- Мия Александровна! – услышала я искаженный голос рядом, но сил разогнуться, ответить, дышать, просто не было. – Мия Александровна!

Кто-то тряс меня за плечи и пытался развернуть к себе. Наконец, я все-таки смогла поднять заплаканные глаза. Оказывается, рядом со мной стоял охранник, а я практически навалилась на него, чувствуя, как ослабели ноги. Его лицо сейчас было не таким уже и каменным, каким казалось мне раньше. На нем проскальзывали различные эмоции от тревоги до недоумения.

- Руслан… Андреевич… - прохрипела я. В горле пересохло так, что любой издаваемый звук, царапая словно когтями, причинял боль. – Он…погиб?

Охранник ведь не мог не слышать телевизор? Он ведь тоже находился на кухне в тот момент, когда репортер озвучил шокирующую новость.

Только вот на вопрос охранник почему-то не торопился отвечать. Вместо этого он подвел меня к стулу и усадил. Потом взял стакан с верхней полки и, налив из графина воды, подал мне.

Я же раскачивалась на стуле, стараясь не смотреть больше в телевизор, чтобы не видеть страшной картины, снятой с разных ракурсов. Стакан с водой я приняла, но так не сделала ни глотка, просто в него вцепившись.

Я же его любила. Так долго. Я же никого кроме него не любила. И пусть все получилось у нас так, как получилось, я не желала ему такой судьбы, не хотела, чтобы он погиб… Это ужасно… Как же больно… Жжет в груди невыносимо…

- Мия Александровна, выпейте воды… Не уверен, что имею право говорить, но…думаю, все не так…

- Хватит! – рявкнула я, не в силах остановить поток слез. – Хватит с меня загадок! Хватит этих дурацких тайн и секретов! По-вашему, со смертью шутят? По-вашему, что это еще может быть?!

Громко опустила стакан на стол, пролив несколько капель воды. Поднялась, опираясь рукой о спинку стула, и собралась подняться к малышу. Есть мне все равно больше не хотелось. Мне вообще ничего не хотелось, кроме как выплакаться.

Вот почему Дамир был так встревожен, вот куда он уехал второпях… Все вставало на свои места… Он просто не смог сказать мне правду. Ему сообщили о пожаре в доме, и он не смог мне рассказать…

- Мой брат был честным человеком, - вдруг услышала я голос Дамира из телевизора, - строгим, но справедливым. Его жена, Снежана, была прекрасной женщиной, носившей под сердцем его детей. Четыре жизни загублены, и пусть тот, кто повинен в этом, знает, что будет наказан…

Я всматривалась в его красивое, жесткое лицо и мне показалось оно каким-то…хладнокровным… Будто не его брат и не его племянники только что умерли. Даже перед отъездом Дамир выглядел более встревоженным и испуганным.

- Брат всегда был по жизни победителем. Я бы хотел, чтобы мой сын вырос таким же, как он. Победителем. Победители смогут выжить там, где выжить невозможно…

Постойте… эти слова… Они мне что-то напоминали. Разговор с Русланом в больнице!

« - Назови его Виктор.

   - Что?

   - Виктор. Означает "победитель". А он ведь победил, он выжил...»

О, Боже! Это сообщение для меня. Это не Дамир…

Я подорвалась к телевизору, чуть было не сбив охранника с ног. Прилипла к экрану, стараясь вглядеться в каждую черточку лица Дамира или Руслана. Такой же, каким я видела его несколько часов назад, в той же одежде, только немного усталый.

Снова повернулась к охраннику, сложив руки на груди.

- Скажите мне правду. Все это время со мной был Руслан?

Мужчина оставался невозмутим, но все же я успела уловить момент, когда он сглотнул, а затем ответил:

- Не имею пра…

- Я вас сейчас ударю, если вы скажете еще хоть одно слово про чертовы права! Говорите правду! Немедленно!

Охранник вздохнул, продолжая упрямо сохранять молчание, и я все поняла.

- Это был он… Все это время…это был Руслан…

Николаев Вадим

Последовал удар. Второй, третий. Уху больно. В голове каша. Снова удар. Слезы потекли, но я продолжал стоять. Знал, что если упаду, он будет бить еще сильнее. Пятый раз он ударил меня, и рот заполнила кровь…теплая, с привкусом железа. Шестой, и я выхаркнул кровь на его белоснежную рубашку.

