— Ты знаешь, как его вылечить?

— Ему станет лучше?

— Мы можем чем-то помочь?

Ребята пытались привести в чувства Пьера, теребили старика. Бохлейн не мог даже решить, что делать из-за детей-надоед. А Пьер стал задыхаться.

— Девочки, — сказал Бохлейн, — вы только мешаете. Будет лучше, если вы уйдёте и не закрывайте за собой дверь. Пьеру нужен воздух. Остаться разрешаю Марани и Экене.

Расстроенным девочкам пришлось покинуть дом, в этот момент зашла Шониирида.

— Мальчик сильно накурился Сна, — сказал ей муж.

Шониирида взглянула на Пьера и тут произнесла, не задумываясь:

— Так, я приготовлю отвар, он должен облегчить боль.

Шониирида поспешила к травам, развешанным по всей хижине. Не рассматривая их, она собрала несколько листьев, корешков и жёлтый цветок и крикнула мужу и детям:

— Не хватает голубого глаза. Кто сбегает за деревню и нарвёт его?

— У Ноузы есть глаз, я принесу его, — бойко сообщила Марани.

Она прибежала домой. Вся семья собралась в хижине и собиралась есть. Взволнованная Марани напугала взрослых.

— Мама, Шониириде нужен Голубой глаз. Уэйт сна-в-бодрствовании покурил, он сейчас у Бохлейна лежит! — закричала Марани.

Тейю, Ноуза и Мейкна подскочили с места. На их лицах появился испуг и страх.

— Уверена, в это Экене замешан! Как они мне надоели! — буркнула Мейкна от злости и добавила. — Бедный Уэйт!

Ноуза быстро взяла сушёный голубой цветок, Тейю поспешил за женой. Они даже не притронусь к еде, которую только что приготовили.

— Мама, папа, можно, я пойду с вами? Может, чем-нибудь смогу помочь Уэйту? — попросилась Мейкна.

— Нет, оставайся дома, присмотри за детьми, — сказали родители.

А тем временем Пьеру становилось хуже. Он был весь в поту и как бешенный ворочался в кровати.

— Это всё я виноват, — гневно сказал Экене. — Если бы я не решил покрасоваться перед девчонками, то ничего бы не случилось.

Бохлейн ласково прикрикнул на него:

— Хватит винить себя, так ты не поможешь другу. Лучше смочи тряпку и положи ему на лоб.

В хижину вбежали Тейю, Ноуза и Марани. Ноуза быстро отдав Шониириде цветок склонилась над беспамятным мальчиком.

— Как Уэйт? — спросила она с тревогой. Руки Ноузу дрожали, стоявший рядом Тейю даже вспотел.

Внезапно Пьер стал бешено брыкаться. Он кричал что-то на родном языке, что не могли понять взрослые.

— Он о чём-то маму просит, — смог разобрать Экене.

Бохлейн начал понимать, что шутки закончились, и крикнул соплеменникам:

— Ноуза, Тейю, Шониирида, быстрее возьмите его за руки и за ноги!

Взрослые держали мальчика, его тело безумно содрогалось в конвульсиях. Экене и Марани пришлось самим готовить отвар. К счастью, он приготовился быстро. Марани осторожно налила его в раскрытый рот брата. Только после отвара Пьеру стало лучше, он успокоился и затих.

— Ай да жена у меня! — радостно воскликнул Бохлейн и поцеловал Шониириду. — Что бы я делал без тебя и твоих чудесных трав! — и обратился к Ноузе. — Отвар надо будет давать Уэйту каждый час, пока не придёт в себя.

Пьер спал мирным глубоким сном. Только после того как он уснул, Тейю и Ноуза смогли успокоиться и устало присели на пол. Они не переставали благодарить старейшин. Мама сердито взглянул на сына:

— Вы хоть думали что делали?

— Отстань от мальчика, — заступился на Экене Тейю, — чего уже ругать его теперь.

Пьер слабо дышал, его тело не двигалось. Но самое страшное прошло. Оставалось только ждать, пока он проснётся. И надеется, что ничего вновь не случится.

— Лихорадка может повториться, — невесело проговорила Шониирида. — Тейю, Ноуза, пусть мальчик останется у нас. У вас же маленькие дети, Уэйт может их напугать. Да и самому Уэйт нужен покой.

Муж и жена согласились отдать мальчика под опеку старейшинам. Но вернуться спокойно к детям и перестать думать о Уэйте они не могли. По очереди Тейю и Ноуза сторожили Пьера вместе с Бохлейном и Шонииридой.

