— Ну, а если поймают? То, что тогда? Не понимаю тебя, ты что пытаешься доказать соплеменникам какой ты храбрый?

— Ничего я не хочу никому доказывать! — возразил Экене. — А по поводу безопасности не переживай: я возьму папин лук и с нами пойдёт Риго. Но будет надеяться, что алуани помогут нам пройти незамеченными. Друг мой, ты что не хочешь снова попробовать острых ощущений?

— Нет, не хочу. Я итак пережил много острых ощущений — больше не хочу! И я не хочу в придачу рисковать своей жизнью.

Экене обнял Пьера и торжество вознёс руку к небу:

— Уэйт, — ликующее воскликнул он, — риск — благородное дело! Как говориться у нас, кто боится упасть, тот никогда не встанет на ноги.

— Нет, — убрал Пьер руку Экене с плеча.

Но Экене не сдавался. Несколько дней он уговаривал Пьера, совершить великий поход. Ему пришлось пойти на хитрость. Он рассказывал другу про хорошее воображение Бохлейна, про то, что воображение разыгралось и у остальных соплеменников, не могут же все гаапи быть такими ужасными и злыми. В крайнем случае их отпустят — они же дети.

День и ночь Экене следовал за Пьером и твердил одно и тоже: «Пошли к гаапи». Мальчик понимал, что только если он согласится, то тогда приятель его отпустит. Долго Пьер держал волю в кулаке. Но под натиском Экене он, в конце концов, сдался.

Друзья хорошо подготовились к походу. Они собрали еду, ножик, соль, спички, Пьер пока не научился добивать огонь камень об камень. Экене позаимствовал на время отцовский лук. Только мохнатый сосед Риго изменил немножко планы мальчиков — он попросту не явился на поляну, когда они ждали его. Только Бохлейну дана была способность разговаривать и договариваться со зверем.

Дорога к Гаапи занимала два дня. Она проходила через непроходимый лес, где на каждом шагу таились вредные ямы да корни деревьев. Но Экене знал лес наизусть. Он хорошо запомнил дорогу по рассказам отца и матери и спокойно восстановил её в голове без карты. Мальчик стал проводником для Пьера, который без его помощи не знал куда правильнее вставать ногой.

Пьер был без сил от долгого пути, но Экене слово забыл слово «усталость». Заветная цель давала ему силы. Он хотел идти и по ночам, но это было опасно. А он не забывал об осторожности.

— Видишь, следы гепарда, — указывал он на слабые отметины на земле. — Зверь где-то рядом и это не Риго. Так что спать будем по очереди, и идти против ветра, чтобы он нас не почувствовал. Уэйт, лучше нам выбросить еду и поохотиться в лесу, от булочек с мясом запах доносится сильный.

Два дня ушло у ребят, чтобы добраться до реки Коолжи. Никогда ещё Пьер не видел таких взбешённых потоков воды. Казалось, вступи ногой и от тебя не останется ни следа. Через реку протянулось длинное мощное бревно. Только по нему можно было пробраться на ту сторону.

— Я не пойду, — попятился назад Пьер. — Мы споткнёмся и в реку упадём!

— Не трусь. Я буду держать тебя за руку, — решил подбодрить друга Экене. — Пошли быстрее, пока мы на глаза нашим не попались. Каби, защитники земли, в любую минуту могут появиться здесь.

У Пьера тряслись нога, но благодаря крепкой руки друга он перешёл реку.

— Наконец-то! — испустил вздох Пьер. — А теперь потопали домой.

Экене удивлённо взглянул на мальчика.

— Какое домой? Мы всего лишь речку перешли. Да на это каждый способен, даже малыш! Давай пройдём немного вглубь земли гаапи. Обещаю, мы пройдём совсем немножко, их деревню даже не увидим. Слышал, что здесь большой ручей проливает, вот до него и дойдём.

Пьеру пришлось поковылять за другом. Экенино «немножко» оказалось полторы мили. Лишь когда мальчишки добрели до ручья, на лице Экене воцарилось безмятежье. Он не верил своим глазам: он смог преодолеть невозможное — он вступил на запретную землю, племя Гаапи!

Он бросился к ручью.

— Ура! Друг, мы достигли цели, мы сделали это! — закричал Экене и стал обрызгивать Пьера водой.

Экене ликовал. Он ощущал на душе блаженство и радость, будто оказался на другой незнакомой планете, а не на чужой земле. Никогда мальчик не чувствовал себя таким счастливым.