- Ах ты ублюдок! Высерок это шалавы драной! Когда же ты сдохнешь, тварь?! – орал он мне в лицо.

Я продолжал стоять и молчать, глядя в его нечеловеческие глаза, слушая его вопли.

- У*бок… Выбл*дыш…

Он шумно дышал и потирал руку, которой только что меня лупил.

- Пап… - слабо прохрипел я.

- Еб*ло закрой!

Он стащил с себя рубашку и бросил мне в лицо.

- Постираешь!

- Бать… - снова начал я.

Он подорвался вперед, схватил меня за шею и отвесил пощечину.

- Слушай сюда. ТЫ. МНЕ. НИКТО. Понял?

Я судорожно закивал.

- Я тебя терплю, потому что это сука тебя уже будучи со мной в браке родила. Родила и сдохла! Тварь! А ты - копия Витальева! Она что думала, что я тупой или слепой?! Собственную кровь и плоть не узнаю! Я бы тебя голыми руками придушил, да марать свои руки об мусор не хочется! Вырастешь – спасибо скажешь, что на улицу не погнал. Или ты хочешь?!

- Нет…нет…пап… Мне восемь, куда я без тебя, бать?! На улицу не хочу – там холодно!

- Значит, будешь слушаться меня, щенок! Пока жрешь мою еду, спишь под моей крышей… будешь делать, что я сказал!

Он отшвырнул меня, и когда я упал, сильно ударился плечом об угол дивана. Завизжал истошно. Что было сил, завизжал.

- Че? Че ты там? Как свинья визжишь?

- Больно… Кажется, я руку сломал… Не могу пошевелить… Аай!

- Ой, не ломай комедию! Иди в моей спальне приберись, там простыни испачканные после шалав остались. Собери их и постирай. Потом можешь съесть хлеб…и молоко…

Молоко я уже много месяцев не пил… Так захотелось, что даже боль на мгновение забылась.

- А рука как же, пап?

- До свадьбы заживет! – выплюнул он. – Только я бы тебе не советовал жениться. Бабы – бл*ди. Твоя мать была бл*дью! Ладно сдохла вовремя, а то я бы ее сам убил! Твоя бабка была бл*дью. И все остальные тоже – бл*ди!

- У меня хорошая будет! – я крикнул, пытаясь встать, а жгучие слезы от адской боли все равно текли по щекам.

Он махнул рукой.

- Не будет.

- Я вырасту – докажу! Да я вырасту…я денег заработаю и тебе к ногам брошу…Да я, я женюсь на девушке хорошей, внуков тебе наделаю, батя, я тебе за все спасибо скажу! За молоко, за хлеб! За коврик, на котором сплю… За то, что не выкинул меня…

- Ничего не будет у тебя. Успокойся, бл*ть! Простыни иди убери!

- А я уберу! – схватил полотенце и кое-как, шипя через зубы и шмыгая носом, замотал руку, чтоб она плотно была прижата к телу. – Уберу! Все уберу!

- Убирай, убирай! – рявкнул он. – На большее ты не способен!

- Ты еще скажешь: вот сын мой, какой молодец!

- Не скажу. Не дождешься. Ты не понял что ль?! Я избавиться от тебя хочу! Мне ни ты, ни твоя любовь на*уй не нужны!

- Будут нужны! Я буду тебе нужен! Клянусь…клянусь…клянусь…

***************

- Шанс мне дайте! Один! Последний! Прошу!

- Мы тебе дали достаточно времени, чтобы долг вернуть. Извини, Вадик, но это не пять тысяч рублей. Ты нам миллионы должен.

- Андрей! – взмолился я. – Михаил! Мы же…да мы же друзья практически…

Ригерман лишь покачал головой, а Кирсанов протянул мне бумаги.

- Мы не друзья. Мы – твои партнеры. Бывшие партнеры, у которых ты занял слишком большую сумму денег. Ты не рассчитал, как следует, все подводные камни своего дела и в итоге остался ни с чем. Мы ни с чем оставаться не собираемся. Ты должен учиться на своих ошибках. Мы объявляем тебе дефолт. Теперь ты – банкрот, а твое предприятие принадлежит отныне нам. Я лично возьму его в управление и постараюсь развить максимально широко, - Андрей Кирсанов откашлялся.