном самоуверенного всезнайки заявил:

– Это просто лягушка, Паркер. Их в этом пруду миллионы. – Внезапно его лицо помрачнело, он вытянул перед собой руки, скрючив пальцы, как когти, и насмешливо протянул: – Или это привидение!

Я пихнула его и нахмурилась:

– Не беси.

– Ничего не могу с собой поделать. Мама говорит, это мой дар.

Я снова уставилась на воду и пару секунд наблюдала за ней, затаив дыхание: а вдруг туман снова появится?

– Думаешь, Мэри Хов правда здесь умерла? – спросила я.

– Нет. Это всё выдумки.

– Если это выдумки, может, подойдёшь и коснёшься воды?

Майк заметно напрягся:

– Я сто раз её касался.

– Ну так сделай это снова.

– Сама и коснись.

– Ну уж нет. Мне хватает честности признаться, что я боюсь. Это ты у нас не веришь в привидений.

– Я ничего не боюсь! – И Майк забил себя в грудь кулаками.

Мы оба расхохотались.

– Так и знала, что ты не осмелишься, – подначила я. – А строишь из себя!

– Ой, да ладно тебе, Паркер. Вечно ты стараешься доказать, что я не прав.

– Потому что это легче лёгкого!

Он поморщился:

– Посмотрим, как ты запоёшь, когда я докажу, что ты ошибаешься насчёт старичков.

От одного упоминания нашего расследования меня пробрала дрожь:

– Пойдём отсюда. – Я забрала у него поводок Билли. – У меня уже ноги отваливаются.

Мы потащились назад. На краю тупика Майк изобразил, что ведёт воображаемый мяч, и подпрыгнул, чтобы забросить его в невидимую корзину, но споткнулся о собственные ноги и чуть не грохнулся.

– Вау! – прокомментировала я. – Предлагаю сконцентрироваться на беге.

К моему удивлению, Майк засмеялся. К этому моменту мы оба уже дошли до той точки изнеможения, когда любая мелочь кажется уморительной. Так мы и шли, хихикая, опьянённые усталостью и влажностью.

И тут Билли замер и басовито зарычал.

– Что такое, дружище?

На улице что-то изменилось. Я не сразу поняла, что именно, но потом меня осенило: в выходящих на дорогу окнах первых этажей домов старичков горел свет. И в каждом было по лицу.

– Они на нас смотрят?

Я кивнула:

– Ага.

И действительно: взгляды наших соседей впились в нас. Их глазницы казались пустыми, как у скелетов, рты были открыты и искривлены в немом крике. Я заставила себя помахать им, хотя рука будто налилась свинцом. Майк последовал моему примеру, но выглядел не менее встревоженным, чем я. Никто из соседей не помахал нам в ответ.

– Думаешь, они нас видят? – прошептала я.

– Не знаю. Может, и нет.

Мы снова замахали, уже энергичнее, но опять ноль реакции. Соседи, не закрывая ртов, продолжали пожирать нас глазами. Билли залаял… а он никогда не лаял просто так. Я поёжилась, и мы с Майком, не сговариваясь, прибавили шагу. Мы не оглядывались до самого моего крыльца.

– Заходи, – сказал мне Майк. – Я подожду.

– Со мной всё будет нормально, – прошипела я. – Только запереться не забудь. Иди уже!

Забежав с Билли в дом, я захлопнула дверь и дрожащими пальцами повернула замок, причём не один раз, а два, на всякий случай.

– Солнышко, это ты? – донёсся от дивана мамин голос. – Я опять заснула?

После секундной заминки я ответила:

– Да, мам, это я.

Билли безмолвным стражем стоял у входной двери. Я осторожно выглянула из окна, проверяя, успел ли Майк перебежать через подъездную дорогу к своему дому. И с облегчением обнаружила, что улица пуста, а окна в домах старичков снова темны. Лишь оторвавшись от стекла, я вспомнила о необходимости дышать.