— Как мы оставим нашего мальчика? — сказали муж и жена старейшинам, когда те просили не переживать и со спокойной душой пойти домой.

К больному другу прибежали вскоре Токи, Ненжёди и Гарани, приведя за собой друзей мальчишек. Ребята тоже волновались. Но Бохлейн и Шониирида никому постороннему не разрешили быть в хижине, кроме семьи Пьера.

— Если его разбудить, то видения и приступ снова повторится! — сказали они.

Экене и Марани не отходили от Пьера ни на шаг. Тот что-то тихо бубнил под нос на французском. Но даже Экене не смог ничего разобрать кроме своего имени и имени Марани. Он сильно переживал, но Марани успокаивала его:

— Не переживай, Уэйт сильный, он справится, — и думала про себя. — «Уэйт, что же ты такое страшное видишь?»

Дети вместе с родителями и старейшинами ухаживали весь день за страдальцем. К ним один раз зашла Мейкна и Коу.

— Я тоже хочу покурить Сон! — позавидовал Пьеру малыш.

Мейкна сидела возле кровати Пьера и гладила его по голове. Она не стал ни укорять младшего брата Экене, ни даже гневно смотреть на его. Мейкна только предложила пойти домой и отдохнуть, она бы и сама посидела с Пьером. Но Экене отказался.

Наступила ночь. Но даже и она не заставила Экене, Марани и Ноузу оставить мальчика. Тейю укладывал малышей, а его жена давала отвар Пьеру, их названному младшему братишке. Марани заснула, примостившись возле мальчика. Экене хотелось спать, но он боялся, что у Пьера начнётся и приступ и будет нужна его помощь. Он вылил на улице на себя ведро воды и вернулся в хижину.

— Глупый, поспи, мы сами присмотрим за Уэйтом, — говорили старейшины и Ноуза.

Но Экене не соглашался.

— Мама, Бохлейн, Шониирида, это вы поспите. У меня днём время будет отоспаться, когда Уэйт очнётся.

***

В хижину старейшин проникали солнечные лучи. До спящего Пьера доносились еле слышные голоса людей. Голова болела, но уже меньше.

— Через час проснётся, — обрадовал Бохлейн Ноузу, Экене и Марани.

Но уже через полчаса Пьер смог открыть глаза. Всё было расплывчато, не сразу он даже узнал своих близких. Минуты через две вернулось зрение, восстановился понемногу слух.

— Как ты себя чувствуешь, Уэйт? — радостно спросила Ноуза.

— Ура! Уэйт пришёл в себя! — вскликнули Марани и Экене.

Дети зажали брата и друга в крепких объятиях.

— Приятель, как ты нас напугал! — воскликнул Экене. — Слава Сюолуну, ты очнулся!

— Ты меня задушишь, — пробормотал Пьер, не до конца ещё понимавший происходящее.

— Прости меня за ту пощёчину, — сильнее обнял Экене Пьера.

Он улыбнулся:

— Мог бы и не извиняться за такую мелочь.

Пьер склонился над кроватью, сознание ещё оставалось мутным, он мало чего помнил. А него уже уставились родные.

— Уэйт, а что ты видел тогда? Ты кричал как резанный, — Марани первая отважилась спросить о самом главном для всех.

Пьер опустил взгляд, неужто он мог что-то выболтать?

— А как я себя ввёл? — спросил Пьер осторожно, дабы не навлечь подозрения.

Перебивая собеседника, но во всех подробностях Ноуза, ребята и старейшины рассказали Пьеру о его поведении с первой до последней минуты. Пьер ликовал, он не раскрыл себя! Как только родные закончили рассказа, наступил черёд Пьера поведать о своих видениях. Он рассказал им обо всём, что видел, пока был под Сном, только умолчал о дедушке, тёте и разговоре с Люцифером о его других именах.

— Мда… — задумался Бохлейн, — много я раз наблюдал за людьми, которые видели видения из-за Сна, вы их называете галлюпинациями. Разное являлось им, но чтоб такое! У нас их называют куогши и аллуани, у вас демонами и ангелами, я на своём веку ни разу не слышал, чтобы они вот так в обычном виде являлись кому-то. Предупреждение тебе большое было. Да и не только тебе, но и всем вам, Ноуза, Марани, Экене. Что будет с вами, если подчинитесь своей злости.

— А что обозначал это ученик? — спросил с большой тревогой Пьер.

— А у тебя было впечатление, что он знаком тебе? — спросил в ответ Бохлейн.