— Попасть на запретную землю — как мало нужно для счастья, — недоумевал Пьер. — Почему ты именно об этом замечтал вдруг?

— Мне надоело жить, как я живу, — ответил Экене. — Я чего-нибудь новенького, хочу избавиться от однообразия дня, хочу испытать что-нибудь новенькое. Я хочу узнать жизнь такой, какая она есть, — улыбнулся он.

«Радуйся, что не знаешь её», — возразил Пьер и вслух сказал, смеясь. — Купание в ручье ты называешь чем-нибудь новеньким… И ради этого мы рисковали своими жизнями. Друг, ты — нечто! Что дальше тебя ждёшь — страшно представить!

Обратная дорога уже не была столь утомительной. Оживился и Пьер, радуясь, удачной победой. Экене распевал песни на всю катушку. Какой же красивой и замечательной была жизнь!

Внезапно чёрная тень промелькнула у них перед глазами. В мальчиков полетело копьё и упало в миллиметрах от Экене.

— Берегись! — закричал он товарищу.

Трава затрепетала, из её зарослей выскочили четверо мужчин-гаапи. Они мгновенно окружили мальчишек.

— Кто к нам пожаловал? — загоготал самый уродливый. — Тинуваковский щенок и их белый приёмыш? Шесть лет тинуваку нам таких замечательных подарков не делали!

Экене заслонил Пьера и отважно крикнул гаапинцу:

— Убейте меня, но отпустите моего друга!

Уродливый заржал ещё громче, но на его лице пронеслась хмурость.

— Ты нам собираешься условия ставить? Не выйдет, малыш. Отвести их к Бомасейну! Сейчас же! — грозно рявкнул он соплеменникам.

Гаапи набросились на ребят и за мгновение связали. От ручья до деревни было рукой подать. Визги и смех мальчишек нельзя было не услышать — слишком поздно друзья поняли свою ошибку.

Хижина вождя, как и полагалось, стояла в центре деревни, но она сильно отличалась от жилища Азубуика. В неё могли уместиться около пятидесяти человек, но жил там всего четверо — вождь, его жена и сын с дочерью. Хижины соплеменников стояли где-то вдалеке и люди со странной боязнью поглядывали в сторону главного дома. Только мальчишка, лет двенадцати, без всякого страха играл возле дома Бомасейна.

Гаапи привели ребят к вождю. Он восседал на деревянном огромном троне. Всё тело Бомасейна было разукрашено в боевую краску, словно, он собирался на бой. На лице не было живого место — его украшали различные кольца. Бомасейн ласково поглаживал толстый животик и грыз толстую птичью кость.

— Кто это у нас?! — с прытью вскочил он с трона. — Да кто к нам явился! — вождь прошёлся кругом возле мальчишек. — Какое счастье-то!

— Бомасейн, — сказал уродец. — Детишки нарушили перемирие. Предлагаю продать их сайгельцам, как поступили мы несколько лет с братом Азубуика.

— Да сколько мы за этих сопляков получим? — выкрикнул другой гаапи. — Ничегошеньки!

— Муж, остановись!

В хижину ворвалась жена Бомасейна, рядом с ней стоял тот играющий мальчик и держал за руку семилетнюю девочку. Дети с любопытством рассматривали незваных гостей.

— Это наши враги, — тихо шепнул мальчик девочке. — Сейчас наш папа расправится с ними.

— Почему они враги? — спросила сестра.

— Ну, так взрослые мне сейчас сказали, — ответил брат и пожал плечами.

Жена подлетела к мужу и с мольбой упала на колени:

— Бомасейн, отпусти их, прошу тебя! Они всего лишь дети!

Вождь встал с трона и поднял жену.

— Ещё чего! Они нарушили условия перемирия. Закон! Меня не волнует их возраст.

— Хочешь мести, — проговорила жена. — Так отомсти через детей, но по-другому. Не продавай их, не убивай. Ради меня, ради наших сына и дочери.

Вождь удивлённо уставился на жену.

— О чём ты? Как по-другому? Не понимаю тебя.

И тут Бомасейн разразился диким хохотом. Он подскочил к жене и расцеловал её.

— Как я тебя люблю, дорогая! Ты права. Я помилую ребят взамен небольшого выкупа! Уведите их пока с глаз моих долой!

Четверо мужчин вновь схватили ребят. Экене отчаянно забрыкался и закричал Бомасейну: