— Загадывайте желание, — быстро крикнул Пьер. — У нас есть поверье, что если при падающей звезде загадать желание, оно обязательно сбудется.

Ребята закрыли глаза и загадали желание. Экене первым успел пожелать самое заветное и поспешил ему рассказать Пьеру с Марани.

— Я загадал…

— Желание нельзя никому рассказывать, иначе оно не исполнится! — перебил его Пьер.

— Тебе и Марани можно, я доверяю вам как самому себе, — ответил Экене. — Я пожелал, чтобы как можно чаще в нашей жизни, жизни моих родителей, брата и сестёр, друзей и даже тех, кого я не знаю, были такие прекрасные и счастливые ночи. А вы что загадали?

— Я загадал, что ты, брат, нашёл свой путь, — улыбнулся Пьер.

— А я — чтобы Уэйт смог побороть самого себя, — не осталась в стороне Марани.

— Странное желание, — пожал плечами Экене и снова принялся любоваться небом.

Этой ночью никто из ребят не думал о себе. Их волновала судьба других.

***

«Лахесис» вошла в марсельскую бухту тихим вечером спокойным вечером. Моряков и путешественников давно уже приветствовали морские птицы, но только, зайдя в гавань, за полтора месяца плаванья они услыхали с суши голоса других людей.

Пьер с тоской рассматривал знакомые очертания порта, который практически не изменился с момента его побега. Пьер не мог сдержать на своём лице улыбки. Пару лет назад он же решил, что никогда не вернётся на родину. Но жизнь любит преподносить сюрпризы. «Вот я и во Франции, в Марселе. Первый раз я был в Марселе с родными папой и мамой, второй — один-одинёшенький спал на чердаке, а сейчас стою здесь с приёмным отцом, сестрой и лучшим другом»

Марани и Экене с восхищением припали к борту. Детей поразил пристань Марселя. Большой порт Нолошо отныне казался им деревенским причалом. Размеры города, порта подвергли их в изумления. Марани разинув рот разглядывала всё, что могла увидеть. Экене не верил своим глазам — сбылась его мечта. Он во Франции! Люди ходили в таких же одеждах, что и в Нолошо, стояли такие же дома, по дорогам бегали такие же обыкновенные собаки и кошки. Но это всё было другим для Экене.

— Скорее! Пойдёмте смотреть город! — крикнул он Пьеру, Марани и Шарлю. Экене слетел на берег самым первым из всей команды «Лахесис».

— Не сегодня, — разочаровал его Шарль. — Скоро ночь наступит. Город мы посмотрим завтра.

— Ну и что, — протянул Экене. — Ночью веселее. Уэйт, скажи Шарлю, что ночью интереснее. А если Шарль сейчас занят, то мы и сами может походить по городу.

Пьер дружески похлопал Экене по плечу.

— Раз сказано — завтра. Значит, завтра. У нас впереди весь месяц, успеешь ещё налюбоваться.

— Зануда ты, Уэйт, — насупился Экене.

После смерти жены Шарль продал свой дом. Но близкий друг согласился приютить его с детьми. Шарль сказал другу, что поживёт у него только во время этой поездки. Он намерен был вернуться снова во Францию ради Пьера.

С трудом Экене дожидался завтрашнего дня. Он как егоза сидел в карете, вылезая из окна, чтобы рассмотреть улицы, выглядывать каждую минуту из окна дома и прислушивался к каждому шороху. У Марани удивление и восторг в скором времени прошли, она ведь видела кирпичные дома, длинные платья, кареты, запряжённые с лошадьми много раз в Нолошо. Но Экене всё до сих пор пребывал в потрясении. Пьер обхохатывался над любопытным другом.

Но завтра всё-таки наступило.

Пьер с Шарлем показывали Экене и Марани все достопримечательности, которые могли быть интересны детям. Ребята побывали во всех парках Марселя, обследовали все площади и улицы, магазины и кафе. У Шарля было много важных дел, но он с удовольствием их всех отложил ради экскурсии для сына и его друзей. Шарль не жалел и денег, балуя детей. Экене и Марани впервые в жизни увидели целые полки с самыми разными и красивыми игрушками. Тинуваку могли создавать игрушки своим сыновьям и дочерям только из подручных средств, а в Нолошо мало чего можно было приобрести для детей. Пьер радовался вместе с Экене и Марани. Он вспоминал каждый дом, хотя прошло два года. И ему были приятны эти воспоминания.

Ребята веселились и изучали все прелести города. Экене никогда не чувствовал себя таким счастливым. Уплетая четвёртую порцию мороженого, он спросил у Пьера:

— А когда ты покажешь мне трущобы? Ты говорил, что трущобы такая же часть Марселя, как и красивые парки с магазинами.

— Тебе не стоит ходить в трущобы, Экене — возразил Пьер. — Тебе не понравится.

— Я хочу узнать про Францию всё! — подскочил со стула Экене. — И хорошее и плохое.

— Но это не страшная байка у костра ночью, после которой боязно до дома дойти, а настоящая жизнь! — вскричал вслед за другом Пьер.

— Зачем я тогда из дома сбежал, если ничего не увижу? Я хочу увидеть трущобы! Я хочу познать всю вашу страну!

Экене обиженно отвернулся. Пьер вспыхнул, хотя он прекрасно знал, что Экене будет требовать показать ему трущобы, ведь он много раз про них рассказывал другу. Но тут вмешался в разговор Шарль.

— Не горячись, Уэйт. Если наш Экене хочет познать всю Францию, то он должен увидеть её со всех сторон. Завтра мы покажем их.

— Но… — протянул Пьер.

Шарль подмигнул сыну глазом и тот всё понял. Пора бы освободить Экене от наивных иллюзий. Друг должен рано или поздно увидеть настоящую жизнь.

— Я тоже пойду с вами в трущобы! — подала звонкий голос Марани.

— Нет, — погладил её по голове Шарль. — Ты, Марани, останешься дома. Ты ещё маленькая.

— Я уже взрослая! — пролепетала Марани. — Я тоже хочу увидеть трущобы. Уэйт, встань на мою сторону.

Пьер ласково улыбнулся и принял сторону отца. Он хорошо помнил то потрясение, которое испытал в раннем детстве, когда дед показал ему трущобы. Ему несколько ночей подряд снились кошмары. Пьер не хотел, чтобы страдала его сестрёнка.

— Марани, ты ещё мала, — ответил он.

В трущобы было решено идти завтра. Весь день она упрашивала братьев и Шарля взять её с собой, но ни Пьер, ни Шарль не хотели травмировать ребёнка. Однако Экене стоял на стороне Марани. Вчерашним днём он мучительно считал минуты, чтобы его отвели в кафе поесть мороженое, сегодня он жаждал увидеть жизнь изгоев.

***

Завтрашний день наступил. Марани была оставлена с семьёй друга Шарля. Чтобы не терять времени, Шарль взял карету с лошадьми. Карета сначала хорошо ехала по гладко вымощенной камнем дороге, но вскоре она начала подскакивать и уже не могла протискиваться в пространство между домов. Шарлю, Пьеру и Экене пришлось оставить повозку и пойти пешком.

Стоял ясный день, но чем дальше заходили ребята с Шарлем, тем мрачнее и темнее становилась местность. Экене ничего не замечал и напевал песенку. Но через несколько минут он замер перед невиданным ранее зрелищем.

На грязной пропахшей навозом и отбросами земле стояли сооружения вроде домой, хижины тинуваку и то были намного прочнее и теплее их. Возле их находились люди: измученные, голодные, полуодетые мужчины, женщины и дети. Некоторые малыши были и вовсе голые. Среди них был только один старик, который, казалось, вот-вот покинет наш мир. Неподалёку в неестественных позах сидели четверо мужчин и женщин и что-то бубнили себе под нос — разговаривали друг с другом. В руках у них были бутылки спиртного — единственное утешение в этой жизни. Напротив них малыш, ещё не умевший говорить, ел жалкую похлёбку с тощей собакой из одной миски. Девочка лет семи, по-видимому, его сестра, пыталась отогнать собаку. Родителей у детей не было видно. Все взрослые были измученны до смерти или пьянством или непосильной работой. Их руки были покрыты мозолями и язвами. Дети были лишены детства, их единственными игрушками были бутылки и осколки стекла. На Шарля и ребят несчастные смотрели с печалью, завистью и страшной ненавистью.

Смотреть на эту картину не мог спокойно даже взрослый мужчина, не говоря уже о ребёнке. Шарль отвёл глаза. Пьер и раньше видел трущобы, но эти оказались во много раз хуже тех, в которых его водил дедушка. У него намокли глаза, но он быстро взял в себя в руки. За последние годы Пьер научился скрывать чувства.