Мне страшно не хотелось выходить из дома следующим утром. Но я сглотнула комок в горле, запила его «Гаторадом»[5] и прицепила поводок к ошейнику Билли. Пёс без особой охоты спустился за мной по ступенькам и тихо зарычал, когда мы оба посмотрели через дорогу. Но там всё было тихо.

Вдруг кто-то схватил меня за плечо. От неожиданности у меня чуть сердце не выпрыгнуло. Вскрикнув, я развернулась. Майк захохотал и, схватившись за живот, согнулся пополам:

– Ха! И опять ты попалась, Паркер! Тебя так просто напугать!

Я стиснула кулаки, борясь с острым желанием ему врезать:

– Да что с тобой такое! Это не смешно!

– А по мне, так даже очень. Два раза подряд! Вот это я понимаю! – Его звонкий смех был единственным звуком, нарушающим тишину улицы. – О, привет, дружище. – И он нагнулся, чтобы погладить Билли.

Нахмурившись, я повернулась к Майку спиной и, возмущённо пыхтя, побежала на месте. Щёки горели.

Майк пихнул меня ногой:

– Не притворяйся, что не рада меня видеть! Я даже пришёл пораньше. Сейчас только двадцать минут седьмого.

Я пихнула его в ответ и скорчила гримасу:

– Думаю, нам стоит разделиться и побежать разными маршрутами, чтобы проследить за старичками.

– Разделиться? – удивился он. – С чего вдруг? Боишься, я тебя обгоню?

– Не в этой жизни.

Майк надвинул бейсболку на глаза:

– Для начала тебе нужно от меня не отстать.

Я сорвалась с места, не дожидаясь, когда он будет готов. Старина Билли грациозной тенью бежал рядом. Признаю, это было нечестно, но Майк всё равно быстро нас нагнал.

– Вот так, значит? – спросил он. Я его проигнорировала. Он обошёл меня и, развернувшись, побежал спиной вперёд. – Смирись: тебе никогда не светит бегать так же быстро, как я!

Когда он снова отвернулся, я сдёрнула с его головы бейсболку и победно помахала ею в воздухе:

– Прости, что ты там говорил? Кто кого быстрее?

– Эй! Отдай!

Я стала бегать полукружьями туда-сюда, не давая Майку отобрать трофей:

– Теперь это моя бейсболка!

Должно быть, мы шумели громче, чем мне казалось, потому что внезапно позади кто-то кашлянул. Развернувшись, я увидела стоящую на своём крыльце мисс Беа и сразу же съёжилась при виде её неприветливой улыбки.

– Вы понимаете, что ещё очень рано? – процедила она.

– Простите, мисс Беа, – тихо сказала я, не выпуская бейсболки Майка. Наша соседка, как всегда, была тщательно накрашена, текстурой её кожа напоминала пластик, из которого была сделана лейка в её руках.

Майк сбавил шаг:

– Да пожалуйста, носи на здоровье! Она всё равно не самая моя любимая. – Если его коллекция бейсболок чему-то и уступает, то разве что коллекции кристаллов бабушки Джейн.

– Так и сделаю, – решила я. Бейсболка была мне велика, но я всё равно её надела. Интересно, что бы сказала Зоя, увидев меня сейчас дурачащейся посреди улицы с Майком Уорреном?

– Так вот, – приятель встал рядом со мной, раскачиваясь взад-вперёд, – насчёт вчерашнего. Это было странно, согласись?

– Они привидения. Я всю ночь об этом думала. Это единственное логичное объяснение.

– В привидениях нет ничего логичного, Паркер. Их не бывает. Как и вампиров, и пришельцев…

Моей коже вдруг стало горячо. Я повернулась к нему:

– Тогда как ты объяснишь вчерашнее?

Он пожал плечами:

– Оптическая иллюзия.

– Чего?

– Ну, знаешь, что такое оптические иллюзии? Когда мозг придаёт особое значение преломлению света…

– Всё, достаточно! – замахала я на него, обрывая ненужные подробности. – Я и забыла, что ты наш местный «Билл Най, парень-учёный»[6].